Роковые иллюзии
Шрифт:
Среди тех, кто эмигрировал из Бобруйска и достиг положения в Америке были многочисленные кузены, его друзья детства, самыми примечательными из которых были Исаак Рабинович, ставший попечителем нью-йоркского университета Брандиса, и Натан Курник, превратившийся в преуспевающего бизнесмена. Когда впоследствии Орлов оказался в изгнании в Америке, он обнаружил, что родственники, старые друзья, в том числе и его одноклассник Борис Розовский, были готовы оказать ему поддержку.
Розовский вспоминал, что в детстве ребята любили играть с Орловым, пот ому что он был предприимчивым, смекалистым и вообще прирожденным лидером. В первом томе его дела из архивов КГБ имеется портрет Орлова в подростковом возрасте, изготовленный бобруйским фотографом. На нем изображен молодой человек в сюртуке с высоким воротничком, с аккуратно разделенными пробором волосами, полными губами и торчащими ушами. Слегка насмешливое выражение лица и уверенный взгляд дают основания предполагать, что даже в годы ранней юности Орлов не страдал отсутствием самоуверенности. По словам Розовского, он был «одним из лучших учеников в школе», к тому же «весьма неплохим художником». Ближайший друг его мальчишеских лет рассказывал в ФБР, что Орлов был «хорошим гимнастом и прекрасно играл в футбол». Он вспоминал, как Орлов влюбился тогда в его сестру, хотя в социальном плане между их семьями лежала глубокая пропасть: родители Орлова были «довольно бедны», отец был всего-навсего агентом в лесоторговле, тогда как Розовские были богаты и владели несколькими фабриками. Розовский отмечает,
22
Имя Бориса Розовского было вымарано из рассекреченного отчета об интервью, взятом у него в Нью-Йорке специальным агентом ФБР 10 января 1954 г. Однако его имя сохранилось в записи опроса Орлова Службой иммиграции и натурализации, проведенного 29 июня 1955 г., что, возможно, объясняется тем, что фотокопия в архивах оказалась непропечатанной. Орлов назвал имена своих друзей детских лет, с которыми он контактировал в Нью-Йорке. Розовский был единственным, с кем он контактировал в 1954 году, что точно соответствует данным, содержащимся в докладе ФБР, включая то, что он жил в Бельгии во время побега Орлова в 1938 году, когда, как он вспоминал, он встретил в Антверпене в июле 1938 года еще одного бобруйского одноклассника по фамилий Овцов, который работал инженером-механиком на советском грузовом судне «Свирь», прибыть на борт которого было приказано Орлову Москвой. Розовский рассказал в ФБР, что они были близкими друзьями в Бобруйске, и что, как ему кажется, Орлов, которого он знал под фамилией Фельдбин, родился не в самом городе. Семья Розовского, принадлежащая к классу богатых, поскольку его отец был владельцем нескольких крупных заводов, уехала из России в начале революции. Он рассказал, что не встречался с Орловым с 1917 года, пока тот не позвонил ему, предложив встретиться в вестибюле отеля «Парк Шератон» во второй половине дня 1 января 1954 г. В 1917 году он видел своего друга детских лет в форме старшего лейтенанта, когда они случайно столкнулись с ним у входа в один московский универмаг. Сообщение специального агента ФБР от 2 октября 1954 г. — Директору. Folio 163 «Alexander Orlov», досье ФБР, см. также заявление Орлова под присягой, Служба иммиграции и натурализации, министерство юстиции США, 23 июня 1955 г. Serial 305, р. 16. Досье Орлова, СИН, № 105-22869, ЗСИ.
Как это часто бывает с детьми, Орлова тянуло проводить время в более комфортабельной обстановке дома Розовских. По-видимому, на него производила впечатление разница в их социальном положении, и он всегда просил мать своего друга разрешить ему посмотреть на стол, который накрывали в ожидании важных гостей. Борис вспоминал, что его лучший товарищ Лейба «испытывал чувство обиды и зависти» из-за того, что Розовские были богаты, «но в то лее время он был джентльменом и говорил об этом так, чтобы никого не обидеть». Их дружба продолжалась все детство и раннюю юность. Розовский рассказывал, как Орлов спас его, когда он однажды летним днем 1913 года тонул, упав в одежде в реку во время катания на лодке. Храбрость Орлова никогда не была безрассудной, по словам Розовского, но опиралась на острый ум, который произвел впечатление на рабби, изучавшего с ними Тору, и дал ему возможность с блеском закончить школу [23] .
23
Там же.
