Родная страна
Шрифт:
Тогда я вернулся в дом и рассказал родителям, что потерял работу.
Я позвонил Энджи и по ее голосу понял: она сразу же догадалась, что дело неладно. Мы встретились в закусочной возле Нойзбриджа, где всегда ели буррито. Она решительно подошла к столу и села напротив безо всяких любезностей, не обняв, не поцеловав.
— Я встретил Машу, — сообщил я. — Она переговорила с людьми Джонстон, и они закрыли дело.
— Закрыли, — ровным голосом повторила Энджи.
— Мы не имеем никаких претензий к
Энджи прикусила губу — всегда так делала, когда усиленно размышляла.
— Закрыто. И ты ей поверил.
— Да, — подтвердил я. — Поверил.
— Угу.
Я тысячи раз представлял себе следующую часть нашего разговора, проговаривал ее про себя так и эдак, и ни один из вариантов меня не устраивал. Но я решил, что все-таки прояснить это надо.
— Энджи, — начал я.
Она заплакала. Видимо, в моем голосе уже слышался некий тайный смысл, который она подсознательно уловила.
— Что будет дальше? — спросил я, стараясь не дрогнуть. На нас уже стали оглядываться, хотя я нарочно выбрал столик в дальнем углу.
— Что значит — дальше? — Энджи взяла со стола салфетку и промокнула глаза.
— Мы всегда будем только встречаться? Или когда-нибудь поженимся?
— Ты… — Она заморгала. — Ты хочешь, чтобы мы поженились?
— Нет, — ответил я. — А ты?
— Нет, — сказала она.
— Никогда?
— Ну, не знаю. Может, когда-нибудь.
— Но замуж ты выйдешь не за меня.
— Я этого не говорила. Господи, Маркус, что за бред ты несешь. Ты что, хочешь со мной расстаться?
Я очень постарался не уклоняться от ее сердитого взгляда.
— По-моему, наши отношения дошли до этапа, когда надо спросить себя: будут ли они продолжаться вечно? То, что нас связывает, — это надолго или только сейчас?
— Никогда не слышала ничего глупее, — отрезала она. — Тут нет никакой определенности. Мы можем оставаться парнем и девушкой и не становиться мужем и женой. Мы еще молоды. Какого черта ты завел этот разговор?
Мне вспомнилось неловкое молчание рядом с Ванессой, поцелуй с Машей, вспомнилось, сколько раз я просыпался рядом с Энджи, лежал и прислушивался к ее дыханию, с любовью вглядывался в каждую черточку ее милого лица.
— Я… — Я напомнил себе, что решил сам совершать поступки, а не следовать тому, что приказывает мне вселенная. Подумал о системе и о том, насколько она прогнила. — Знаешь, в последнее время много чего случилось. Я уже и сам не знаю, чего хочу. Уже ни в чем не уверен.
— Все дело только в этом? Ты не уверен? А с каких пор мы вообще в чем-то уверены? Вот балда. Говоришь, ты ни в чем не уверен? А уверен ли ты, что со мной тебе лучше, чем без меня? Пусть не всегда, но хотя бы чаще всего?
Энджи умела формулировать вопросы на свой странный манер. Но я задумался.
— Да, — твердо ответил я. — Да, в этом я уверен. Но, Энджи…
Она швырнула на стол скомканную салфетку.
— Я тоже в этом уверена. Но у тебя в голове заваривается
Она вышла. Нечеловеческим усилием я не бросился вдогонку. Остался сидеть, не поднимая глаз на дверь, глядя только на свой остывающий буррито. Выждал, пока она отойдет подальше, потом и сам ушел, оставив нетронутую еду.
Я уже битый час переминался на улице напротив штаба Джо Носса. Облачился в треники и худи, повесил на плечо спортивную сумку, решив, что маскировка, использованная Машей, сгодится и для меня. Близилась осень, солнце уже село, и я выглядел как обычный, ничем не примечательный парень, который болтается по улице в верхнем Мишене, держа руки в карманах. Но в руке я сжимал не оружие, а USB-флешку.
Я не смог ни с кем обсудить свой замысел. Поговорить с Дэррилом? Для этого придется разговаривать с Ван, а беседы теоретически одинокого мужчины с девушкой теоретически лучшего друга, которая теоретически питает к нему симпатию, теоретически то ли взаимную, то ли нет, могут плохо кончиться. Джолу занят с Кайли — затея, которая для меня закончилась полным крахом, в его случае принесла много пользы. А с Энджи, конечно, никакие разговоры сейчас невозможны. И, может быть, не станут возможны никогда.
Из дверей вышел Лиам. За ним спичрайтер и аналитики, чьи имена я забыл. Потом несколько волонтеров, следом за ними шла Флор. Днем я своими глазами видел, как Джо входил в штаб, но Флор почему-то заперла за собой дверь, так что, может быть, я его упустил. Но кое-где в окнах продолжал гореть свет, так что я остался стоять. Джо появился минут через двадцать в своем фирменном кардигане, по случаю ночной прохлады застегнутом на все пуговицы.
Я перешел через улицу и зашагал с ним рядом. Он взглянул на меня и удивленно приподнял брови.
— Здравствуй, Маркус.
Он говорил мягко и беззаботно. Как и подобает государственному человеку.
Я протянул сжатый кулак ладонью вниз.
— Вот.
Он взял у меня флешку, сжал, положил в карман.
— Мне следует знать, что на ней?
— Нет, — ответил я. — Но вашим друзьям из ФБР будет интересно.
— Приму к сведению. — Он похлопал себя по карману.
Мы прошли несколько шагов.
— Маркус, это не навлечет на меня неприятностей?
— Нет.
— А на тебя?
— Не знаю, — пожал плечами я. — Вы победите на выборах?
— Вполне вероятно, — ответил он. — Твоя идея с программой для привлечения избирателей очень хороша. Хотя в политике ничего нельзя сказать наверняка.
— Знаю, — отозвался я. — Сам вписался в эту сеть. Завербовал для вас шестнадцать человек из своего списка контактов. Может, пригласите на пиццу с пивом.
Он горько усмехнулся:
— Маркус, я всегда буду рад тебя видеть.
— Это здорово, — откликнулся я. — Проведите выборы честно, хорошо?