Родина (Огни - Разбег - Родной дом)
Шрифт:
— Ну, ну! — нежно сказала Соня. — Утро вечера мудренее, мы с тобой еще завтра поговорим. Снимай-ка свой комбинезон, а то нас уже заждались с ужином. Дай-ка я тебе помогу снять… Ух, тяжесть какая!
В пестреньком платьице маленькая Фимочка казалась хрупкой, как ребенок, только голубые глазки ее смотрели грустно и растерянно.
— Ну, ну, завтра все определится, — ласково пообещала Соня.
Утром Фимочка, смотря на Соню жалобным взглядом, спросила:
— Так что же, я буду строить?
— Будешь, будешь строить, — пообещала Соня. — У меня сегодня вечерняя смена, и после завтрака мы с тобой направимся на место твоей работы.
Когда девушки подошли к новому зданию Центральной библиотеки, Фимочка горько вздохнула.
— Значит, ты все-таки хочешь, чтобы здесь я делала то же самое, что и в Куйбышеве? Стоило после этого сюда приезжать!
— Еще как стоило! — хладнокровно отозвалась Соня. — Вот мы сейчас с тобой входим в читальный зал. Видишь, он даже двусветный.
— Да, очень хорош, — оглядываясь вокруг, подтвердила Фимочка. — Но ведь он еще не оборудован!
— Вот в том-то и дело, Фимочка, мой друг.
Книгохранилище, очень просторное и светлое, Фимочке показалось самым несчастным местом на земле.
— Батюшки! Да здесь и книг-то нет! — пораженно воскликнула она, озирая несколько полок, на которых жидкими стопочками лежали старые, обтрепанные книги.
— А откуда им быть в разоренном фашистами городе? — отозвалась заведующая библиотекой, сухонькая старушка с двумя парами очков на костистом носу.
— Вот, товарищ Чебакова, познакомься, — сказала Соня. — Старейший библиотекарь нашего города, Вера Даниловна Красева. Была на пенсии и вот опять вернулась в библиотеку.
— Вернешься! — тем же ворчливо-строгим тоном ответила Вера Даниловна. — Библиотекарей-то в городе не осталось. В партизанском отряде один погиб, кое-кто помер, а некоторые еще из эвакуации не вернулись, да и вернутся ли… Вот я, как последняя могиканша, заправляю тут. А чем заправлять — сами видите, девушка!
— Да у вас и никаких отделов не видно: где выданное для взрослых, где выданное для детей, где отдел помощи самообразованию, отдел политучебы, библиографии… Ну, как есть ничего нет! — сочувственно поддержала Фимочка.
— Будь у нас книги, были бы и отделы. А книги сами на полки не приходят, — опять заворчала Вера Даниловна. — Все, у кого книги дома остались, жертвовали сюда. Вот и Соня Челищева немало с отцовских полок сюда перетаскала… Да ведь все это капля в море! За книгами надо ездить в Москву, в другие города, где разору не было. Нужны целые транспорты книг, а для этих транспортов нужны молодые верховоды, вот такого цветущего здоровья, как вы!
Вера Даниловна сухонькой ручкой встряхнула Фимочку за плечо и потащила ее к полкам.
— Деточка, посмотрите, разве это жизнь?.. Два тома Пушкина, разрозненные Гоголь, Некрасов, Горький, Лев Толстой, — правда, весь, но книги два года лежали в сарае, вымокли, бумага пожелтела, как от лихорадки, многие страницы слиплись… ужасно!.. И так со всем, чего ни коснись, всюду тонко, всюду рвется. Мы с моими помощниками клеим, чиним, целую переплетную завели… а все только дыры зашиваем… Люди же, как голодные, приходят к нам, требуют книг, книг… а у нас не хватает народу, чтобы круто повернуть работу. Ох, что я тут переживаю с моими зелеными помощницами… не высказать! Все знают, все видят мои мучения, а я жду, как солнышка, чтобы сюда пришел молодой, энергичный специалист!
— Все совершенно точно описано, — произнес басовитый голос: на пороге комнаты стоял еще моложавый человек, лет под сорок, в офицерской форме, украшенной пестрой орденской колодочкой. — Разрешите представиться: Владимир Косяков, бывший танкист, а ныне опять сталевар Кленовского завода.
Косяков начал рассказывать, как и его коснулся «книжный голод». Недавно он решил «нагнать пропущенное» — прочесть «ведущие труды» советских ученых-металлургов по сталеварению, а в кленовской библиотеке «насчет всего этого — хоть шаром покати».
— Такому делу можно помочь, — солидно сказала Фимочка. — Мы в Куйбышеве организовали отдел помощи техническому самообразованию и подготовке в вузы… Допустим, вы делаете заявку на такие-то книги. Если у нас их нет, мы запрашиваем Москву и другие города…
— Вот какие хлопоты бывают! — воскликнул, пораженный, сталевар Косяков. — И что же, удается разыскать книгу?
— Обязательно! Иначе и быть не может! — торжественно подтвердила Фимочка. — И знаете, как приятно бывает, когда звонишь по телефону или извещаешь открыткой читателя: «Ваша книга, товарищ, прибыла!»
— Прибыла! — вдруг ликующим голосом воскликнула Вера Даниловна и, обняв девушку, прижалась к ее пестренькому платьицу своим большим носом, двумя парами очков и, кажется, всей душой своей. — Прибыла наша молодая сила! Никуда я вас отсюда не пущу, не пущу!
— Видишь, как тебя здесь ждали! — заметила Соня, а сталевар поддержал:
— И мы, читатели, вас будем просить остаться здесь и… показать класс работы!
— Она покажет, покажет! — радостно простонала Вера Даниловна. — Посмотрите, какие глаза у нее… ни одна хорошая книга от этих глаз не спрячется!
Соня, отведя Фимочку к окну, сказала с ласковой укоризной:
— Ты что же думала? Мы восстанавливаем дома и школы, а сами будем сидеть без книг?.. И скажи: чем тебе здесь не стройка, а?
Соня обвела рукой пустой двусветный зал, который в этот момент вдруг показался Фимочке голым, заброшенным, нуждающимся в ее заботе. Некоторое время она слушала Соню, а потом с жаром воскликнула:
— Сонечка! Ты только вообрази: в этом зале можно поставить сорок столиков… со-рок! На каждом отдельная лампочка с зеленым абажуром, между столиками ковровые дорожки, чтобы в зале была аб-со-лют-ная тишина! А вот здесь, смотри…