Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-«попаданец»
Шрифт:
К вечеру все было кончено. Манор горел — горел не слишком ярко, но не проявляя склонностей к затуханию. Языки пламени озаряли десятка два повешенных: старосту из Вордена, двух судейских, домоправителя Дэйрволда вместе с супругой, о чем очень просили все крестьяне и слуги. Следом шли, то есть висели, командир стражи с половиной своего отряда и паскудник-капеллан Дэйрволда, который, по утверждению вилланов и аббата Тука, выбалтывал сёру и его присным тайны исповеди. Завершал этот висячий мартиролог, как ни странно, манорский повар, который постоянно шарился по
— Командир, что дальше? Какие будут приказания?
Маркс нарисовался. Хорошо соображает взводный! Четко помнит вколоченную субординацию…
— Маркс, уводишь своих ребят и занимаешь оборону по линии Ведьмин Вяз — урочище Голой Девки. Энгельс! Энгельс, ко мне!
Статли еще не успел отдать приказы своему взводу, как Энгельрик уже «встал передо мной, как лист перед травой».
— Вот что, дружище. Свой взвод дели надвое. Нечетные номера — занимают оборону на рубеже больших омутов. Стрелять там особо не понадобится, а вот добивать и снова снаряжать ловушки — очень даже.
— Понял, командир. Подберу тех, что покрепче…
— Умница. Четные номера под твоим чутким руководством обеспечивают доставку награб… трофеев в лагерь и сопровождают крестьян. Приглядись по дороге: может, кого-то можно сразу в отряд?
Энгельрик кивнул и умчался, а я пошел со своим телохранителем Малышом Джонни прогуляться в последний раз по манору. А ну как чего ценного проглядели?..
— …Командир?
— Что тебе, Джонни?
— А вот знамя твое…
— Какое «мое знамя»?
— Ну то, что с крестом… Оно у тебя как: в насмешку над ранеными, или… — тут он окончательно замолкает, отчаянно пытаясь отыскать нужные слова.
— А в чем насмешка, не понял?
— Ну… так эта…
Та-ак. Опять начинаются «содержательные комментарии».
— Джонни, будь любезен — сначала сам реши, что ты хочешь у меня спросить, а потом уже спрашивай. Идет?
— Кто идет? — детинушка поворачивается на сто восемьдесят градусов. — Где? Да не, командир — это тебе показалось…
Я тяжело вздохнул и махнул рукой. Ну, никаких сил не хватит возиться с этими идиотами! И почему я только называюсь «Робин Гуд», а не он сам на самом деле?! Как было бы здорово! Да даже если не Робин Гуд, а просто — попасть бы в те времена. В Англию, а не в эту Деналагу, к королю Ричарду Львиное Сердце, а не к этому… А вот кстати! Я ведь до сих пор не удосужился выяснить: как, собственно, зовут короля Деналаги? И где он вообще и в частности?..
— Джонни, скажи: ты знаешь, как зовут нашего короля?
Малютка молча кивает. Блин, дубина тупая!
— Ну, и как же его зовут?
То, что произносит Джон, вполне можно понять и как «Рейнгард», и как «Рейнджер», и как «Риккардо». Во всяком случае, половина звуков совпадает с каждым из этих имен. Правда, куда деть другую половину — ума не приложу…
— Где он сидит? В смысле, где его манор?
Королевский манор под названием «Тур» располагается где-то на юге, так как именно туда и махнул лапищей Джонни, добавив еще совершенно непроизносимое название какой-то реки, на которой этот Тур, собственно, и стоит. «Реварстсземзс» — как вам речушка, а?! Это я еще в первом приближении сумел произнести, а чтобы точно выговорить — язык надо в узелок завязать!
— Так, значит, король в Туре сидит?
Оказалось — сидит, но не в Туре. Король Деналаги отправился куда-то воевать и попал в плен. Кто там его в плен взял, я так и не понял, но, короче, в Туре сейчас этого «Рикенджерарда» не наблюдается. Там сейчас правит его братец Йокан, по прозвищу «Жжён», блин горелый, йокарный бабай! Хотя братец вроде бы и ничего так себе: король-то перед войной всех налогами так задушил, что даже после его отбытия еще года два народ с голоду пух, а братан его налоги приотпустил, хоть раздышаться стало можно. Если у кого хозяин не отморозок — даже и жить получается…
— А вот у тебя знамя — оно королевское, — бухает неожиданно Малыш Джонни. — С ним наш Рейнчирт (Ага! Значит, вот как его зовут!) на войну ушел. И сказал, что Святой Георг — наш покровитель.
— В смысле — покровитель Деналаги?
— Нет, не только Деналаги. Всей Энгалянд.
Дивно. Так страна не «Деналага» называется, а «Энгалянд»? Вообще-то, похоже на «Англию» по звучанию… Ага, и на «Ингерманландию», и на «Дойчлянд»… На последнюю, кстати, похоже больше всего потому, что язык на немецкий сильно смахивает. По звучанию — вообще не отличить!..
— …Вот ребята и шепчутся: печать, мол, королевскую ставит, а тут еще и знамя…
Хм, так они в простоте душевной полагают, что я — вернувшийся из плена Рейнчирт? Я было расправил плечи, но тут выяснилось, что несколько наших этого Рейнчирта видали живьем и точно знают: я — не он! Но Энгельс выдвинул гипотезу, к которой склоняются все остальные: Рейнчирт, наверное, «осчастливил» сестру старого Хэба, вот и родился сын, похожий и на Хэбов, и на коронованного папеньку. Сходство с Рейнчиртом уже нашли: тоже рослый, тоже высокий и тоже местного языка не знает. Он на каком-то другом говорит, на пуатьевистском [48] , кажется…
48
Джон имеет в виду пуатьевинский диалект старофранцузского языка. Действительно, это был родной язык Ричарда Львиное Сердце…
Вот на этом месте я призадумался, и призадумался крепко. Судьба, похоже, утомилась поворачиваться ко мне филейной частью и решила показать свою добрую улыбку. Самозванец — это занятно. Пугачев не Пугачев, а Гришка Отрепьев царем-то как раз стал, а ведь тоже косил под царского сына. А то, что он плохо кончил, так нечего было на полячке… этой, как ее? На Марине не фиг было жениться, и католицизм в России нечего было вводить. А то привел, понимаешь, поляков, народ его встретил хорошо, а он начал фордыбачить. Чуть не всю Русь полякам сдал, в Кремль их пустил, их оттуда еле-еле потом Минин с Пожарским выковыряли… Ну уж дудки! Я поумнее буду. Никаких интервентов, а если и будут наемники, то совсем чуть-чуть. Поди, среди рыцарей тоже сыщутся недовольные. Вот их на свою сторону перетащить, и мятеж по полной. Я их научу родину любить!