Рок
Шрифт:
Молодой полицейский всхлипнул и вдруг сел на землю. Беспомощно раскинув колени, он громко и по-детски зарыдал. Взахлеб, с обильными слезами и совсем без слов.
Пульдис толкнул локтем Адамса.
– Слюнтяй.
– Точно.
Они переглянулись. Бенни отрицательно помотал головой, Чарли все понял, и ответил пожатием плеч, мол, как скажешь, командир. Они подождали, когда истерика пойдет на убыль, потом Чарли подошел к Георгу и слегка пнул его ногой.
– Ладно, падаль, жить будешь. Подбирай мертвяка и волоки к затону. Скорее, пока не передумали!
Георг вскочил и, взвалив на плечи труп напарника, понес его к пропасти. Несколько раз он спотыкался, так как все время оглядывался на идущего следом Пульдиса. Взгляд у того был злой,
– Шеф от тебя смерть отвел, он добрый, а я бы тебя скинул. Ишь, мрази, натешились девкой, и тут же губить! Спокойно отвезли бы ее обратно в поле и выпустили. Она же дох, не помнит ничего, пропалывала бы спокойно грядки дальше.
– Я не хотел, – не выдержал жуткого монолога Георг, – я уговаривал, а он уперся: из графика выбьемся. Она мне понравилась, мне так ее жалко. – У Георга опять полились слезы. – А он еще меня же и заставил…
– Хватит скулить! Кидай вниз.
– А что будет со мной?
– Следом не хочешь?
– Нет, нет, не надо!
– Иди вперед. Дернешься – убью с огромной радостью. А что с тобой делать, командир решит. Шагай.
ГЛАВА 28 в которой Глетчер изучает фауну Свалки и охотится на топов. Ветхий затон.
Четвертые сутки Глетчер полз по намеченному маршруту в своей Черепахе. Временами ему казалось, что он только что высадился на чужой планете. И ничего не было, ни Хармана, ни Алисы, ни Новой Цивилизации, ни этих пяти тысяч лет! Все это лишь анабиозные грезы, а настоящая действительность – здесь, на Свалке. Она состояла только в бесконечных горах мусора – от горизонта до горизонта. Даже небо здесь было какое-то не такое: дымчато-серое, нависшее. Анализ показал, что это испарения от процесса гниения и что они стелятся низко, метрах в пятидесяти от земли, но глаза их воспринимали как небо. От этого на душе было неуютно и тоскливо.
– Барри, как слышишь?
Глетчер взглянул на часы: 18.00, время очередного сеанса связи.
– Слышу хорошо, шеф, – буркнул в ответ астронавт.
– Опять на титулы перешел, – в голосе тестя слышалась укоризна, – мы же договорились.
– Ну, извини, отец. Противно здесь, настроение плохое, по Алисе скучаю.
– Держись, она тебе поцелуи посылает.
– Спасибо. Я ей их тоже посылаю.
– Новенькое что-нибудь есть? Необычное?
– Нет, отец. Пока все сходится с вашей статистикой. Много нитратов в почве, вернее, в мусоре; полно тяжелых металлов, органики неясного для меня происхождения, но она у вас тоже фиксируется. В атмосфере множество пиролизных и углеродистых примесей, азотистых соединений. Не хотел бы я дышать этой смесью.
– Барри, а как с фауной?
– Богатеет, отец. Вчера кроме червячков да плесени ничего не было, а сегодня знатный улов, вся ловушка забита.
– Что там?
– Во-первых, крысы. Полутораметровые.
– Какие?!
– Полутораметровые. Сто с лишним килограммов веса. Очень специфичны. Внешне они обычные, только сильно увеличенные крысы, а по повадкам – как кроты. Отец, внимание, передаю байт-пакет.
Черная крыса, возникшая на объемном экране Хармана, была с мощными лапами с огромными когтями. Форма головы была туповатой, а вся пасть усеяна несколькими рядами зубов.
– Да она как акула! – изумился Харман.
– Абсолютно верное сравнение, отец. У нее четыре ряда острых зубов: первый, рабочий, остальные на подхвате. Кость зубов чрезвычайно крепкая для органики. Думаю, такими зубками запросто можно перекусить стальной прут в полсантиметра диаметром.
– Вскрытие делал?
– Да, насколько это возможно делать манипуляторами.
– Еще сюрпризы есть?
