Роковые иллюзии

Царев Олег Иванович

Белкин был «повивальной бабкой» харнаковской сети высокопоставленных информаторов, охватывающей германскую промышленность и военные круги, причем многие из них были завербованы из числа его товарищей по «АР-ПЛАНУ» и БГБ. Харнака поощряли к тому, чтобы он, не щадя сил, создавал «непробиваемое» прикрытие для своей секретной деятельности. Это ему удалось достичь путем вступления в Национал-социалистический союз юристов, где он возглавил секцию, функционировавшую в рамках того министерства, где он работал. Он был также избран в члены «Геррен клуба», который охватывал элитарный круг видных германских промышленников, аристократов, чиновников и высших чинов армии, флота и ВВС. Многие из них стали ценными источниками разведывательной информации, которую Харнак начал посылать в Москву через Белкина.

Харнак быстро становился заметной фигурой как ценный советский агент, чему способствовала его жена Милдред, которая возглавляла Союз американских женщин в Берлине и была близкой знакомой Марты Додд, дочери посла США в Германии [114] . Расширяющийся круг друзей супружеской пары

среди дипломатов увеличивал их ценность для НКВД и в то же время укреплял положение Харнака в министерстве экономики, где его основной обязанностью были торговые отношения между США и Германией. Широкие связи не только повышали ценность этого человека для советской разведслужбы, но и обеспечивали Харнаку и его жене надежное прикрытие для секретной работы на Москву. Для внешнего мира они производили полное впечатление безупречной нацистской супружеской пары. Надежность их прикрытия подтверждалась «Лизой» (псевдоним надежного агента НКВД в Берлине), которая представила Центру независимую оценку. Вот ее проницательная характеристика, которую она дала Милдред Харнак:

114

Согласно агентурным данным американской разведки, подруга Милдред Харнак Марта Додд вскоре после этого также была завербована советской разведкой. Впоследствии ее имя упоминалось среди членов группы Собла/Соблена, действовавшей в Соединенных Штатах. (Подробнее см. главу 15.) Дело «Корсиканца» № 34118, т. 1, с. 37, АСВРР.

«Она самоуверенная, высокая, голубоглазая, крупная, выглядит типичной немкой, хотя является американкой, принадлежащей к низшим слоям среднего класса; она умна, чувствительна, благонадежна, типичная немецкая фрау, ярко выраженного нордического типа. Арвид Харнак происходит из хорошей семьи, откуда вышли богословы и немецкие философы. Он принадлежит к среднему классу, получил хорошее образование, происходит из преуспевающей семьи. Он тоже блондин с голубыми глазами (носит очки), среднего роста, коренастый, и, когда его видели в последний раз, он производил впечатление весьма типичного северянина. Они проявляют большую осторожность в установлении контактов, чрезвычайно дипломатичны по отношению к другим людям, производят полное впечатление людей хорошо подготовленных и дисциплинированных. Оба они поддерживают тесные связи с мужчинами и женщинами из нацистских кругов. В тот момент Арвид находился вне подозрений и занимал важный пост в министерстве. Я уверена, если только меня не ввели в заблуждение, что они полностью надежны и, с нашей точки зрения, им можно доверять» [115] .

115

Сообщение от 9 декабря 1940 г. Дело «Корсиканца» № 34118, т. 2, с. 77, АСВРР.

О том, насколько быстро и в каком направлении развивалась деятельность основной берлинской секции «Красной капеллы», можно судить по объему досье Харнака, хранящегося в архивах НКВД. Захваченные документы гестапо, на которых главным образом основывались все предыдущие оценки деятельности «Красной капеллы» западными секретными службами и историками, не содержат сведений ни об истоках, ни о подлинном размахе операций советской разведки в Германии. Относящиеся к тому времени документы НКВД показывают, что Харнак стал ценным советским агентом на пять лет раньше, чем подозревало гестапо, предполагая, что он возглавлял сеть разведки Советской Армии, когда его арестовали в 1942 году. Более того, многим членам берлинских групп удалось избежать гестаповских облав, и их не выдали ни Харнак, ни те, кто был схвачен и подвергнут допросам [116] .

116

Как показывают документы гестапо, там считали, что агентурные сети «Красной капеллы» начали создаваться примерно на три года позже, накануне войны в Европе, разразившейся в 1939 году. Это нашло отражение и в докладе ЦРУ о «Красной капелле», хотя там и допускается возможность (стр. 289) того, что «Харнак и его сочувствующее коммунистам и левым окружение использовались Эрдбергом в интересах ГРУ за несколько лет до начала русско-германской войны. Эрдберг (который, как показывают советские архивные документы, являлся бывшим помощником Орлова Коротковым, офицером НКВД) принял на себя функции офицера-куратора берлинской агентурной сети только осенью 1940 года. Теперь выясняется, что «Красная капелла» начала работать на Москву почти на четыре года раньше, чем считалось первоначально. Тот факт, что Эрдберг (Короткое) не был офицером ГРУ, подтверждает, что «Красная капелла», которую ранее считали операцией советской военной разведки, имела в Берлине отделение, действовавшее под руководством НКВД.

В досье Харнака содержится поразительно разнообразная информация, которую он предоставил за три года после его вербовки. В числе его самых важных информаторов были прежние знакомые по группе БГБ, в том числе барон Вольцоген-Нойхаус, высокопоставленный сотрудник, работавший в техническом отделе ОКВ (Верховного военного командования), получивший оперативный псевдоним «Грек». Среди прочих можно назвать Ганса Руппа, главного бухгалтера «И. Г. Фарбен», действовавшего под псевдонимом «Турок», Тициенса, промышленника, белоэмигранта из России, обладавшего связями в высших кругах ОКВ, он работал под псевдонимом «Албанец», и племянника Харнака Вольфганга Гавеманна, офицера военно-морской разведки в Верховном командовании ВМС, которому дали псевдоним «Итальянец». Харнак, получивший новый псевдоним «Корсиканец», был важным самостоятельным источником. В министерстве

экономики, в Берлине, он имел официальный ранг правительственного советника, что обеспечивало ему доступ ко всей документации и докладам, относящимся к внешней торговле «третьего рейха» [117] . Имея в своем распоряжении столь широкую сеть информаторов, Харнак мог обеспечивать Москву перед второй мировой войной все нарастающим потоком информации самого высокого класса. О ее важности можно судить по составленному в то время краткому перечню информации, полученной Центром от Харнака к июню 1938 года:

117

Дело «Корсиканца» № 34118, т. 2, с. 77, АСВРР.

«Ценные документальные материалы по валютному хозяйству Германии, секретные сводные таблицы всех вложений Германии за границей, внешней задолженности Германии, секретные номенклатуры товаров, подлежащих ввозу в Германию, секретные торговые соглашения Германии с Польшей, прибалтийскими странами, Ираном и другими, ценные материалы с заграничной номенклатуре министерства пропаганды, внешнеполитического ведомства партии и других организаций. О финансировании разных немецких разведывательных служб в валюте и т. д…» [118] .

118

Дело «Корсиканца» № 34118, т. 1, с. 37, АСВРР.

Помимо разведывательных данных, поступавших от самого Харнака и от источников его собственной агентурной сети, его досье в НКВД показывает, что он помогал советским тайным агентам выбирать и вербовать других ценных независимых агентов. Одним из них был Карл Беренс, работавший в проектно-кон-структорском отделе «АЭГ», важнейшего германского подрядчика в области тяжелого электромашиностроения. В 1935 году Харнак свел советскую разведку с этим человеком, тайно сочувствовавшим коммунистам (ему был дан русский псевдоним «Лучистый») и впоследствии предоставившим многочисленные технические чертежи, позволившие русским развить собственную отрасль электромашиностроения [119] .

119

Там же.

Безнаказанность действий Харнака, создававшего свою агентурную сеть, во многом объясняется тем, что Центр имел возможность следить за работой гестапо через своего агента Вилли Лемана. Однако сообщения этого важнейшего информатора, действовавшего под псевдонимом «Брайтенбах», и информация, поступавшая в Москву от Харнака, прервались летом 1938 года вследствие организованной по инициативе Сталина чистки рядов НКВД, унесшей тысячи жизней представителей старой гвардии ЧК [120] .

120

Дело «Брайтенбаха» № 2802, АСВРР.

Орлов избежал кровавой расправы, постигшей многих из его коллег по Иностранному отделу, бежав из Испании, в то время как отзыв некоторых самых опытных офицеров-оперативников НКВД и расправа с ними привели в хаотическое состояние руководство сетью тайных агентов. Одной из наиболее сильно пострадавших агентурных сетей оказалась сеть Харнака: пятеро из восьми офицеров разведки, имевших к ней отношение, были отозваны в Москву и расстреляны по ничем не подкрепленным обвинениям в государственной измене. Практически каждый офицер, связанный с легальной и нелегальной резидентурами НКВД в Германии, пал жертвой сталинской паранойи. Что же касается передачи информации в Центр, то деятельность берлинских агентурных сетей прекратилась полностью. Харнак и другие немецкие источники обнаружили, что все контакты с Советским Союзом обрублены. Учитывая важность информации, которую они могли бы передавать из самого сердца «третьего рейха» в то время, когда Сталин вел переговоры о союзе с Гитлером, было очевидно, что «Большой хозяин» «отрезал себе нос, чтобы досадить лицу». «Большая чистка» лишила Кремль точной разведывательной информации о намерениях германской внешней политики именно на те два года, которые предшествовали решению Гитлера ввергнуть Европу в войну.

В течение 15 месяцев, с июня 1938 по сентябрь 1940 года, Харнак понапрасну ждал условного телефонного звонка, который вызвал бы его на встречу с новым офицером-куратором. Контакт Харнака с Москвой восстановился только утром 17 сентября, когда высокий худой человек постучал в дверь его берлинской квартиры на Войрштрассе, 16 [121] .

Ранний гость, представившийся как Александр Эрдберг, был офицером разведки НКВД, которого в августе 1940 года направили под дипломатическим прикрытием на должность третьего секретаря советского посольства в Берлине. Это был русский разведчик, личность которого была неправильно установлена гестапо и о котором впоследствии упоминалось в книге «The Rote Kapelle: The CIA's History of Soviet Intelligence and Espionage Networks in Western Europe 1936–1945» как о «русском, который завербовал Ар-вида Харнака примерно в декабре 1940 года в Берлине» [122] . Однако, как показывают архивные документы НКВД, к тому времени Харнак уже был советским агентом на протяжении более пяти лет.

121

Дело «Корсиканца» № 34118, т. 1, с. 37, АСВРР.

122

«CIA, Rote Kapelle», р. 275.