Орлов оставался близким другом Розовского до 1915 года, когда спад экономики военного времени вынудил его отца оставить лесоторговлю и перебраться в Москву в поисках более прибыльной работы. Школьные успехи Орлова и способность к рисованию помогли ему поступить в Лазаревский институт, где он проявил свои способности в изучении не только учебных дисциплин, но и прикладного искусства. Это учебное заведение было основано двумя братьями-армянами по фамилии Лазарян, которые готовили своих воспитанников к дипломатической и консульской службе. Впоследствии оно было преобразовано в Институт восточных языков [24] . Именно там Орлов крепко подружился с Зиновием Борисовичем Кацнельсоном, одним из кузенов, с которым они вместе жили в небольшой квартирке. Зиновий был не менее способным учеником. Одними из лучших они закончили институт, но оставили искусство, предпочтя ему более солидную карьеру, и поступили в Школу правоведения при Московском университете, одно из прославленных учебных заведений царской России. Не успели они приступить к изучению курса юриспруденции, как их учеба была прервана в 1916 году, и оба были призваны в армию. Ни один из них не участвовал в боевых действиях. В год накануне революции они — рядовые пехотинцы — были, к своему счастью, прикомандированы к 104-му полку, который находился в резерве и дислоцировался на Урале [25] .
24
Интервью Бориса Розовского из досье Орлова, СИН, ФБР, № 105-22869, ЗСИ.
25
Orlov. «Legacy», p. 4; дело Орлова № 39476, т. 1, стр. 5, АСВРР.
Когда Орлов был мальчиком, он мечтал о том, как станет взрослым и поведет в бой лихой кавалерийский отряд, и лишь позднее обнаружил, что его мечты были напрасны, потому что евреям невозможно было получить офицерское звание, не говоря уже о том, чтобы попасть в элитные подразделения царской армии. Однако для него открылась возможность сделать желанную военную карьеру в феврале 1917 года после отречения Николая II благодаря реформам Временного правительства. В марте 1917 года Фельдбин успешно прошел курс обучения в школе прапорщиков и к маю попытал счастья с радикал-революционерами, вступив в одну из фракций Российской социал-демократической рабочей партии. Орлов присоединился не к ленинской фракции большевиков, а к другой фракции РСДРП, которой руководил Соломон Абрамович Лозовский, впоследствии ставший генеральным секретарем Профинтерна (Красный интернационал профсоюзов). В качестве члена так называемой «группы интернационалистов» Лозовского Орлов завязал множество полезных контактов в революционных движениях и приобрел весьма хорошие знания английского, немецкого и французского языков. Однако, как показывает анкета в его личном досье, он не вступал в члены партии большевиков до 1920 года, когда его рекомендовал В. А. Тер-Ваганян, старый марксист, ставший его другом и политическим наставником [26] .
26
Дело Орлова № 39476, т. 1, с. 5, АСВРР.
«Я верил в программу и обещания Ленина» — этими словами впоследствии Орлов объяснял свое решение стать большевиком. «Я видел в его программе поразительный прогресс по сравнению с феодальным царским режимом, при котором 95 процентов населения были неграмотными, а меньшинства постоянно преследовались на религиозной почве» [27] . Как и у многих евреев, которым предстояло сыграть ведущую роль в рождении советского государства, решение Орлова вступить в ряды революционеров было инстинктивной реакцией на погромы царского времени. Хотя он и не был активным участником Октябрьской революции, которая дала возможность
27
Доклад Феоктистова. Дело Орлова № 76659, т. 1, с. 2, АСВРР. См. также ответ неопознанного академика.
28
Заявление Орлова под присягой. Досье Орлова, СИН, ФБР № 105-22869, ЗСИ.
Лояльность Орлова, как солдата революции, была вознаграждена назначением на невысокую должность в администрации Ленина, созданной им для того, чтобы взять, под контроль своей находившейся в меньшинстве большевистской партии российское правительство и огромный бюрократический аппарат. С ноября 1917 года до середины 1918-го Орлов возглавлял информационную службу Верховного финансового совета. Жизнь гражданского служащего, по-видимому, мало привлекала Орлова, как это видно из его досье, и на следующий год он вновь оказался в армии. В новой Красной Армии во исполнение большевистской политики, направленной на укрепление контроля путем внедрения в ее ряды образованных членов партии, он вступил в офицерский корпус, который подвергся реорганизации в соответствии с директивами народного военного комиссара Л. Д. Троцкого [29] .
29
Там же; дело Орлова 39476, т. 1, с. 5, АСВРР.
В 1918 году разразилась кровавая гражданская война, когда три белогвардейские армии — под командованием адмирала Колчака и генералов Деникина и Юденича — подняли открытые восстания против большевиков и, стремясь восстановить царский режим, двинули войска в центр России из Сибири, с Кавказа и со стороны Финского залива. Послужной список Орлова показывает/что в 1920 году он был направлен в 12-ю армию на юго-западной границе европейской части России в качестве следователя и заместителя командира «особого отдела» (военной контрразведки). Здесь ему впервые представился случай продемонстрировать свое хладнокровие под огнем в боях с наступающей польской армией. Законность этого иностранного военного вторжения была поддержана так называемой антибольшевистской русской народной армией, набранной Борисом Савинковым, лидером социал-революционной партии и бывшим членом Временного правительства. Цель Савинкова, непримиримого врага Ленина, как и цель других белогвардейских командиров, заключалась в том, чтобы разгромить Красную Армию и прогнать большевиков с помощью вооруженных сил Польши [30] .
30
Дело Орлова в КГБ № 32476, т. 1, с. 2, АСВРР.
Русско-польская война принесла Орлову быстрое продвижение по служебной лестнице до руководителя диверсионных операций на юго-западе против польской армии и ее белых союзников. Он лично возглавлял операции на оккупированной поляками территории, устраивая короткие вылазки, в результате которых взрывались мосты, железнодорожные пути, электростанции и выводились из строя телефонные и телеграфные линии. Покрытый глухими лесами юго-запад России был идеальным местом для проведения подобных операций, поскольку диверсанты могли там незаметно прокрадываться через леса и проникать в тыл противника. Эти операции координировались с действиями 12-й армии, которая полагалась на разведданные Орлова, добытые в ходе таких вылазок. Некоторые из его рейдов в тыл противника проводились с единственной целью — раздобыть вражеские карты, военные планы и данные о численности и расположении польских войск. В таких случаях орловские диверсанты получали задание взять в плен вражеского штабного офицера для получения дополнительной информации [31] .
31
Orlov. «Handbook», pp. 171–172.
Самым ценным источником информации из всех захваченных во время диверсионных операций Орлова «языков» был занимавший такой же, как и он, пост полковник Сеньковский, который командовал польскими диверсионными отрядами. Как рассказывал Орлов, Красная Армия отступала по всему фронту и Сеньковский лично прибыл на фронт, чтобы непосредственно руководить заброской в русский тыл сорока поляков и русских белогвардейских офицеров. Когда их взяли в плен, они рассказали, что были направлены с целью взять под свое командование 8000 украинских повстанцев и дезертиров, скрывавшихся в лесах. Своевременный захват в плен Сеньковского сорвал польский план бросить эти силы в атаку на тылы 12-й армии. Контрразведывательная операция Орлова принесла ему горячую благодарность от штаба за то, что он помог повернуть на 180° безвыходную военную ситуацию.
Еще одной важной операцией, в которой участвовал Орлов в качестве сотрудника особого отдела 12-й армии, был захват в плен Игнатия Игнатьевича Сосновского. Будучи одним из ведущих офицеров польской военной разведки, он не только стал важной добычей сам по себе, но и был с успехом перевербован чекистами. После войны он работал в качестве кадрового офицера контрразведки под именем Добржинский, пока в 1937 году его не расстреляли «за измену» [32] .
Орлов часто действовал в тылу врага и лично руководил рискованными операциями. Его отвага и готовность пожертвовать собственной жизнью вдохновляли бойцов, которыми он командовал. Именно в ходе диверсионных операций против антибольшевистских сил и польских войск Орлов приобрел друзей, оказавшихся бесценными союзниками на долгие годы. Одним из них был его шофер Макс Безанов, который впоследствии был надежным источником информации, когда стал личным шофером Сталина [33] . Богатый личный опыт, приобретенный во время руководства операциями в ходе русско-польской войны, сделал Орлова одним из признанных экспертов Красной Армии в вопросах контрразведки и диверсионных действий. Своевременно представленная им развединформация сыграла очень важную роль, позволив остановить попытку польской армии продвинуться к Москве летом 1920 года.
32
Добржинский был главой агентурной сети Второго отдела (военная разведка) Польского генерального штаба, до того как в мае 1920 года его и захватили люди Орлова. На допросе Артузов убедил его работать на ЧК в качестве тайного агента. Затем он был зачислен в штат в качестве сотрудника Особого отдела (военная контрразведка) и под именем С основе кий работал на важных постах в ОГПУ, а затем НКВД. Он стал жертвой сталинских чисток и был расстрелян 15 ноября 1937 г. по обвинению в государственной измене.
33
Повестка дня совещания 20 декабря 1917 г. Совета народных комиссаров, включая доклад Дзержинского о работе ЧК. Знаменательно, что Дзержинский также подписал в тот же самый день (но в 1920 году) приказ № 169 о создании ИНО (Иностранный отдел).
(«История советской разведывательной службы», официальная публикация КГБ, Москва, 1982, с. 18.) Традиция сохраняется, и сотрудники разведки продолжают получать зарплату в этот самый день.