Родная кровь
Шрифт:
— Какие, к Мрону, девки? — проворчал я, — Как вы вообще носите подобную тяжесть?
— Захочешь жить — и не в такое нарядишься, — серьезно сказал Рол, — А к доспехам через некоторое время привыкнешь, перестанешь замечать.
— Вот-вот, — поддакнул Феран. — Так что свыкайся, Эскер. Глядишь, понравится. Бросишь свою магию и станешь хорошим воином.
На языке вертелись едкие слова. Но тут мне на глаза попался Иг, и я подавил желание выругаться. Боевой маг напоминал человекоподобного голема, столько на нем было железа. А ведь держался, не ныл и не канючил, как я. Видно, что ему тяжело, привык к легкой мантии. Но ведь это для
— Итак, — бодро сказал Феран. Выдержал паузу, чтобы убедиться — мы слушаем, продолжил: — Легенда такова. Иг
в роли рыцаря Марка де Маунта. Мы — свита. Эскер — оруженосец, я и Рол — простые ратники. Идем, чтобы присоединиться к воинству принца Александра, что стоит у границы Свободных Земель. Можно было бы сказать, что уходили в набег, но это вызовет ненужные вопросы… Ведем себя соответственно. Мы молчим, говорит лишь Иг. Маг свою роль знает. Ясно?
— Не понимаю, — фыркнул я. — Ну преодолеем мы часовых. А что дальше?
— Как что? — возмутился лейтенант. — Проедем лагерь скифрцев вдоль и поперек, посмотрим, послушаем…
— А если нас разоблачат? — не унимался я.
Феран хмыкнул, переглянулся с Ролом и пожал плечами. Но улыбнулся и доброжелательно объяснил, как слабоумному:
— Будем действовать по обстоятельствам.
— А-а-а… — протянул я. — Если по обстоятельствам… тогда молчу-молчу. Ваш план продуман до мелочей, господа стратеги.
Рол поморщился, схватил меня за плечо и отвел за деревянную перегородку. Внимательно посмотрел в глаза и сказал:
— Эскер, твои шутки неуместны.
— А что еще неуместно? — возмутился я. — Быть может, я сам неуместен?
— Успокойся! — рыкнул следопыт и встряхнул меня. — Я прекрасно тебя понимаю. Но ты никак не уразумеешь… Война — не четкие, проработанные до мелочей планы и даже не стратегия с тактикой.
— А что тогда? — хмуро спросил я.
— Война — это смелость, доблесть, честь, жестокость, хитрость… — терпеливо объяснял Рол. — Воюют люди, и сражаются они на земле, а не на карте. Поверь, хороший план — это прекрасно, восхитительно, чудесно!.. Но как бывалый воин говорю: большинство четких планов рушится еще до начала битвы. Идет дождь, солдат внезапно валит с ног какая-то болезнь, портится провиант, или у врага появляется могучий маг… Все учесть невозможно! Приходится надеяться наудачу, судьбу, богов… Знаю, ты терпеть не можешь упо-
вать на волю случая. Но сдерживай себя, Мрон тебя побери! Потому что войны ведутся именно так.
— Хорошо, — медленно сказал я, уже сообразив — следопыт прав. А я расклеился, впал в истерику, словно и не мужчина. На меня свалилось слишком многое: война, встреча с Игом и Флори, некромант, воскрешение Шеда… Нервное напряжение копилось все это время и нашло себе выход. Но так нельзя, ненавижу быть слабым. — Понял.
— Будешь держать себя в руках? — спросил Рол.
— Да, — кивнул я, — Обещаю.
— Молодец, — похвалил следопыт. — Пойдем к нашим. Иг с Фераном уже были наготове. Командир поправил один из ремней, посмотрел на меня вопросительно:
— Все нормально?
— Конечно, — кивнул я.
— Тогда выдвигаемся.
