Родишь мне сына
Шрифт:
— Что... — вытирала я слезы, — что у тебя... в руках? Ты что-то принес? Или кого-то?
Я очень надеялась, что он выберет второе. Выбери второе — пожалуйста. Пусть это будет второе, не первое. Я так этого хотела, но боялась узнать правду.
— Директор клиники сказал, что Марла сильная.
— Да, это так... — плакала я. — Она всегда была сильной.
Марат стоял передо мной, а я глупо ревела. Так было страшно ступить в настоящее. Я столько часов прождала, а теперь была готова еще прождать столько же — только бы не услышать страшные вещи.
— Все прошло хорошо, — сказал вдруг Марат.
И я как будто потеряла дар речи. Ноги подгибались в коленях. Хотелось снова вернуться на твердый диванчик. Казалось, что он меня обманывает. Или скажет пресловутое "но".
— Она выжила? Просто скажи мне честно, прошу. Марла жива? Я боюсь ее трогать. Просто боюсь.
А он стоял и молчал. Ничего не говорил. Моя рука опять тянулась вперед. Даже если она погибла, то я должна найти в себе силы это сделать — прикоснуться к ней.
— Дотронься.
Пальцы коснулись ткани — это были бинты. Затем шерсти. Она была грязной, местами слипшейся. Неприятной. Будто чужой. Потом я дошла до шеи, ушек. Они были холодными. Голова... Лоб... Глаза закрыты... Морда. Длинная собачья морда. А на конце сухой шершавый нос.
— Сухой, — произнесла я по инерции. — У нее сухой нос.
Это был плохой знак. Всегда плохой. Если у собаки сухой нос, то это обычно говорит о том, что...
— Зато теплый, — сказал Марат.
И я кивнула с нервным смешком:
— Да.
Я склонила голову и прижалась к этому сухому, но теплому носу. Если он все еще теплый, то она жива. Это было главное. Я стояла над ней и плакала как дура. Плакала прямо на Марлу. Ревела, понимая, что худшее позади — они ее спасли. А я уже мысленно с ней попрощалась.
Прижимала собачью голову к лицу и так несдержанно ревела. Была рада ее снова ощущать живой. Слышать это слабое, но все же дыхание. Совсем рядом, возле самых глаз, возле самого лица.
И она облизнулась. Медленно, вяло, но высунула язык, чтобы слизать с моей щеки излишки влаги. Соленые, вымученные, но не напрасные — она выжила. И я была счастлива.
Все благодаря ему. Мы обе были обязаны Марату. Только он не позволил нам расстаться — только он. Человек, который не хотел впускать в свой дом мою собаку и держал ее под дулом пистолета. А в итоге сделал все ради того, чтобы Марла жила.
Я никогда этого не забуду. Никогда. Что бы он сам ни говорил, кем бы ни хотел казаться в своей сложной жизни на грани фола. Для меня он прежде всего человек, спасший моего поводыря. А не аудитор.
В тот день мне показалось, что наша жизнь начинается заново. И моя, и его.
Впрочем, у Марата еще были незаконченные дела. Ему очень хотелось решить один вопрос.
***
(Прошло несколько дней)
— Привет, — вошел он в дом и снял пиджак.
Он аккуратно повесил его на спинку кухонного стула, на котором я сидела. Одежда пахла алкоголем. Пахла порохом, причем довольно сильно. Перед уходом он сказал, что должен кое-что выяснить. И я боялась, что с ним что-то может случиться.
Но вот он здесь, снова со мной. Снова дома. Спокойный и родной. Целует меня в макушку, дает что-то Марле. Она с азартом это грызет. Вот только звук не похож на обувь или еду. Тогда что это?
— Где ты был?
— Привез гостинец для Марлы, — сказал он как бы с улыбкой. В его голосе была ирония.
— Что за гостинец?
Меня это беспокоило. Ветеринар нам разрешил забрать Марлу домой, но она по-прежнему была слаба. Марат делал ей уколы против воспаления. Я давала ей витаминную смесь. Но ходить или даже нормально стоять она пока не могла. Пройдет еще несколько недель, прежде чем моя верная спутница сможет меня сопровождать на улице. А потому Марат сказал, что не отойдет теперь ни на шаг.
Вот только в этот раз он сам куда-то съездил, а мне не говорил ни слова.
— Вкусная косточка, — сказал он.
И я буквально вскочила.
— Но ведь ей нельзя! — Подойдя к собаке, я нащупала "гостинец". Им и правда оказалась кость — большая, толстая, длинная. Весьма напоминало человеческую. — Боже... — одернула я руку. — Марат, что это?! Скажи мне, что это не то, что я думаю!
— А что ты думаешь?
Он обнял меня и прижал к себе. Я была испугана, пыталась соотнести его желание "решить проблему" и появление в миске Марлы странной кости.
— Скажи мне честно, откуда эта кость? Ты ведь не сделал ничего ужасного? Правда? Только не ври мне. Ты же обещал, что больше этого не будет... — Я взяла его ладонями за лицо, нежно гладила по шраму. И надеялась услышать правду. Он ведь поклялся. — Ты ведь никого не убил? Чья это кость?
— Хм... — хмыкнул Марат и поднял меня на руки. Он был немного не в себе. Но не просто пьяный — было нечто еще. Только что? Будто он что-то узнал, и это изменило его жизнь в самом корне. — Эта кость не человеческая, малыш. Она из прессованной кожи — в зоомагазине взял. Ветеринар посоветовал как зубочистку. Полезно для десен и самих зубов. Ну и туфли воровать не будет больше.
— О господи... — выдохнула я и вжалась носом в его шею.
Это всего лишь собачья игрушка. Просто жевалка в виде косточки. Ничего ужасного. Значит, все хорошо. Все отлично. Мне нечего бояться. Он ничего не натворил из-за меня — я очень не хотела этого. Мне не нужна никакая месть. Только бы он был рядом, просто живой и родной. Истинный подарок для меня как для женщины. С ним мне хорошо и спокойно. Больше ничего не надо.
Но потом Марат сел на стул, усадив меня на колени.
И загадочно произнес: