Рокоссовский
Шрифт:
Все это, однако, не было известно Рокоссовскому. На фронте 16-й армии, как и у соседа ее слева — 20-й армии, 3 и 4 октября было сравнительно спокойно. Штаб Западного фронта никаких тревожных сигналов не подавал. Поэтому, когда во второй половине дня 5 октября Рокоссовский получил телеграмму, в которой ему приказывалось передать свои войска командующему 20-й армией и со штабом немедленно прибыть в район Вязьмы для организации контрудара по врагу, этот приказ не мог не вызвать сомнения у Рокоссовского.
— Михаил Сергеевич, — обратился он к начальнику штаба, — немедленно затребуйте повторение приказа документом. И непременно за
Тревога овладела Рокоссовским и его соратниками. Связь со штабом фронта прервалась, у Лукина, с которым соединиться до конца 5 октября уже не удавалось, очевидно, дела шли плохо. Что происходит южнее, неясно, почему нужно организовывать контрудар в южном направлении? — все эти и многие другие вопросы мучили командарма-16. Вечером 5 октября он с членами штаба обсуждал обстановку в штабном блиндаже. Внезапно дежурный доложил о прибытии летчика с письменным приказом командования фронта. Рокоссовский поспешно вскрыл пакет. Приказ гласил:
«Командарму-16 и 20.
Рокоссовскому и Ершакову.
Командарму-16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16-й армии с войсками передать командарму-20 Ершакову. Самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6.10 в Вязьму. В состав 16-й армии будут включены в районе Вязьмы 50, 73, 112, 38, 229 сд, 147 тбр, дивизион PC, полк ПТО и полк аргк. Задача армии задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменск, и не пропустить его севернее рубежа Путьково, Крутые, Дрожжино, имея в виду создание группировки и дальнейший переход в наступление в направлении Юхнов. Получение донести.
Конев — Булганин — Соколовский. 5.10.41».
Когда с приказом ознакомились все присутствовавшие, командарм, как бы в раздумье, заметил:
— Ну что ж, сомнений больше нет.
— Но и ясности тоже нет, — горячо вступил в разговор Лобачев. — У нас полностью организованные соединения, управление налажено. И теперь это все разрушается.
— Тем не менее приказ надо исполнять!
Глубокой ночью принимать войска прибыли командующий 20-й армией генерал-лейтенант Ершаков и корпусный комиссар Семеновский с группой штабных работников. Только под утро все необходимые документы были готовы, и штаб 16-й армии мог двинуться в путь, к новому месту назначения. Рокоссовский попрощался с Ершаковым, и тот уехал. Это была последняя встреча. Через некоторое время генерал-лейтенант Ершаков погиб.
Рокоссовский и Малинин должны были еще решить, куда передвигать тыловые учреждения, склады и госпитали армии.
Телефонный звонок прервал разговор. Генерал Лукин требовал командарма-16:
— Выручай, положение исключительно тяжелое. Ты можешь помочь? Дайте одну-две дивизии...
Рокоссовский в нескольких словах объяснил, что уже не распоряжается дивизиями 16-й армии и Лукин должен обращаться к Ершакову. Это был их последний во время войны разговор. Через несколько дней тяжело раненный генерал-лейтенант М. Ф. Лукин в бессознательном состоянии попадет в плен к врагу и очнется только на койке немецкого госпиталя после ампутации ноги...
С рассветом штаб Рокоссовского двинулся в путь. Попытки связаться со штабом фронта по радио ни к чему не привели, и командарм терялся в догадках. Опытный военный, он догадывался, что произошло нечто тревожное, страшное, но что именно, не мог определить точно. Неизвестность не давала покоя Рокоссовскому и его товарищам.
Если бы они знали, что произошло, их тревога возросла бы многократно. Немецко-фашистским войскам удалось осуществить первую часть плана «Тайфун»: в лесах западнее и юго-западнее Вязьмы они окружили войска 16, 19, 20, 24 и 32-й армий, армейской группы генерала Болдина, и в то самое время, когда штаб Рокоссовского двинулся на новое место, немецкие танки с севера и юга спешили к Вязьме, чтобы замкнуть внутреннее кольцо окружения. Положение советских войск ухудшалось и тем, что южнее, к западу от Брянска, гитлеровцы окружили еще две наши армии — 3-ю и 13-ю.
Успех казался главарям «третьего рейха» решающим. Гитлер, с 22 июня 1941 года ни разу не выступавший публично, счел момент подходящим и уже 3 октября поднялся на трибуну берлинского Спортпаласа для того, чтобы объявить о своем триумфе.
«В эти часы на нашем Восточном фронте, — говорил он торжественно и значительно, — вновь происходят громадные события. Уже 48 часов ведется новая операция гигантских масштабов! Она поможет уничтожить врага на востоке».
Буря восторженных воплей была ответом на это, и фюрер продолжил:
«Я говорю об этом только сегодня, потому что сегодня я могу совершенно определенно сказать: этот противник разгромлен и больше никогда не поднимется».
Восхищению почитателей фюрера не было предела, сбывалась вековая мечта немецкого бюргера: завтра на востоке возникнет колониальная империя, в которой десятки миллионов рабов-славян станут беспрекословно трудиться на благо немца господина. Чтобы обывателям нацистского государства было легче ориентироваться в «беспредельном восточном пространстве» (кто ее разберет, эту Россию, где их Москва-то находится?), «Фёлькишер беобахтер» публикует огромные карты Московской области, и каждый верноподданный «третьего рейха» может теперь собственноручно по утрам отмечать карандашом, сколько километров осталось до Москвы. Газетные заголовки захлебываются от восхищения: «Исход похода на восток решен», «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!», «Военный конец большевизма!»
Всего этого не знают Рокоссовский и его товарищи, как не знают сотни тысяч других бойцов и командиров Красной Армии. В отличие от гитлеровских генералов они не считают сопротивление бессмысленным. Рокоссовский и его товарищи не знают, что Гитлер уже объявил Красную Армию окончательно уничтоженной, они не ведают, как гитлеровские чиновники готовятся к дележу огромной добычи. Они встревожены положением, но одновременно они полны желания защитить свою землю, свое Отечество, свое государство, свой передовой социалистический строй. Воля их вовсе не сломлена, и скоро фашистским генералам предстоит в этом убедиться.
Пока же штаб 16-и армии, двигавшийся по минской магистрали к Вязьме, стал встречать машины тыловых частей. В один голос красноармейцы заявляли, что их подразделения подверглись нападению вражеских парашютистов и были разбиты, спастись удалось немногим и теперь они ищут своих. Все чаще и чаще на пути стали попадаться беженцы. Из опросов красноармейцев и беженцев становилось ясно, что противник прорвался севернее магистрали Ярцево — Вязьма и там движутся большие колонны танков и мотопехоты врага. Можно было ожидать, что скоро танки повернут к югу и перережут магистраль.