Родишь мне сына

Яблонская Альбина

Он тяжело дышал. Он наращивал темп и буквально разрывал меня на части от бешеной жажды. И пусть я только слышала дыхание, шлепки вспотевших тел друг о друга. Скрип дощатого лежака, на котором мы трахались... Я представляла глаза. Его темные бездонные глаза, которые смотрели на меня без доли фальши. Я ощущала, как дрожу в предоргазменной агонии, а мысленно тонула в темном Омуте. В этих выдуманных мной зрачках, что расширялись в унисон моим. Ведь мы хотели одного — просто кончить вместе. Сделать это ярко и честно, в плотных объятиях друг друга. Как и положено влюбленным людям. Если это правда любовь...

Марат сжал меня до боли — и во мне разлилось его семя. Он кончал в меня, а я кусала губы от желания орать как бешеная. Потому что вместо боли ощущала сладость. Острую, колючую, буквально режущую на куски до самого сердца.

Это был экстаз. И мой, и его. У нас обоих. Достойный финал такой чувственной встречи. Будто мы не виделись с ним целую вечность — пара страстных любовников в дальних уголках Вселенной.

До Марата у меня ничего такого не было. Ни хорошего, ни плохого — никакого. Но секс с этим мужчиной превращал мой жизнь в настоящую сказку. Вульгарную, запретную эротику для взрослых. Где у героини вечно завязаны глаза — на них плотная черная повязка, сквозь которою не видишь ничего, кроме ласк и оргазма. И так каждый день. Каждый прожитый день в моей шкуре.

Как же мне повезло...

Потанцевав еще с минуту на пошлом и скользком члене, я просто растянулась на лежанке. Будто отработала смену на заводе. И это была лучшая работа во всем мире.

— Хочу участвовать в соревнованиях, — выдала я то, что было глубоко внутри. Отдышалась после секса и закрыла от стыда лицо. Чтобы снова повторить сквозь нервный смех: — Хочу участвовать в соревнованиях и победить.

— Чего? — удивился Марат.

Еще пару минут назад я извивалась на нем, а теперь вдруг говорю о спорте?

— Прости. Я не хотела говорить. Просто... — задыхалась я. — Просто выпалила случайно. Это мечта.

— Какая мечта?

Он накрывал меня обнаженным телом, целовал соски, покусывал их. Царапал щетиной живот, бедра. Он был повсюду. Его язык. Его губы. Я просто лежала — покорно лежала, разрешив ему буквально все. Абсолютно все, чего захочет.

Но не могла не думать о мечте.

— В прошлом году я взяла здесь бронзу.

— Серьезно? — звучал его голос так, будто он не верил в это. — Почему не золото?

— Я не шучу.

Он перестал меня ласкать и поднялся к лицу. Его горячий член лежал на мне, было приятно это чувствовать после любви. Но Марат всерьез обеспокоился моим рассказом.

— Так ты... и правда выступала здесь? Плавала на время и все такое?

— Да. Все так и было.

— Ты не прекращаешь, я вижу...

— Что? — усмехалась я. — Что я не прекращаю?

— Удивлять меня, малая. Я только отошел от новости, что ты русалка...

— Ха-ха-ха! — смеялась я под дозой эндорфинов.

— ...Так ты уже рассказываешь о медалях. Что, и правда есть медаль?

Он целовал мою шею. Все никак не мог напиться чувством близости. Его было просто не сдержать, он мог продолжать это делать часами, как маньяк. А я лежала под ним, вспоминая эти чувства — шум адреналина в ушах, щелчки секундомера. Отмашки на старт и болезненный финиш, где я провалилась на третье место.

Для меня это стало достижением, но я пообещала себе, что вернусь. Вернусь и завоюю золото.

— Да, есть медаль. Где-то лежит у родителей. Если не выбросили... Но грош ей цена.

Марат снова замер и поднялся на локтях.

— Стоп-стоп-стоп, — начинал он понимать. — Ты недовольна бронзой и хочешь реванша... Угадал?

— А-хах... — вырвалось у меня. Хотя это скорее неловкость, чем желание смеяться. — Да. Мне стыдно это говорить. Особенно сейчас, но...

— Что же тут стыдного?

— Ну...

— Я уверен, ты достойна большего.

— Ты и правда так считаешь? — В этот раз я была серьезна как никогда. Отползла к стене и уперлась рукой в его плечо. — Я не шучу... Ты и правда так думаешь?

— Конечно, — ответил Марат. — Это отличная идея. Ты должна это сделать.

— Нет, — стала я откручивать назад педали. — Я не смогу. Это просто мечта. Глупая мечта. Я ведь не....

— Чш-ш-ш... — прижал он палец мне к губам. И тогда произнес то, о чем я могла только грезить: — Я буду привозить тебя сюда хоть каждый день. Только бы ты была счастлива... Тренируйся, плавай. И ты обязательно победишь. Я это знаю. И помогу тебе.

17

Лана

Это была глупая затея. Опять войти в ту реку, где я еле выбралась на третье место. Но только там я чувствовала, что живу. До Марата я вообще была жива только в воде. Там я превращалась в себя другую, сильную, новую. Устремленную. И это дарило чувство свободы. Я словно попадала в иной мир, где делала ставки, чего-то достигала, претендовала на нечто стоящее, а не подачки для инвалидов.

Там мы были конкурентами. Выступали на грани. Много работали, старались, рисковали. Приносили в жертву свободное время, силы. Именно это меня и влекло — чувство состязательности. И он мне это чувство вернул. С бонусом в виде мощной моральной поддержки.

Марат не бросал слов на ветер. Если он пообещал меня возить в бассейн каждый день, то он выполнял обещанное. Мы приезжали на тренировку в понедельник, во вторник, по средам... Целая неделя была занята наскоками на бассейн. Под присмотром тренера, с прицелом на будущую схватку в первых числах марта.

Сперва мне казалось, что я не смогу. Что слишком ослабла для такого. Что последние полгода меня выбили из седла. Но напористость Марата сделала свое — он нанял для меня инструктора. Не просто бесплатного дедушку со свистком на шее. Меня тренировал олимпийский чемпион. И требования были высокими — он меня гонял без поправки на зрение. Первое время Марату даже пришлось контролировать процесс, он все прислушивался к нашим беседам и мог делать небольшие замечания. Но когда убедился, что меня все устраивает, а инструктор знает свое дело — начал оставлять нас наедине. Чтобы не стоять над душой как жандарм и не мешать общению между учителем и учеником.