Рокировка для ведьмы
Шрифт:
Они с братом жили в большом доме в пригороде. Раньше, еще до того как брат, подминая конкурентов, оказался на вершине властной пирамиды, они втроем с матерью обитали в маленькой квартирке. Пожалуй, тогда Кир был счастлив гораздо больше. Отец умер незадолго до его рождения от производственной травмы, полученной на заводе. Уже гораздо позже он узнал, что мать, узнав о смерти мужа, попыталась избавиться от второго ребенка, но срок был слишком большой и все закончилось преждевременными родами. Брату было тогда 10, но, кажется, именно благодаря нему он не оказался в детском доме. Из обрывков разговоров и недомолвок он знал, что когда они оказались на пороге нищеты,
Как потом оказалось, могущественная группировка оборотней, набиравшая тогда обороты, искала молодых и сильных детей, чтобы добавить свежей крови в свои ряды. Так Владимир стал одним из них. Снова Кир увидел брата только спустя несколько лет, он начал приходить к ним домой, приносить деньги и фрукты. Мать была безумно счастлива и, казалось, в присутствии старшего сына молодела лет на десять. Кирилл был счастлив вновь обрести брата. Взрослый, сильный, красивый - он был для него идеалом и примером во всем. Кир часто пытался узнать, куда же все время уходит брат, где он работает, чем занимается, но в ответ получал только шутки и отговорки, иногда подзатыльники, если был особенно приставуч.
А потом Кирилл подсмотрел, чем занимается брат, заперевшись с кем-нибудь в спальне. В тот день он подковырнул столовым ножом замок на двери. Слегка приоткрыв ее, он аккуратно заглянул внутрь.
Девушка, заходясь в истошном немом крике, бледнея, ссыхалась на глазах. Кожа, покрываясь морщинами, словно натягивалась на кости. Брат держал ее за запястье, словно меряя пульс, а в другой руке у него был большой светящийся кристалл.
Кирилл, испугавшись, выбежал из квартиры, он не появлялся дома несколько дней, ночуя в соседнем подвале. Потом голод оказался сильнее страха, ему пришлось вернуться. Мать молча выпорола его, даже не спросив, где он был. Брат о произошедшем тоже не упомянул ни слова, но домой больше никого не приводил.
Затем был крах страны. Советского союза не стало, а появившаяся Россия заходилась в приступах беспорядка и насилия. Кирилл запомнил это время по новостным репортажам, которые он смотрел в больницах. В его обиход тогда прочно вошли слова "крыша", "лавэ" и "лейкоз".
Их новый дом был большим и неприступным. Двухметровый забор, по периметру которого высажен шиповник, видеокамеры, неусыпно следящие за каждым уголком пространства. Но было и несколько прорех.
Кир знал о лазе у собачьего вольера и сейчас не побрезговал им воспользоваться. В том, что брат вскоре узнает о его прибытии, он не сомневался. Но вот кому-то еще на глаза попадаться было не безопасно. Он пробрался к дому - окно на первом этаже было открыто. Подтянувшись на руках, мужчина перекинул себя, оказавшись в приемной брата - стол, два дивана по стенам - вот и вся нехитрая мебель, чтобыла здесь. Послышались шаги, Кир, не теряя ни минуты, встал рядом с выходом, чтобы в случае, если сюда войдут, открытая дверь закрывала его.
В комнату вошли, с силой захлопнув дверь после этого. Спиной к оборотню стоял его брат, всматриваясь в пейзаж за окном. Затем он вдруг одним резким движением в яростном порыве смел со стола все, что на нем находилось. Звон разбитого стекла, шум падения, а брат уже секунду спустя стоял у окна так же, как до этого.
– Надеюсь, ты не из-за меня так нервничаешь?
– заговорил Кирилл.
Владимир
– Живой.
– В этом выдохе, казалось, отразилось главное, что послужило причиной вспышки ярости.
Затем, снова напустив на себя суровый и серьезный вид, он отстранился:
– Тебе нельзя здесь находиться. Тебе надо уезжать из города, из страны, и вообще, чем дальше, тем лучше. Я найду способ решить ситуацию, и ты сможешь вернуться. За то, что ты сделал...
– Что? Я ничего не делал...
– Дурак! Весь город уже трубит об этом! Ты убил сына Воропанова!
– Я не убивал его. Понятия не имею, от чего он сдох, но явно не из-за меня!
– Кир...
– невесело улыбнулся брат.
– Мне плевать, что там было. Но они вынудили Марину дать показания против тебя на Соборе. На книге.
– Что? Она не могла. Она была далеко и ничего не видела! Это невозможно...
– Книга показала, что она говорит правду. Да и Марина не стала бы врать. Тем более, когда на кону была ее сила.
– Откуда я знаю, что на уме у твоей чокнутой ведьмы! Вовка, поверь мне, я не убивал его!
– Даже если я тебе поверю, это ничего не изменит. Собор признал тебя виновным. Единогласно.
– Что?
– беспомощность охватила Кирилла, скручивая внутренности острым осознанием безнадежности.
– Единогласно... Как вы быстро все провернули...
– Я искал тебя. Мы весь город ночью перевернули, где ты был? Если бы ты сразу связался со мной, то я бы нашел способ. Ты уже сейчас был бы в безопасности. А сейчас, после решения Собора - даже нашим нельзя доверять. Я сам открыто не имею права помогать тебе...
Дверь распахнулась неожиданно. В проеме оказалось двое - вездесущая ведьма в компании рыжего приспешника Воропанова. Кирилл успел только подумать о том, какого черта они тут оказались без предупреждения или хотя бы стука. Он не слышал даже приближающихся шагов.
Оборотень бросился к окну, одним махом перелетел через раму. Дыхание перехватило, в горло словно вставили затычку, руки ослабли. Последнее, что он увидел - это приближающаяся клумба, обложенная камнями и неестественно яркие цветы.
***
Кирилл пришел в себя в себя от жажды - горло пересохло так, что даже дышать было трудно. С трудом переводя взгляд слева направо и сверху вниз, он оглядел тесную низкую комнатушку без окон. Под потолком горела тусклая запыленная лампочка.
Плечи свело судорогой, он попробовал сменить положение, но понял, что связан. Кир дернулся несколько раз, но веревки только сильнее впились в кожу.
Внезапная вспышка боли пронзила тело, оборотень прижал голову к коленям, стараясь унять приступ. Кто-то словно ворвался в воспаленное сознание.
– Рок-та...
– тихий, но четкий шепот.
Кирилл еще раз осмотрелся, но вокруг никого не было. Еще одна волна боли крупной дрожью прошла по телу, и сознание начало ускользать от него...
В следующий раз он очнулся из-за очень сильного жжения внутри. Оно нарастало, вторгаясь в липкое забвение, окутывающее его, пока не сделалось нестерпимым. Когда оборотень открыл глаза, он понял, что кричит от боли и тошнотворного запаха вокруг. Все погрязло в серой сырой дымке, он не понимал, где находится. Перед ним высился молодой парень. Кирилл сощурился, пытаясь поймать фокус замутненным взглядом. Это был Даниил Соколов, мальчик на побегушках у Вишиной.