Роковые яйца (сборник)
Шрифт:
БУНША. Милиции нет? Ну, это ты выдумал. А где же нас пропишут?
АННА. Простите, что я улыбаюсь, но я ни одного слова не понимаю из того, что вы говорите. Вы кем были в прошлой жизни?
БУНША. Я секретарь домоуправления в нашем жакте.
АННА. А… а… вы что делали в этой должности?
БУНША. Я карточками занимался, товарищ.
АННА. А- а. Интересная работа? Как вы проводили ваш день?
БУНША. Очень интересно. Утром встаешь, чаю напьешься. Жена в кооператив, а я сажусь карточки писать. Первым долгом смотрю, не умер
АННА (хохочет). Ничего не понимаю.
МИЛОСЛАВСКИЙ. Позвольте, я объясню. Утром встанет, начнет карточки писать, живых запишет, мертвых выкинет. Потом на руки раздаст; неделя пройдет, отберет их, новые напишет, опять раздаст, потом опять отберет, опять напишет…
АННА (хохочет).Вы шутите! Ведь так с ума можно сойти!
МИЛОСЛАВСКИЙ. Он и сошел!
АННА. У меня голова закружилась. Я пьяна. А вы сказали, что от спирта нельзя опьянеть.
МИЛОСЛАВСКИЙ. Разрешите, я вас, за талию поддержу.
АННА. Пожалуйста. У вас несколько странный в наше время, но, по-видимому, рыцарский подход к женщине. Скажите, вы были помощником Рейна?
МИЛОСЛАВСКИЙ. Не столько помощником, сколько, так сказать, его интимный друг. Даже, собственно, не его, а соседа его Михельсона. Я случайно проезжал в трамвае, дай, думаю, зайду. Женя мне и говорит…
АННА. Рейн?
МИЛОСЛАВСКИЙ. Рейн, Рейн… Слетаем, что ли… Я говорю: а что ж, не все ли равно, летим… (Бунше.)Помолчи минутку. И вот-с, пожалуйста, такая история… Разрешите вам руку поцеловать.
АННА. Пожалуйста. Я обожаю смелых людей.
МИЛОСЛАВСКИЙ. При нашей работе нам нельзя несмелым быть. Оробеешь, а потом лет пять каяться будешь.
РАДАМАНОВ (входит). Анна, голубчик, я в суматохе где-то свои часы потерял.
МИЛОСЛАВСКИЙ. Не видел.
АННА. Я потом поищу.
БУНША. Товарищ Радаманов…
РАДАМАНОВ. А?
БУНША. Товарищ Радаманов, я вам хотел свои документы сдать.
РАДАМАНОВ. Какие документы?
БУНША. Для прописки, а то ведь мы на балу веселимся непрописанные. Считаю долгом предупредить.
РАДАМАНОВ. Простите, дорогой, не понимаю… Разрешите потом… (Уходит.)
БУНША. Совершенно расхлябанный аппарат. Ни у кого толку не добьешься.
ГРАББЕ (входит).А, наконец-то я вас нашел! Радаманов беспокоится, не устали ли вы после полета? (Анне.)Простите, на одну минутку. (Наклоняется к груди Милославского, выслушивает сердце.)Вы пили что-нибудь?
МИЛОСЛАВСКИЙ. Лимонад.
ГРАББЕ. Ну, все порядке. (Бунше) А вы?
БУНША. У меня, товарищ доктор, поясница болит по вечерам, а стул оченьзатрудненный.
ГРАББЕ. Поправим, поправим. Позвольте-ка пульсик. А где ж часы-то мои? Неужели выронил?
МИЛОСЛАВСКИЙ. Наверно, выронили.
ГРАББЕ. Ну, неважно,
АННА. Что это все с часами как с ума сошли?
МИЛОСЛАВСКИЙ. Обхохочешься! Эпидемия!
БУНША (Милославскому тихо).Часы Михельсона - раз, товарища Радаманова - два, данный необъяснимый случай… подозрения мои растут…
МИЛОСЛАВСКИЙ. Надоел. (Анне.)Пройдемся?
АННА. Я на ногах не стою из-за вашего спирта.
МИЛОСЛАВСКИЙ. А вы опирайтесь на меня. (Бунше тихо.)Ты бы пошел в другое место. Иди и там веселись самостоятельно. И что ты за мной таскаешься?
Все трое уходят. Входят Рейн и Аврора. Рейн идет, схватившись за голову.
АВРОРА. Дорогой Евгений Николаевич, да где же он-то?
РЕЙН. Одно из двух: или он остался на чердаке, или его уже схватили. И вернее всего, что он сейчас уже сидит в психиатрической лечебнице. Вы знаете, я как только вспомню о нем, прихожу в ужас. Да, да… Да, да… Несомненно, его уже взяла милиция, и воображаю, что там происходит! Но, впрочем, сейчас говорить об этом совершенно бесполезно. Все равно ничего не исправишь.
АВРОРА. Вы не тревожьте себя, а выпейте вина.
РЕЙН. Совершенно верно. (Пьет.)Да, история…
АВРОРА. Я смотрю на вас и не могу отвести глаз. Но вы-то отдаете себе отчет в том, что вы за человек? Милый, дорогой Рейн, когда вы восстановите свою машину?
РЕЙН. Ох, знаете, там у меня катастрофа. Я важную деталь потерял. Ну, впрочем, это выяснится…
Пауза.
АВРОРА. Скажите, ну, у вас была личная жизнь? Вы были женаты?
РЕЙН. Как же.
АВРОРА. Что ж теперь с вашей женой?
РЕЙН. Она убежала от меня.
АВРОРА. От вас? К кому?
РЕЙН. К какому-то Семену Петровичу, я не знаю точно…
АВРОРА. А почему она вас бросила?
РЕЙН. Я очень обнищал из-за этой машины, и нечем было даже платить за квартиру.
АВРОРА. Ага… ага… А вы…
РЕЙН. Что?
АВРОРА. Нет, ничего, ничего.
Бьет полночь. Из бальных зал донесся гул. В то же время открывается люк и появляется Саввич.
Аврора. Полночь. Ах, вот мой жених.
РЕЙН. А!
АВРОРА. Ведь вы знакомы?
САВИЧ. Да, я имею удовольствие.
АВРОРА. Вы хотите со мной поговорить, Фердинанд, не правда ли?
САВВИЧ. Если позволите. Я явился в полночь, как вы назначили.
РЕЙН. Пожалуйста, пожалуйста, я… (Встает.)
АВРОРА. Не уходите далеко, Рейн, у нас только несколько слов.
Рейн выходит.
Милый Фердинанд, вы за ответом?
САВВИЧ. Да.
АВРОРА. Не сердитесь на меня и забудьте меня. Я не могу быть вашей женой.