Рокоссовский
Шрифт:
Для ликвидации возникшего крайне опасного положения Ставка Верховного Главнокомандования решила создать несколько армейских групп, которые должны были нанести контрудары из района Белый — Ярцево — Рославль в общем направлении на Смоленск, чтобы уничтожить прорвавшиеся войска противника и соединиться с армиями, упорно дравшимися в окружении в районе Смоленска. Одной из таких групп и поручено было командовать Рокоссовскому.
В Москве он пробыл только несколько часов. В Ставке Верховного Главнокомандования генералу Рокоссовскому сообщили, что на Смоленском направлении «образовалась пустота», что под Ярцевом противником сброшен крупный воздушный десант и задача армейской группировки будет состоять в том, чтобы не допустить продвижения гитлеровцев в сторону Вязьмы. В распоряжение вновь созданной группировки
— Все, что встретите по дороге от Москвы до Ярцева, можете подчинить себе. Конкретные указания получите у командующего фронтом, — было сказано Рокоссовскому.
В Генеральном штабе новому командующему дали небольшую группу командиров и вооружили — он получил две автомашины со счетверенными пулеметами и расчетами при них.
Рокоссовского снабдили еще радиостанцией, и новое «соединение» отбыло на фронт. Так генерал Рокоссовский начинал свой боевой путь под Москвой.
На командный пункт Западного фронта, разместившийся в Касне, севернее Вязьмы, «соединение» Рокоссовского прибыло к вечеру того же дня. Маршал Тимошенко познакомил его с обстановкой. Войска Лукина все еще держали Смоленск и, по-видимому, не намеревались его оставлять, по крайней мере, мнение командующего фронтом было таково: «Лукин сидит в мешке и уходить не собирается». Сложным было положение в горловине этого «мешка», у Соловьевской и Ратчинской переправ через Днепр, по которым поддерживалось сообщение с окруженными войсками. Эти переправы защищал отряд полковника А. И. Лизюкова, опытного и надежного танкового командира. В заключение разговора Тимошенко сказал:
— Прибудут резервы — дадим тебе несколько дивизий, а пока подчиняй себе любые части и соединения.
В ночь на 18 июля Рокоссовский выехал в район Ярцева. 'На ходу был создан и штаб группы из 15—18 командиров. Десять из них только что окончили академий имени Фрунзе. Штаб группы возглавил подполковник С. П. Тарасов. Размещался штаб в автомобилях. Работники его постоянно находились в движении, так как устойчивой связи с частями и соединениями не было и часто приходилось обходиться живой связью. Впрочем, новый командующий группой был доволен своим импровизированным штабом. «К достоинствам офицеров управления, — писал он позднее, — отнесу глубокое сознание важности возложенной на них задачи, смелость, доходившую до самопожертвования, а также способность быстро разбираться в запутанной обстановке и проявлять инициативу. Не раз я в мыслях добром поминал академию имени Фрунзе, подготовившую этих товарищей».
С помощью импровизированного штаба Рокоссовский стал по пути собирать войска. Еще в дороге к Ярцеву он начал останавливать и подчинять себе всех, кто попадался ему навстречу. А в ближайшем тылу по дороге Смоленск — Вязьма двигалось немало бойцов и командиров, потерявших свои части. Вот их-то и прибирал к рукам штаб, и в короткий срок набралось довольно большое число войск: пехотинцев, артиллеристов, саперов, связистов, пулеметчиков, минометчиков, медицинских работников. Вскоре появились также и свежие, прибывшие из тыла соединения.
Первым крупным соединением, которое вошло в состав группы Рокоссовского, была 38-я стрелковая дивизия полковника М. Г. Кириллова, ранее входившая в состав 19-й армии и потерявшая при отходе связь со штабом армии. Немедленно Рокоссовский использовал дивизию для отпора врагу у Ярцева. Следующей была 101-я танковая дивизия, которой командовал полковник Г. М. Михайлов. Правда, танков в ней было всего около 80, старых образцов, да 7 KB, недоставало также и людей, но в тех условиях она была значительной силой, и такая поддержка обрадовала командующего группой. И ту и другую дивизию тут же пополнили людьми, собранными по дороге. А подобные пополнения все прибывали: узнав, что восточнее Ярцева стоят войска, оказывающие упорное сопротивление врагу, сюда направлялись различные подразделения, выходившие из вражеского тыла во главе со своими командирами. Советские люди, в силу различных причин вынужденные отступать, инстинктивно чувствовали, что в районе Ярцева противник встретит наконец должный отпор, и стремились принять участие в нем. Бойцы, командиры, ополченцы не желали отступать в глубь страны, они готовы были драться до конца, но в те летние месяцы сорок первого фронт, к сожалению, еще не стоял прочно. А люди стремились к этой прочности: остановиться! Остановить врага! Воля народа к сопротивлению не была сломлена. «Мне представляется важным засвидетельствовать это как очевидцу и участнику событий. Многие части переживали тяжелые дни, и все-таки, разогнанные танками и авиацией врага, они искали руководства. Они хотели воевать. На этой глубокой основе мы только и могли преуспеть в своих организаторских усилиях».
