Рок-звезда
Шрифт:
Ребенок заплакал еще сильнее. Крис взял его на руки и принялся неловко качать. После рождения Бо Уиллоу совсем не хотела заниматься любовью, она лежала, как бревно, и с трудом выносила его ласки.
К счастью, мальчик перестал плакать и радостно засмеялся. Крис отнес сына к столу и положил на чистое полотенце. Меняя памперс, он посмотрел на достояние Фениксов. Похоже, что малыш Бо пошел в него.
Крис ухмыльнулся, и в этот момент ребенок пописал ему в левый глаз.
– Не знаю, – сомневалась Уиллоу. – А как же микробы,
Крис предложил ей провести отпуск на Ибиза вместе с Баззом и Флауа, а жена пилила его из-за микробов и жары. Разумнее было оставить их здесь, а самому присоединиться к Баззу. «Дикарям» пора собраться вместе. Крис уже связался с Растой, которому не терпелось увидеть друзей. Олли тоже ждал, когда зажжется зеленый свет. Они придумали великолепные песни, и Крис не сомневался, что на этот раз путь наверх открыт. Ему нужен только Базз.
Мистер Теренс еще ничего не знал. Крис решил сначала договориться с другом, а заставить этого лентяя работать можно лишь при личной встрече.
Задумка с отпуском казалась Крису очень хорошей. Билет до Ибизы стоил довольно дешево, а Базз приглашал его в любое удобное время. Крис полагал, что Уиллоу обрадуется. Но ничего подобного.
– Да ладно, милая, – уговаривал он. – Будет весело.
– Тебе, – сказала она, недовольно потрясая головой. – А мне все время придется заботиться о ребенке.
– Я помогу.
– Это пустые слова. Я тебя слишком хорошо знаю.
– Нет, не знаешь.
Крис игриво схватил жену за талию. Последнее время он постоянно чувствовал желание. Возможно, потому, что Уиллоу спала с ним только раз в неделю, в шесть раз меньше, чем следовало. До свадьбы они занимались любовью каждый день. Разве брак не предполагает улучшение сексуальной жизни?
Крис взял жену за грудь.
Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее за талию другой рукой.
– Прекрати, Крис, – огрызалась Уиллоу.
– А почему? Мы уважаемая женатая пара, – сказал он, щупам грудь под лифчиком.
– Я сказала, прекрати, – повторила Уиллоу с ноющей ноткой в голосе. – Сейчас день.
Однако Крис уже завелся и, не добившись своего, отступать не собирался. Он опустил ее руку к себе на ширинку.
– Пощупай! Мне плевать, который сейчас час, черт подери!
– Не ругайся.
– А что в этом такого?
– Ты грубый.
– Да, я такой, ты же выходила замуж не за принца Уэльского? Крис грубо сорвал с нее блузку и расстегнул лифчик. Уиллоу стояла, как мадонна, которую вот-вот должны принести в жертву.
Но Крису было наплевать. Его уже ничто не могло остановить. Он думал, не поцеловать ли сначала жену в грудь. А может быть, лучше сразу приступить к делу?
И предпочел первое. Приятнее, когда Уиллоу тоже получает удовольствие, а Крис давно заметил, что грудь – эрогенная зона.
Так они и стояли посреди комнаты, и Крис старался подготовить жену к удовольствию.
Наконец, она сдалась
Крис сорвал трусики и принялся за дело. Все произошло быстро, но на удивление прекрасно.
– Мы едем в Ибизу, – твердо приказал он. – Немедленно собирайся. Договорились?
Рафаэлла, 1975
– Ты помнишь, как пыталась покончить с собой? – словно невзначай сказала Одиль Роне. Так же, как Рафаэлла, она говорила на двух языках. Английский звучал абсолютно без французского акцента.
– А ты помнишь, как это случилось с тобой? – довольно резко отпарировала Рафаэлла.
– Хм… – пожала плечами Одиль. – Ни одной из нас это не удалось.
– Ну и слава Богу! – воскликнула Рафаэлла.
– Какими мы были глупыми, – констатировала Одиль, любуясь своей хрупкой фигуркой в зеркале.
Одиль приехала из Парижа. Поскольку теперь они с Рафаэллой жили в разных странах, то обычно проводили лето вместе то в одной, то в другой семье. Мать Одили, Изабель, тоже вышла замуж.
– Да, – согласилась Рафаэлла, стоявшая рядом с лучшей подругой так, чтобы было легче сравнить их отражения.
Пятнадцатилетние девушки жили в предвкушении приключений. Обе длинноногие и симпатичные. Но на этом сходство кончалось.
Рафаэлла была темной, а Одиль – светлой. Рафаэлла обещала стать настоящей красавицей, а Одиль казалась просто хорошенькой.
Они, однако, остались лучшими подругами и ничего друг от друга не скрывали. Их соединяло нечто большее, чем дружба: трагедия, которую пришлось пережить.
– У меня грудь больше, чем у тебя, – заявила Одиль, выпячивая бюст.
– Совсем нет, – упрямо запротестовала Рафаэлла.
– А вот и да.
– А вот и нет.
– Посмотри, – Одиль задрала свитер и продемонстрировала твердую маленькую грудь без лифчика.
– Ха-ха, – воскликнула Рафаэлла и расстегнула блузку. – Посмотри на мою.
– Великолепно! – послышался мужской голос. – Просто невероятно!
– Руперт, ты дерьмо, – заорала Рафаэлла и тут же застегнула блузку. Одиль немедленно опустила свитер. – Я просила тебя не входить без стука. Ты забыл?
– Дверь была открыта, – ретировался Руперт Эгертон, сын и наследник лорда Сируса Эгертона, газетного магната.
– Ну и что? – злобно визжала Рафаэлла.
– Хм… А что вы здесь делаете, сравниваете ваши бюсты? Тоже мне лесбиянки.
– Отвали, Эгертон.
– Ни в коем случае, – Руперт устроился на краешке постели. – Мне скучно.
В девятнадцать лет Руперт был точной копией отца, дедушки, и прадедушки. Их портреты висели в зале замка Эгертонов. Наследственность Руперта нельзя было спутать. Высокий, гибкий, рыжеволосый, с миллионом веснушек на белой коже и тонкими чертами патриция, он производил приятное впечатление. Единственное, что Руперт не унаследовал от отца, так это заикание.