Роковая грань
Шрифт:
– Кстати, что сегодня дают? – продолжил собеседник.
– «Фауста».
– Прекрасный «Фауст» в компании прекрасной женщины. Идеальный вечер.
***
Когда Карла, вежливо постучав, открыла дверь спальни Пьетры, девушка сидела возле зеркала. Подаренное Марио платье лежало на покрывале кровати, босоножки стояли на ковре. Синьорина Бертони, облаченная в шелковый халат, колдовала над лицом. Она нервничала и в третий раз стирала кривую «стрелку» на левом веке.
– Пришел синьор Верроне, – отрапортовала горничная.
Рука Пьетры вздрогнула, и четвертая
– Скажи, что я спущусь через пятнадцать минут. Спроси, не голоден ли он, и предложил ему вина.
После ухода Карлы девушка взяла салфетку и решительными движениями удалила нанесенный до этого макияж. Желание рисовать себе лицо пропало напрочь, хотя обычно это занятие доставляло ей удовольствие. Рисовать лицо. Да, это лучшее определение. Прятаться за пудрой и румянами, удлинять и завивать ресницы, придавать другую форму глазам с помощью карандаша, подводки и теней. Пьетра унаследовала внешность от матери: карие глаза, густые темные волосы, оливкового оттенка кожа, маленький изящный рот, прямой нос и плавный овал лица. Тот тип средиземноморской красоты, обладательницам которого косметика не требуется лет до сорока, а некоторые обходятся без нее и после.
За гримом можно спрятаться… но сегодня Пьетре прятаться не хотелось. Она умылась, промокнула лицо сухой салфеткой, вышла из ванной, обула туфли и остановилась перед большим зеркалом, оглядывая себя в полный рост. Подумала о том, что и без туфель Марио ниже ее на несколько сантиметров, а при таком раскладе – и подавно. Взяла платье и приложила его к плечам. Нужно подобрать духи, а потом одеться и привести в порядок волосы. Она задержится минут на двадцать. Может, на полчаса. Пусть синьор Верроне немного поскучает в одиночестве.
***
Марио стоял возле стеклянного столика в гостиной, за которым Пьетра с отцом по выходным играли в шахматы. Он передвигал одну из черных фигур, переходил на сторону противника, передвигал белую, а потом возвращался к черным. Пил синьор Верроне не вино, а апельсиновый сок. Приблизившись, девушка поразилась произошедшей в нем перемене. Туфли начищены до блеска, черные шелковые брюки отглажены, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, кроме верхней, сияет чистотой. Ни намека на щетину, волосы собраны в хвост. Он больше не выглядел хамом, готовым отпустить непристойную шутку и расхохотаться в голос в присутствии нескольких десятков гостей. Пьетра почувствовала себя виноватой. Зачем она наговорила отцу столько глупостей за завтраком? Как можно делать выводы о человеке, которого ты знаешь только один вечер?..
– Шах и мат, – улыбнулся Марио, передвинув ладью. – Черным не повезло.
– Пять ходов, – заметила Пьетра.
– Четыре, – уточнил синьор Верроне. На нем были очки с дымчатыми стеклами, и он, заметив взгляд собеседницы, продолжил: – У меня проблемы с ярким светом. Фойе театра – ад. Вы очаровательны.
– Спасибо, – смутилась Пьетра, перебирая в руках клатч. – Вы сегодня тоже очаровательны. Я сожалею о том, что называла вас хамом.
– Так, значит, я – очаровательный хам?
Девушка не нашлась с ответом, и Марио снова улыбнулся ей. Улыбка его не изменилась – открытая и доброжелательная, почти мальчишеская.
– Идемте, дорогая. Хочу посмотреть на вашу машину. Вы хотя бы ненадолго пустите меня за руль?
***
– Я уже подумывал, не позвонить ли вам, синьорина. Открытие сезона, полчаса до начала – а ложа дона Бертони до сих пор пустует.
– Папе пришлось отлучиться по делам. Рада тебя видеть, Майкл.
Высокий хорошо сложенный мужчина с копной темно-каштановых волос, посеребренных сединой, ограничился вежливым поклоном. Сопровождавшая его красавица в длинном бархатном платье с открытыми плечами широко улыбнулась Пьетре и поцеловала ее в обе щеки.
– Это Виолетта, – представил женщину Майкл. – Милая, это Пьетра, дочь Джулиано. И… – Он выразительно посмотрел на Марио, подняв брови, после чего повернулся к его спутнице. – Синьор…
– Марио Верроне, – пришла на помощь девушка. – Один из помощников отца.
Майкл глубокомысленно кивнул.
– Простите, не узнал, хотя много о вас слышал.
Марио протянул мужчине руку, ободряюще улыбнулся и заговорил по-английски.
– Все в порядке. Я редко бываю в ваших краях. Майкл Донерти, я прав?
– Совершенно правы, – кивнул тот, пожимая руку новому знакомому. – Вы знаете меня в лицо?
– Знать – моя работа.
Улыбка Майкла выглядела натянутой.
– Да, пожалуй. Теперь мы, как говорится, знакомы официально. Я рад.
– Взаимно. Ваш итальянский великолепен. – Марио повернулся к женщине. – Синьорина, ваш ученик делает успехи.
Виолетта поднесла к лицу маленький веер из белоснежных перьев. Она бегло оглядела Пьетру, оценила ее наряд, обратила внимание на то, что Марио держит свою спутницу под руку и пришла к выводу, что особь женского пола опасности не представляет.
– Пойдем занимать места, – сказал Майкл. – Передавайте привет отцу. И напомните ему в очередной раз, что он слишком много работает.
– Папа расстроится, узнав, что мистер Донерти был в Риме, но встретиться им не удалось, – печально сказала Пьетра, провожая пару взглядом. Не дождавшись ответа, она посмотрела на Марио. – Вы знаете эту женщину?
Синьор Верроне нахмурился. Он выглядел как человек, которого вырвали из состояния глубокой задумчивости.
– Не сказал бы… но нам приходилось встречаться.
– При каких обстоятельствах?
– При очень приятных обстоятельствах. Смилуйтесь, дорогая, – неожиданно сменил он тон. – Вы перезнакомили меня с половиной театра. Еще немного – и я сбегу, потому что не привык к таким дозам внимания.
Пьетра рассмеялась и погладила его по плечу.
– Хорошо. Идемте в ложу. Сантино и Беатриче, наверное, уже там.
– Сантино и Беатриче?..
– Ах… я забыла. Синьор Тото, папин консильери, обычно сопровождает нас во время открытия сезона и сидит в нашей ложе, но сегодня он приболел. Я позвонила Сантино и спросила, не хочет ли он прийти. И взять Беатриче с собой. Надеюсь, вы не против соседей?