Роман и Лариса

Каганов Леонид Александрович

Но Роман быстро взял себя в руки, напряг Силу Воли и попытался передвинуть на расстоянии что-нибудь на пульте Блэкмора. Двигал предметы он пока плохо, и напряжение понадобилось невероятное. Но как Роман ни напрягался, в итоге ему удалось включить лишь самый неприметный тумблер. К сожалению, это оказался тумблер дворников иллюминатора — откуда ни возьмись пред лицом Романа появилась щетка и принялась суетливо протирать окошко люка: вверх-вниз, вверх-вниз. Опускаясь вниз, она всякий раз ударяла Романа по руке, которой тот держался за клочок бороды. Было не больно, но очень обидно. Блэкмор за стеклом даже позеленел от злорадного хохота.

Вдоволь насмеявшись, Блэкмор ловким движением мизинца ноги отключил злополучный тумблер и решительно взялся

двумя ногами за ручки управления. Роман понял, что тот что-то задумал.

И точно. Для начала Блэкмор нажал какую-то клавишу на пульте, и вдруг из корпуса яхты, как две змеи, вылезла пара манипуляторов на длинных гибких суставах. Зловеще шевеля клешнями, они приблизились к Роману со всех сторон и принялись его пинать и щипаться, стараясь ухватить клешнями, громадными как голова Романа. Манипуляторы эти конструктивно предназначались для мелких хозяйственных действий за бортом, были оборудованы довольно сильными нано-мышцами, позволяющими перетаскивать солидные грузы. Но как боевые противники они оказались совсем никудышние. Самые элементарные приемы космического кунфу — контрудары и блоки руками и ногами — сбивали их с толку. Да и управлять манипуляторами с пульта для Блэкмора оказалось сущим мучением: кончилось тем, что он вывихнул себе мизинец на левой ноге, выругался и со злостью ударил пяткой по клавише, убрав бесполезные манипуляторы обратно в корпус яхты.

Вскоре оказалось, что манипуляторы — не единственная опасность, что пряталась в корпусе яхты. Следующим шагом Блэкмор задумал стрельбу. Оказалось, его яхта буквально напичкана самым различным оружием: помимо стандартной противометеоритной оснастки, здесь были и торпеды, и лазерные пушки, и даже портативный гравитационный излучатель. Блэкмор попробовал все по очереди, но вот беда: все это могучее оружие не было рассчитано на поражение живой силы противника, вцепившейся в борт.

Даже ближайший к Роману лазерный ствол, высунувшийся из люка прямо у его ног, не смог причинить никакого вреда, как ни вращал его Блэкмор: Роман просто приподнял ноги и оказался вне зоны действия пушки. Кончилось тем, что Роман извернулся и как следует пнул ствол пяткой: тот погнулся, и его заклинило — ни стрелять, ни убраться обратно в свой люк он уже не мог, так и остался торчать снаружи. Зато у Романа появилась неплохая подножка, чтобы поставить ноги, к тому же теплая после стрельбы — приятный пустячок в космическом холоде.

Блэкмор разозлился, снова погрозил Роману кулаком и принялся двигать рычаги маневренных сопел, раскручивая яхту волчком вокруг собственной оси. Перед глазами Романа проплыла далекая база... затем снова... снова... снова-снова-снова... Яхта раскручивалась как карусель все сильней, центробежная сила оторвала Романа от обшивки и потянула в сторону. Стиснув зубы, Роман изо всех сил вцепился в клочок бороды обеими руками.

«Я не сорвусь! — твердил он сквозь зубы, закрыв глаза. — Я не сорвусь! Я удержусь! Мне надо! Надо!» Сколько продолжалась эта пытка, Роман не помнил. Когда руки уже онемели, и Роман понял, что все кончено, и он вот-вот сорвется, то открыл глаза и посмотрел вверх. И увидел в люке лицо Блэкмора.

О, Блэкмору тоже оказалось нелегко! Нос его был прижат к стеклу и напоминал свекольную оладью, глаза налились кровью, и в них обозначилась бездонная сеть красных прожилок, а лицо... Несмотря на приток крови, лицо у Блэкмора сейчас оказалось зеленым, как бывает у человека, который перекатался на карусели. А губы его предательски дрожали и кривились, как бывает у каждого, кого вот-вот стошнит. Роман вдруг живо представил себе, как смешно будет выглядеть лицо Блэкмора, вжатое в перепачканное стекло иллюминатора, и расхохотался.