– А как же! Посмотри в носоглотку. Следующая картинка в моем байте. Вот, видишь, пасть не сообщается с носом. Кстати, обрати внимание, какой он большой, а сразу за ним идет какая-то мякоть, наверное, что-то вроде фильтра.
– Чем же они питаются?
– Наверное, всем, что человечество посылает на Свалку. Может, и охотятся. Здесь есть и мелкие зверушки, не то черви, не то землеройки. Видел, но не поймал пока.
Возникла пауза.
– Отец, как Алиса себя чувствует, почему на сеанс не пришла?
– Чувствует себя хорошо, а на сеансы ее врачи не пускают.
– Это почему же?
– Она как с тобой повидается, потом весь день плачет. Врачи говорят, это вредно для плода. Плохое настроение при беременности может легко перейти в хроническую депрессию. Она просит, чтобы ты не сердился.
– Хорошо, я не сержусь. Пусть бережет себя.
– Куда контейнер высылать за крысой?
– Даю координаты и пеленг…
Дни тянулись за днями, а пейзаж вокруг Черепахи не менялся, по-прежнему он был унылым и однообразным. Глетчер много размышлял и никак не мог понять: неужели эти необъятные мусорные просторы – дело рук человеческих? Вот они, воочию, те миллионы тонн отходов, которые вытекали из простейших математических расчетов. Но как же это ужасно наяву!
На десятый день путешествия показались первые признаки будущих изменений. Кое-где росли чахлые кустики. Ландшафт становился более холмистым. Барри проверил грунт. Он был по-прежнему мусором, но таким давним и слежавшимся, что превратился в почву. Несколько раз между камнями и в лощинах мелькали какие-то тени, но крысы это или другие существа, было неясно. Смеркалось. Астронавт стал готовиться ко сну. Вдруг многотонная махина вездехода вздрогнула от удара, он дернулся и остановился. «Что за черт! – выругался Глетчер, вставая с пола и потирая ушибленное колено, – почему автоматика не сработала?» Он быстро взглянул на обзорный экран и сразу же забыл о боли в ноге. В сумерках заходящего солнца от Черепахи быстро удалялась какая-то черная туша. Недолго думая, он дал команду на поражение.
Движение прекратилось, незнакомый зверь осел, но по-прежнему возвышался черной горой плоти. «Та-ак, вот и поохотились, – потер руками Глетчер, – посмотрим, что за дичь. А говорили, мяса на Ирии больше не осталось!» Он подогнал вездеход поближе и включил прожектор. В луче света вздыбилось огромное, метров пять в высоту, тело в густой черной шерсти. Короткие тумбообразные ноги разъехались в разные стороны. Хорошо было видно, что они заканчивались идеально круглым плоским костяным наростом. «Господи! – воскликнул Барри. – Где я?! Неужели это моя Ирия?!» Он объехал чудище вокруг. По внешнему виду оно напоминало десятиметровую цистерну, к которой снизу приделали коротенькие, без каких-либо сочленений ножки. Правда, по диаметру эти «ножки» были никак не меньше метра, но рядом с этой горой мяса они выглядели несоразмерно. Голова животного была, напротив, большой, с огромной пастью, куда мог бы въехать автомобиль. Пасть была приоткрыта, из нее вывалился необъятных размеров синий язык. Зубы были странными, прямоугольной формы, с плоской поверхностью. Почти наверняка существо было не плотоядным. Вокруг мертвого животного уже закопошилось местное зверье, начинался пир.
«Чем же этот гигант здесь питается? – удивлялся Глетчер, – ему же в день нужны тонны пищи!»
На всякий случай он сделал анализ атмосферы. Результаты повергли его в уныние: даже компьютер сделал вывод, что в такой смеси ядовитых газов жизнь невозможна. Бред какой-то. Глетчер решил переночевать здесь, чтобы утром еще раз взглянуть на убитого монстра.
Проснувшись, Барри несколько минут лежал, не открывая глаз. Опасности он не чувствовал, поэтому мог спокойно, не спеша влиться в новый день. Он вспоминал, что произошло за прошлый день, анализировал сны. Иногда они давали новые, неожиданные идеи. А иногда ему просто хотелось продлить очарование снов, в которых почти всегда присутствовала Алиса. Наконец, сладко потянувшись, он сел. Глаза сразу же нашли обзорный экран. Туша была на месте. Ее уродство – голая, шершавая кожа, обвисшее брюхо – в дневном свете было особенно мерзко. А где шерсть? Глетчер протер глаза кулаками. Не может быть! Он ясно вечером видел сплошь обросшее животное.