Роковой бал
Шрифт:
– Лорд де Сент-Аманд! – в ее голосе слышались изумление и раздражение. – Что вы делаете?
– Ш-ш. – Он посмотрел вокруг, чтобы увидеть, не привлек ли ее крик внимания. – О Боже! – Он выпустил ее папку, словно она обожгла его. – Кто я такой, чтобы говорить художнику, что делать? Вы возьмете рисунок домой и закончите его. – Он поднялся и попятился от нее. – Мы встретимся, и вы отдадите мне его. А пока, возможно, вам лучше спрятать это.
Ничего не понимая, Джейн спросила:
– Прошу прощения?
– Лорд
Глава 16
Как только де Сент-Аманд умчался прочь, Блэкберн увидел, что Джейн спрятала рисунки в папку и поспешно закрыла ее. Затем, словно щенок, застигнутый за жеванием хозяйских тапочек, она вскинула голову и прямо посмотрела лорду в глаза.
В них мелькнуло предчувствие чего-то мучительного. Сердце Блэкберна дрогнуло, он захотел развеять ее страхи. А потом – увезти в Турбийон и запереть там, пока не научит ее хоть какому-то благоразумию.
Поэтому он довольно живо сказал:
– Мисс Хиггенботем.
Она улыбнулась с очень неестественным воодушевлением и так же бодро ответила:
– Да?
Такой ответ его не устраивал и, понизив голос до интимного шепота, он произнес:
– Джейн.
Ее улыбка погасла.
– Я счастлив, что вы приняли приглашение приехать в дом моей сестры.
– Я сочла, что не в силах его отклонить, – невинно взмахнула ресницами Джейн.
Злая ирония была ее новой чертой, но Блэкберн ее заслуживал, и... это забавляло его.
Удивительно, сегодня многое его забавляло. После возвращения с Полуострова он с ужасом думал о возвращении в свет. Но только что он говорил с людьми, с которыми никогда не общался раньше. Он подслушивал всякие разговоры и заставлял женщин выбалтывать секреты их мужей, – занятие довольно гнусное для джентльмена, но необходимое для выполнения его работы. И даже шпионя, он обнаружил, что с нетерпением ждет, когда встретится с Джейн, снова попадет под ее колкие шутки и будет ухаживать за ней – нет, правильнее сказать преследовать ее, пока она в испуге не убежит.
Если бы только его не мучили эти подозрения.
– Можно присесть?
– Как вам угодно, – сказала она с безразличным видом.
На пикнике она была единственной, кому это удалось. Все вокруг вытянули шеи, наблюдая за новой интригой. Эти глупцы не интересовались сражениями на Полуострове и делали вид, что не замечают шрамов Блэкберна, полученных в боях за их безопасность.
Когда он вернулся в первый раз, израненный и циничный, ему хотелось трясти всех и вся, чтобы общество осознало, как ужасно близко был Наполеон к тому, чтобы разорить Англию. Наполеон подверг бы страну унижениям во имя Франции. Он обокрал бы их, чтобы накормить свою армию. А высший свет продолжал ничего не замечать и лишь жаловался на качество чая.
Сегодня... что ж, сегодня он посмотрел на этих легкомысленных
Он понял, что стал похожим на Джейн – теперь он уже не был дилетантом. Он был мастером.
Блэкберн был благодарен свету за его увлечение сплетнями, это делало людей пешками в его игре. Он очень надеялся, что ухаживание за Джейн отвлечет внимание общества от его сверхзадачи – поисков предателя. Взглянув на заинтригованных гостей, маркиз понял, что эта цель достигнута.
Посмотрев на Джейн, он подумал, что выполнение шпионского задания не будет таким уж неприятным.
Край одеяла колыхался от ветра. Один его угол придавила корзина со снедью, другой – вытянутые ноги Джейн. Ветер играл с подолом ее платья, натягивая ткань у лодыжек и открывая стройные ноги.
«Счастливый ветер».
– Что вы сказали? – Джейн смотрела на него как на сумасшедшего.
–Я сказал: «Что вы рисовали?» – Он сел на противоположный угол одеяла, но так, чтобы видеть ее.
– Мне кажется, вы очень четко выразили свое безразличие к моему искусству, милорд.
Она взглянула на него как на полного идиота, не способного ценить то прекрасное, что есть в жизни, и Блэкберн вспомнил, что Джейн могла не только забавлять его, но и раздражать. Подняв лорнет, он внимательно посмотрел на нее.
– Слишком четко, если мы даже не можем поговорить об этом.
– Мы снова ведем беседу, чтобы избежать злословия? Девушка вела себя ужасно самоуверенно, но он знал, как осадить ее.
– Нет, Джейн. – Блэкберн позволил себе рассматривать ее фигуру, останавливаясь на наиболее интересующих его местах. Когда он снова взглянул на лицо Джейн, ее челюсть была выпячена, а глаза сияли воинственным блеском. Он был почти искренен, когда сказал:
– Я веду беседу, потому что ухаживаю за вами.
Она, в свою очередь, была предельно искренна, когда ответила:
– А я хочу, чтобы вы перестали это делать.
– Это невозможно.
Наклонившись вперед, Джейн в ярости проговорила:
– А когда вы наиграетесь и снова смешаете меня с грязью, я буду гореть в аду, а вы будете продолжать свою веселую жизнь.
Блэкберн уронил свой лорнет, тот повис на цепочке, а его хозяин оперся рукой на колено и изрек:
– Моя драгоценная Джейн, если я и смешаю вас с грязью и заставлю гореть в аду, то для этого будет чертовски веская причина. – «Такая, как измена Отечеству», – добавил он про себя.
– На моем рисунке, милорд, изображены вовсе не вы.
Он говорил о предательстве. Она говорила о живописи. И ее серьезное выражение лица соответствовало ее мыслям, она говорила только то, что думала. Она была прекрасной актрисой, но его не проведешь. В конце концов, у него есть Виггенс с отчетом о ее занятиях.