Роман с демоном
Шрифт:
Александр открыл дверь и замер на пороге, приглашая Вяземскую последовать его примеру.
«Боже, что я делаю? — подумала Анна. — Зачем? Я нарушаю все существующие инструкции, какие только можно и нельзя!».
Но… Он выглядел таким уверенным. Сильным. Надежным.
И Вяземская решилась. Они вместе вошли в бокс.
— Лиза? — сказал Северцев — глубоким и красивым голосом.
Этот голос проникал в самое сердце, заставлял его учащенно биться. В нем было множество оттенков самых разных чувств и эмоций. Анна вздрогнула и ощутила
Но еще больше ее удивил ответ.
— Кирилл… — прошептала узница и закрыла руками лицо.
В следующую секунду она вскочила на ноги и подошла к Северцеву.
— Как долго я тебя ждала…
Анна отказывалась верить. Все это напоминало дурной сон. Возможно, сейчас все закончится — надо только проснуться!
— Я… — попыталась сказать Вяземская. Широкая ладонь Северцева закрыла ей рот.
Правая рука быстро скользнула в карман. Анна увидела шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Мнимый Александр повернул голову Вяземской; тонкая игла легко проколола кожу и целиком вошла в шею.
Анна забилась, но Северцев крепко держал ее. Он ввел препарат, и Вяземская ощутила, как по всему телу разливается холодящая слабость. Ноги подкосились, дышать стало труднее.
Лиза подошла к брату, положила руку на мужскую часть тела.
— Ты спал с ней? — грозно спросила она.
— Не сейчас, — ласково ответил Волков. — У нас еще будет время все выяснить. А пока — помоги мне ее раздеть.
— Ты и сам неплохо справлялся! — не унималась Лиза. — Я чувствовала твой запах. От нее просто воняло тобой!
Кирилл нагнулся; две пары жадных губ слились в поцелуе. Он вдруг дернулся. Анна скосила глаза — шея уже отказывалась повиноваться — и увидела, как из прокушенной губы Волкова течет алая струйка. Он блаженно закрыл глаза, медленно облизал кровь.
— Боже, как я скучал! — сказал он. — Ты не представляешь, как мне было плохо без тебя!
Брат и сестра стянули с Анны платье и белье. Туфли, соломенную шляпу и очки. Кирилл держал обнаженную Вяземскую под мышки, а Лиза надевала на нее больничную одежду.
Затем Волков взял Анну на руки, отнес в глубь бокса и положил на полку.
— Это — миорелаксант, — сказал он, склонившись над неподвижной Вяземской. — Ты просто перестанешь дышать. Надеюсь, тебе не будет больно.
Капля крови из его поврежденной губы упала на Анну. Волков достал из кармана платок, осторожно вытер ее лицо.
— Спасибо тебе за все, — прошептал он. — Прощай.
Ровно через минуту Северцев и женщина в легком летнем платье, соломенной шляпке и солнечных очках, скрывавших пол-лица, миновали проходную.
— Нашли то, что хотели? — спросил охранник.
Вяземская почему-то не отвечала. Более того, она как-то странно напряглась.
— Нашли, — сказал за нее Северцев. — Наконец-то нашли!
Он взял Вяземскую под руку
— Мы передумали. Не надо на Братиславскую. Давайте сразу в аэропорт.
Водитель уже перестал обращать внимание на капризы странной парочки.
— В аэропорт, так в аэропорт!
Машина, мягко урча мотором, тронулась с места.
52
«Восьмерка» со свистом рассекала сгустившийся воздух. Соседние автомобили двигались слишком медленно, словно бы нехотя. Картинка, видимая через лобовое стекло, стремительно неслась навстречу Рюмину. Капитан короткими точными движениями руля укладывал машину на нужную траекторию и продолжал давить на газ, пришпоривая табун в семьдесят пять верных лошадей, скрытых под капотом.
Рюмин балансировал на тонкой грани предельно допустимого риска. При повороте с Люблинской улицы на Волгоградский проспект машину сильно занесло; капитан утопил акселератор и впритирку прошел между автобусом и оранжевым мусоровозом.
Менее чем через минуту Рюмин взлетел на мост и промчался над Третьим транспортным кольцом. Еще через две он въезжал на Таганскую площадь.
«Восьмерка» вспарывала асфальтовое полотно. Колеса накручивали сотни метров, но неумолимое время и не думало замедлять свой гибельный бег. Секунды сыпались, как песок сквозь пальцы. Еще немного — и горсть опустеет.
И, самое главное, капитан не знал, что с Анной. Быть может, все это — уже зря? Внезапно Рюмина охватила паника — настолько сильная, что захотелось немедленно съехать на обочину и остановиться.
Это было новое, практически незнакомое капитану чувство — рвущее, холодное, обездвиживающее. Все тело пронизала мелкая щекочущая дрожь, ноги сделались ватными, на лбу выступила испарина.
Хотелось плакать и размазывать слезы по лицу; зарыться в колени и ощутить прикосновение нежной женской руки; спрятаться под одеялом и забыть обо всем, что творится на белом свете.
Секундная слабость прошла так же быстро, как и появилась: капитан вспомнил Анну, выходящую из подъезда. Это было совсем недавно, всего час назад. Вспомнил ее растерянную походку, нечаянный испуг, свое нелепое отражение в зеркальных стеклах очков… Пальцы крепко стиснули руль. — Нет! — заорал Рюмин — Не отдам!
Перед глазами все поплыло; капитан зажмурился, смахивая непрошеные слезы. И сразу стало легче.
«Восьмерка» вылетела из тоннеля, проложенного под Ленинским проспектом. Впереди вставали ажурные конструкции Крымского моста.
53
Холод… Вяземская ни за что бы не подумала, что на минус первом этаже может быть так холодно. Тело покрылось ледяной коркой; она не давала ни двигаться, ни дышать.
Анна пробовала пошевелить пальцами ног. Наверное, у нее даже получилось, но она этого не видела: непослушные мышцы не могли приподнять голову.