Родная страна
Шрифт:
Я верил каждому его слову. Когда Джо Носс разговаривает с вами прямо и честно, глядя в глаза, вы не можете ему не верить. Мой гнев схлынул. Я заявил:
— Я не могу взять эти деньги.
Он коротко и решительно покачал головой:
— Это не обсуждается. Ты был нанят, чтобы выполнять свою работу, и рассчитывал получать зарплату. Политические махинации людей, лишенных всякой этики, не должны сказываться на твоем кармане.
— Эти деньги пожертвованы на вашу избирательную кампанию. Ваши спонсоры не поймут, если вы заплатите мне за то, чтобы я у вас не работал.
— Маркус, это очень щедро с твоей стороны, но я намеревался заплатить тебе из собственных сбережений.
— Тогда я пожертвую их на вашу избирательную кампанию.
Он откинулся на спинку кресла и опустил голову, словно внезапно выбился из сил.
— Я не могу тебе этого запретить. Но призываю сначала хорошенько подумать.
— Подумаю, — пообещал я. — А теперь мне, наверное, пора идти.
Вчерашнее недосыпание обрушилось на меня всей тяжестью. В глазах выступили слезы, а это всегда было признаком, что голова не на месте. Джо, наверное, правильно делает, что заставляет отложить решение насчет денег. Я уже начал задумываться, настолько ли хорош Джо Носс, если он готов увольнять людей из-за «точки зрения» и потом тихонько брать их обратно на работу. Кажется, я сказал «спасибо» или еще какие-то положенные слова и с деревянным лицом вышел в штаб. Там всегда находилось человек десять-пятнадцать: волонтеры на телефонах или с брошюрами, за сдвинутыми столами бок о бок сидели главный стратег, спичрайтер и пиар-менеджер, другие сотрудники — я даже толком не знал, чем они занимаются. Встречался я со всеми, но по имени знал от силы половину. И вот теперь они дружно устремили на меня внимательные взгляды, хотя и старались прятать глаза. Я подошел к своему столу. На кресле лежала большая картонная коробка для бумаг, в нее были собраны скудные пожитки, которые я принес с собой на работу. Я взглянул на Флор, она сочувственно кивнула. Вероятно, коробку собрала она, и, наверное, это стоило расценивать как любезность, потому что помогло мне уйти без лишних промедлений. Я накинул куртку, сунул в рюкзак Зверя Колченогого, подхватил коробку и вышел, не сказав ни единого слова.
На тротуаре за дверями штаба меня ждал Лиам.
— Чел, ну и дела, — сказал он. Его манера говорить бесила меня, но я решил не зацикливаться. Понимал, что, если выйду из себя, наворочу дел. Не время ссориться.
— У тебя ведь есть мой номер, да? — только и сказал я. — На случай технических вопросов. Где лежат пароли, ты знаешь. Приду домой — пришлю тебе все сведения о серверах и технической поддержке для всех наших провайдеров.
Он впился мне в лицо ищущим взглядом. В ответ я посмотрел ему в глаза. Он моргнул.
— Это правда, что ты с самого начала стоял за всеми даркнетовскими документами?
Я ничего не ответил. Врать устал, но инстинктивно чувствовал, что не стоит открыто выходить на публику с заявлениями о себе. Наверняка это Кэрри Джонстон рассказала соперникам Джо, что у него в штабе работает сотрудник, связанный с даркнетом. И сообразила, что первый шаг к моей нейтрализации — изолировать меня. Наверное, так и есть.
— Лиам, спасибо за все, — только и сказал я.
Он еще раз вгляделся в мое лицо и произнес:
— Уйду я. Не нужна мне эта работа.
— Не вздумай, — ответил я.
— Это почему же?
— Потому что если в сенате Калифорнии будет заседать Джо Носс, а не один из тех проходимцев, то мир станет чуточку лучше.
Он коротко рассмеялся:
— Шутишь, что ли? Ты и правда думаешь, что кого-то колышет, как мы проголосовали? Ты же видел даркнетовские документы, знаешь, как политики используют систему для личного обогащения, а потом пускают в ход свои богатства, чтобы перестроить
— Если ты вправду так считаешь, зачем вообще работаешь у Джо?
Я и сам не понимал, с какой стати вступаюсь за человека, который только что вышвырнул меня за дверь, тем более что меня все сильнее одолевала злость. Точка зрения, говорите? И это что, нынче считается веской причиной выгонять человека? Однако назойливый голос в голове твердил, что кандидат, претендующий на высокую должность, сочтет эту причину очень даже веской, тем более что человек, попавший под эту точку зрения, соврал вам в лицо или по меньшей мере утаил очень важную информацию.
— Потому что это работа. И раз за нее платят, какая к черту разница? С тем же успехом я мог бы готовить бургеры или выгуливать собак.
Я хотел было сказать, что не надо браться за работу, на которую тебе наплевать, но вспомнил, сколько месяцев я сам обивал пороги, стучался во все двери, раздавал резюме направо и налево, неизменно получая отказ.
— Послушай, Лиам, — начал я, но понял: мне больше нечего ему сказать. Потому что он по большому счету прав. — Ладно, проехали. Позвони, если будет нужна помощь по технике.
— Ага, — сказал он. Наступил момент, когда нам, наверно, следовало крепко, по-мужски обняться, похлопать друг друга по спине, но ни он, ни я не двинулись с места. Лиам очень долго смотрел на меня снизу вверх, как на божество, и это было приятно, хотя и смущало. А теперь, сдается мне, это время безвозвратно осталось в прошлом.
Когда-то, несколько лет назад, правительство моей страны превратило мой родной город в полицейскую резервацию. Меня схватили, бросили за решетку, пытали. Выйдя на свободу, я решил, что виновата не система, а те люди, которые стоят в ее главе. На самом верху до власти дорвались негодяи. А нам нужны порядочные люди. Я работал не покладая рук, чтобы избиратели голосовали за порядочных. Состоялись выборы. Мы привели к власти людей, которыми, как нам казалось, можно гордиться. Они говорили правильные речи. И отдельные мерзавцы вроде Кэрри Джонстон были выгнаны взашей.
И тогда порядочные люди внезапно начали вести себя как самые последние негодяи. О да, они выдвигали веские причины. Чрезвычайные ситуации. Стечение обстоятельств. Нам очень, очень жаль.
Но чрезвычайные ситуации всегда были, есть и будут. Если верить газетам и телевидению, все девятнадцать лет, что я провел на этом свете, были одной беспрерывной чрезвычайной ситуацией. Должно же это когда-нибудь кончиться? Настанет день, когда по Мишен-стрит гарцуя прошествуют единороги и объявят, что на земном шаре прекращены все войны, жизнь вошла в обещанное нормальное русло, у нас будет работа для каждого и свобода для всех. Настанет, ведь правда?
Черта с два. Если даже Джо Носс по сути оказался самым обычным политиканом, то чего ждать от остальных? Кэрри Джонстон была выгнана взашей, но в итоге набила карманы еще сильней, заполучила еще больше власти и не ответила ни за одно из своих преступлений. Такие, как Кэрри Джонстон, всегда выйдут победителями. А я, как последний идиот, верил, что стоит нам проголосовать за хорошего человека, и жизнь сразу изменится к лучшему. Когда-то я считал Лиама безмозглым идеалистом, не способным понять, как хорошо мы заживем, если приведем к власти порядочных людей, которые примут хорошие законы и будут управлять разумно. А теперь я понял, кто на самом деле не имел мозгов. Этого болвана я каждый день вижу в зеркале, и его рожа, честно говоря, мне давно осточертела.