Откуда-то появились два конюха, вывели из стойл четырех гнедых лошадей и открыли широкие ворота. В тепло и уют конюшни сразу же ворвался ледяной ветер. Я с трудом вскарабкался на конский круп, кое-как уселся в седло. Рол подал мне шлем, массивный салад с забралом, подмигнул и улыбнулся. Я накинул капюшон на голову, сверху надел шлем и затянул ремни. Мрон, как же неудобно! А если еще закрыть забрало, то вообще ослепну. Хорошо, что нет латного ожерелья, как у Ига. Иначе возник бы риск задохнуться.
Тяжелые доспехи тянули то влево, то вправо, ножны больно били по ноге. Я чувствовал себя очень неуверенно. С опаской погладил шею коня. Жеребец был гораздо больше и сильнее, чем предыдущий, и не такой спокойный. Как бы не сбросил при скачке. Наездник из меня аховый.
— Ну! — бодро сказал Феран. — Пусть боги помогут! Вперед!
Ткнул пятками бока лошади и выехал из конюшни. Вслед за ним поспешил Иг, а потом и мы с Ролом.
У ворот нас встретил закутанный в плащ Максимус. Внимательно осмотрел снаряжение и блекло улыбнулся. Значит, порядок — ничего не напутали.
— Надеюсь, приедете в том же составе, — сказал комендант.
— Так и будет, — ответил Феран. — Мне нельзя терять людей. Больше половины отряда полегло.
— Не зарекайся, лейтенант, — хмуро сказал комендант. — Дело вам предстоит нелегкое. Будьте осмотрительны и помните: вы не воины, а разведчики или даже лазутчики… Лишняя смелость и безрассудство только навредят.
— Хорошо, — кивнул командир. — Мы будем осторожны.
Максимус отошел и махнул рукой. Два стражника кинулись к воротам. Покряхтывая от натуги, вытащили тяжелый деревянный брус из металлических скоб. Отбросили прочь и уперлись плечами в ворота. Громадные створки медленно, со скрипом разошлись. За ними чернела кромешная тьма. Ветер свистел и выл, нес белую снежную пыль, листья и целые ветки. Я поежился, с неудовольствием подумал о том, что все люди как люди, сидят по домам и лапки греют, а мы самые рыжие… или крайние. В общем, герои. А иными словами — полные дураки.
— Удачи! — крикнул Максимус.
Феран поднял руку в прощальном жесте, лихо засвистел и скрылся во тьме. За ним поехали Иг и Рол. Я в последний раз оглянулся, охватил взглядом освещенный факелами двор крепости и кивнул коменданту. А потом опустил забрало и ударил пятками коня. Снежная тьма бросилась навстречу, окутала и растворила нас в себе.
Глава 8
Уши забил гул и свист ветра. Сквозь щель забрала ударил узкий и твердый, как клинок, поток воздуха, цолоснул по глазам. На целую минуту я ослеп и оглох, покорился чутью коня. Но потом ветер ослаб, и я увидел впереди силуэты спутников. В крепости казалось, что снаружи вьюга и тьма. Но ощущение оказалось обманчивым. Ветер был не такой уж и сильный, стелился по земле, словно уж, гнал волны снежной пыли. Да и тьма стояла не слишком густая. Глаза вскоре привыкли, и я стал различать дорогу, темные пятна кочек и выбоин, полосы траншей и громадные кляксы бревенчатых заграждений.
Было ужасно холодно. Доспехи мгновенно выстыли, весь правый бок онемел. Я вцепился в коня, словно клещ, пригнулся к шее. Мронов зверь не понимал, что на его спине сидит отвратительный наездник, и мчался галопом. Ощущение было жуткое. Меня подбрасывало вверх. На какое-то время я просто зависал в воздухе, потом со всего маха падал вниз. И так раз за разом. Шлем болтался, словно ведро на колышке. Ремни я все-таки затянул плохо. Но поправить боялся: вдруг вылечу из седла, если потеряю хоть одну точку опоры.