С этих тяжелых дней второй половины июля 1941 года и начинается популярность генерала Рокоссовского среди бойцов и командиров Красной Армии, среди советских людей. Отныне рассказы о генерале, который в лихое время стоял насмерть под Москвой, станут одними из любимых рассказов бойцов. Одни из них будут рассказывать о собственных встречах с Рокоссовским, другие будут передавать о нем со слов очевидцев. Нельзя не признать, что солдатская молва избрала необычайно подходящий объект. Коммунист-полководец Рокоссовский был и останется в памяти нашего народа прямым продолжателем воинских традиций Суворова и Кутузова, Багратиона и Раевского, Нахимова и Макарова, Фрунзе и Тухачевского.
Но в те дни меньше всего думал о своей грядущей славе сам Рокоссовский. Положение под Ярцевом, что в 62 километрах от Вязьмы, было даже сложнее, чем предполагали в штабе Западного фронта. В нервом же столкновении с врагом выяснилось, что в этом районе борьбу придется вести не с воздушным десантом врага, а с 7-й танковой дивизией немцев, которая обошла Смоленск с севера, захватила Ярцево и теперь стремилась продвинуться в сторону Вязьмы. В то же время враг намеревался уничтожить переправы через Днепр южнее Ярцева, чтобы полностью окружить наши 16-ю и 20-ю армии. Имевшиеся в распоряжении Рокоссовского силы были явно недостаточны, а прибывшие к нему дивизии могли считаться таковыми только по номерам: одна из них, к примеру, насчитывала всего лишь 260 человек.
Как бы то ни было, но поставленную перед ним командованием Западного фронта задачу Рокоссовский должен был выполнить любыми средствами, независимо от сил противника и своих собственных. Огромным усилием командиров своего штаба, непрерывно ведя оборонительные бои, Рокоссовский сумел организовать в кратчайший срок устойчивую оборону. Более того, вскоре его войска начали даже переходить в контратаки и добиваться успеха на отдельных участках.
Доклад маршала Тимошенко в Ставку от 22 июля гласил:
«В Смоленске седьмой день идет ожесточенный бой. Наши части наутро 21 июля занимают северную часть города, вокзал на северо-западе, сортировочную станцию и аэродром в северо-восточной части... Рокоссовский сегодня предпринял обход с флангов и тыла, но контратакой немцев вынужден отвести свой правый фланг на восточный берег реки Вопь, удерживая 38 сд тет-де-пон у Ярцево...»
Доклад маршала от 24 июля:
«В районе Ярцево в течение трех дней идут кровопролитные бои с большими потерями для обеих сторон...»
Доклад 27 июля:
«Противник, встречая наше упорное сопротивление, в ярости бросается во все стороны, и последнее движение частей ярцевской группировки на юг преследует цель отрезать пути питания 16-й и 20-й армий. К 20.00 27.7 обнаружено его поспешное окапывание на западном берегу реки Вопь и реки Днепр на участке южнее Ярцево... Ярцево твердо удерживается Рокоссовским.
Успех, достигнутый группой Рокоссовского, носил тактический характер, но он способствовал укреплению боевого духа войск, ободрял их, поднимал дисциплину. Противник, несший чувствительные потери, не мог уже думать о продвижении вперед. К сожалению, потери советских войск были также значительны.
Сражение под Ярцевом и у переправ не прекращалось ни днем, ни ночью, и, поскольку советские части несли в нем большие потери, текучесть личного состава была огромной, люди узнавали друг друга лишь в бою. В таких условиях роль командира возрастала. «Он должен был обладать большой силой воли и чувством ответственности. Уметь преодолеть боязнь смерти. Заставить себя находиться там, где его присутствие необходимо для дела, для поддержания духа войск, даже если по занимаемому положению там ему не следовало бы появляться.
На ярцевском рубеже ценными были именно такие офицеры».