Роковая молния
Шрифт:
Эндрю знал, что его ждут и за ним наблюдают, как бывало всегда, когда он замолкал и погружался в размышления. Он вздохнул и оглянулся через плечо, прищурившись из-за холодных дождевых струй, хлеставших по лицу.
Пэт уловил молчаливый упрек, но ничего не сказал. По его взгляду Эндрю понял, что непрекращающиеся сражения, а больше всего судьба Ганса, оставили в душе ирландца неизгладимый след. Кину слишком часто приходилось видеть такой взгляд. Глаза сорокалетних мужчин и восемнадцатилетних мальчишек были одинаково старыми. Так случилось и с Готорном, и с большинством остальных мальчиков, мгновенно повзрослевших на войне. Они превратились
С тех пор как была прорвана линия обороны на Потомаке, Калина и его народ гнал вперед страшный призрак врага. Именно ощущение близкой опасности подвигло их на эвакуацию всего населения и вывоз машин и оборудования, необходимых для продолжения войны. Но рано или поздно последствия пережитого шока скажутся, и тогда-то и начнутся проблемы. Эндрю предстоит решить эти проблемы, и как можно скорее, пока орда мерков остановлена смертью Джубади. У него есть только тридцать дней, а потом мерки двинутся за ними. Ему придется поднять против врага всю страну и сражаться с удвоенной яростью, потому что первую схватку они проиграли.
Еще труднее будет убедить людей, что они все-таки могут победить, и не просто выиграть сражение, но уничтожить мерков и вернуться домой. Но это обязательно надо сделать, иначе все последующие битвы приведут только к окончательному поражению. Если русские уйдут в Рим, все промышленные предприятия будут окончательно потеряны, а без фабрик, без пороха, пуль и ружей, определяющих ход современной войны, с Республикой Русь будет покончено. Оставшиеся русские превратятся в вечных странников, бегущих впереди орды.
Несколько недель потребуется на восстановление фабрик, оборудование которых сейчас перевозилось на грузовых платформах на восток. И даже тогда они смогут выпускать только три четверти прежнего объема продукции. Между тем необходимо возместить потери боеприпасов после проигранной кампании. Два новых корпуса, проходящих подготовку под руководством Готорна, нуждаются в оружии, боеприпасах и продовольствии. Надо выиграть время. Каждый день прибавляет силы русской армии, а мерки понемногу слабеют. Каждый день бесконечно дорог. Все и всегда зависит от времени, а оно достигается дорогой ценой. Жертва, принесенная 35-м Мэнским полком под Геттисбергом, дала 1-му корпусу пятнадцать минут, позволив уйти из-под обстрела. Промедление в войне с тугарами, проигранная кампания на Потомаке — за любой выигрыш во времени приходилось платить драгоценными человеческими жизнями и материальными ресурсами.
— По крайней мере, у нас остался Кев, маленький уголок Руси, откуда можно будет начать все сначала, — нарушил затянувшееся молчание Эмил, пытаясь ободрить Калина.
— Мы сможем удержать его? — почти умоляюще спросил Калин, глядя на Эндрю.
— Мы попытаемся, — ответил тот, но в его голосе явственно слышалась неуверенность.
Кин не мог сейчас заставить себя раскрыть перед Калином мрачные перспективы, осознанные им в эти дни.
Молния на мгновение ослепила Калина, но он упорно смотрел в глаза Эндрю, надеясь услышать что-то еще. Эндрю молчал и не отводил взгляда, как бы умоляя его не настаивать на откровениях, по крайней мере сейчас.
Буря усиливалась, под порывами ледяного ветра дождевые струи летели над землей почти горизонтально.
— Черт побери, Эндрю, — проворчал Эмил. — Я не для того спасал тебя от тифа, чтобы ты умер от пневмонии. Ради Бога, заходи в вагон, тогда мы сможем тронуться с места.
— Да, пора двигаться, — согласился Калин. Кивнув Эндрю, он тщетно попытался улыбнуться и вошел внутрь.
Эндрю обернулся к Пэту.
— Мы вряд ли остановимся, пока не дойдём до самого Сангроса, до ворот Рима, а может быть и дальше, напряженным голосом заговорил Пэт.
— Вполне вероятно, — согласился Эндрю. — Хорошенькую войну мы здесь затеяли, — продолжал Пэт. — Наверняка она войдет в учебники истории.
— Ты поедешь с нами? — спросил Эндрю, не зная, что сказать в ответит на грубоватую прямоту друга.
— Все мое имущество на другом поезде; кроме того, я предпочитаю отступать со своими ребятами. Увидимся утром в Кеве.
Пэт собрался отсалютовать, но Эндрю остановил его, подошел ближе и протянул руку.
— Пэт, ты сегодня здорово отличился. Благодаря твоим усилиям мы смогли спастись. Вы мастерски воевали, как Пэп Томас у Чикамуги.
На этот раз О’Дональд не обрадовался похвале; он серьезно посмотрел в глаза Эндрю.
— Знаешь, раньше, в самом начале, все это было похоже на игру. Ты думал, а я сражался. Буйный выпивоха-ирландец.
Голос Пэта дрогнул.
— Теперь, после того что случилось с Гансом... — Пэт помолчал, подбирая нужные слова. — Я хочу, чтобы ты знал, что бы ты ни задумал, я с тобой, Эндрю Лоуренс Кин. Что бы ни случилось, я с тобой, черт побери.
Растроганный Эндрю не мог заставить себя выпустить руку Пэта. Он горячо пожал ладонь и молча кивнул в знак благодарности. Пэт шагнул назад, отдал честь и растворился в темноте.
— Будь я проклят! — вмешался Эмил. — Дожив до сорока лет, он наконец-то повзрослел.
Эндрю кивнул, на его лице появилась слабая улыбка.
— Вы с ним как Шерман и Грант, — продолжал Эмил.
— Мы называли Гранта мясником, — сказал Эндрю, глядя в глаза доктора.
Эмил промолчал, почувствовав в словах друга упрек.
Эндрю взглянул вдоль пути. Рядом с ординарцем, стоявшим достаточно далеко, чтобы не подслушивать разговоров, но в пределах видимости, на случай, если он понадобится, виднелась еще одна фигура. Кэтлин подошла поздороваться.
— Что ты здесь делаешь, черт побери? — раздраженно спросил Эндрю.
Он был вынужден находиться в самом центре этой сумятицы по долгу службы, но его нисколько не радовало, что его жена тоже здесь.
— Стараюсь распределить по вагонам тех несчастных, которые могут погибнуть, если мы им не поможем, — ответила она, подойдя ближе и сняв с него очки, чтобы вытереть их краем влажного платья. — Я посадила ту пожилую пару с внуками на твоем месте. В нашем вагоне разместилась еще дюжина беженцев; твои офицеры согласились ехать стоя.