Заметив, что Роман беззаботно смеется, Блэкмор, который сам держался из последних сил, понял, что идея с каруселью оказалась неудачной. И остановил вращение.

Некоторое время враги отдыхали. Роман по очереди разминал пальцы то одной, то другой руки, а к Блэкмору возвращался его естественный цвет лица — бледно-матовый

с незначительной синевой. А вместе с естественным цветом в голову Блэкмора начали приходить очередные губительные идеи.

Аккуратно, чтобы снова не укачало, Блэкмор развернул яхту и погнал вперед, плавно добавляя ускорение. Поначалу Роман не понимал, что тот задумал. Но вскоре стало понятно, что Блэкмор несется к ближайшей звезде — небольшой, но достаточно активной. Скорость плавно росла, росла, и вскоре в ушах начала посвистывать космическая пыль. Звезда приближалась. Сперва стало ярче, ослепительно ярко. Жестко очертилась тень, которую отбрасывал Роман на темную поверхность яхты, она теперь ярко светилась — черная на черном, и это выглядело страшновато. «Хорошо, — подумал Роман, — что яхта у Блэкмора была черного цвета — на белую смотреть было бы совсем невозможно.» Затем Роман почувствовал, что вокруг теплеет, а вскоре ему стало так жарко, что захотелось что-нибудь с себя снять, хотя снимать было нечего.

Блэкмор за стеклом ликовал и корчил рожи. Жар прибывал. На спину словно поставили раскаленную сковородку. Роман боялся обернуться и посмотреть на звезду, но чувствовал ее дыхание — гравитацию, жар и всполохи протуберанцев.

Блэкмору, впрочем, тоже было нехорошо: пытаясь изжарить Романа, он вел яхту по касательной, развернув к звезде тем бортом, где люк, поэтому самому Блэкмору звезда светила прямо в лицо. Конечно нано-стекло люка защищало от излучения куда лучше, чем скафандр Романа, да и кондиционер в яхте наверняка был превосходный и работал сейчас в полную силу. Тем не менее Блэкмор выглядел как человек, которого засунули лицом в костер: он кривился, жмурился, гримасничал и непроизвольно дергался, а защемленная борода не позволяла ему отвернуться.

Впрочем, разглядывать Блэкмора у Романа не оставалась сил: он уже кричал от боли, и крик этот оставался беззвучным в вакууме, и от этого еще более отчаянным.

Неизвестно, сколько бы продолжалась эта пытка, но вдруг спиной Роман почувствовал, что теперь происходит что-то совсем ужасное. И предчувствия его не обманули: как это часто бывает со звездами, с поверхности светила сорвался мощный протуберанец плазмы и рванулся навстречу злополучной яхте. А ведь именно поэтому правилами космического движения строго запрещено приближаться к звездам на такое опасное расстояние!

Протуберанца Роман этого видеть не мог, потому что не мог обернуться — со спины скафандр хоть как-то защищал, а лицо бы сгорело тут же. Роману просто показалось, что яхта упала на звезду и вот-вот ударится о раскаленную поверхность.

Конечно, если бы рядом был Википед, он бы объяснил, что звезда — это шар плазмы, раскаленного газа, и никакой твердой поверхности у звезды не может быть. Но Википеда не было, а ощущения были. В эту секунду Роман совсем потерял рассудок и попытался увернуться, как это делают кошки, падая с высоты. Как ни странно, ему это удалось! Истошно дернувшись, он развернул яхту другой стороной к звезде и оказался в тени! Сразу исчез нестерпимый свет, а на спину словно вылили ведро ледяной воды — тепловое излучение свободно уходило в холодные бездны космоса. Но в следующую секунду яхту потряс удар сокрушительной силы — это протуберанец наконец достиг борта. На миг вся яхта окуталась пламенем, но главный удар, конечно, пришелся на тот борт, который был повернут к звезде: там выгорела вся электроника и закоптились камеры наблюдения.

Блэкмор не сразу понял, в чем дело, а лишь закричал от ужаса: ему тоже показалось, что яхта столкнулась со звездой. Истошно заверещав, он дернул ручки и повел яхту прочь — Роман едва успел покрепче ухватиться за обрывок бороды. Впрочем, от бороды здесь было одно название: волосы давно все выгорели, торчали лишь закопченные шнурки из нано-графенов, скользкие и очень неудобные для повисшего на них человека.

Какое-то время яхта двигалась ровно, удаляясь от звезды все дальше. Роман отдыхал в накатившей прохладе, а Блэкмор за стеклом фыркал, моргал, тряс головой и растирал ладошками изрядно загоревшее лицо.