Романовы. История великой династии
Шрифт:
Александр тяготился опекой бабушки, но и царствование отца не принесло ему облегчения. В письме к Лагарпу Великий князь жаловался, что теряет «всё своё время на выполнение обязанностей унтер-офицера». Он замкнулся в кругу своих близких друзей, с которыми вёл интеллектуальные беседы и отдыхал душой. Позже они составят так называемый «негласный комитет» или «кружок молодых друзей императора» (в него вошли князь А. Чарторыйский, В.П. Кочубей, граф Н.Н. Новосильцев, граф П.А. Строганов). Павлу претил либерализм сына, и, хотя внешне Александр пытался исполнять все прихоти императора, государь не мог избавиться от подозрений. Недаром, однажды застав сына за чтением трагедии Вольтера «Брут», Павел велел ему прочитать то место из книги по истории Петра Великого, где рассказывалось о гибели царевича Алексея.
В обществе друзей Александр всё больше и больше стал склоняться к мысли исполнить свой долг, посвятить
Манифест о восшествии на престол Александра I 12 марта 1801 г.
По восшествии на престол Александр объявил манифестом, что будет управлять «Богом врученным народом по законам и по сердцу своей великой бабки». «Дней александровых прекрасное начало» восприняли с радостью и надеждами. Поэт А.С. Шишков писал: «На троне Александр! Рука Господня с нами… С Екатерининой великою душой, Он будет новый Пётр и на суде, и в поле…» Эпоха Александра I характеризуется мощным подъёмом во всех областях российской жизни, сопровождавшимся необыкновенным демографическим взрывом (второй произойдёт только при Николае II). Осуществив ряд полезных преобразований, император прославил своё имя не только в России, но и в Европе.
«Я ничего не хочу для себя, я хочу лишь содействовать спокойствию Европы» – этот принцип Александр неуклонно соблюдал. Начало XIX века – эпоха не только Александра I, но и Наполеона Бонапарта. Отношения между двумя императорами складывались не просто. Первоначально Александр относился к Бонапарту пренебрежительно, как к безродному авантюристу: «Чем безропотнее французы, тем безрассуднее этот человек, мне кажется, он кончит безумием», – тем не менее всегда признавал за ним выдающиеся организаторские и полководческие способности. После поражений России в кампаниях 1805 и 1806–1807 годов Александру пришлось заключить с Наполеоном мир, сопровождавшийся трогательной встречей двух императоров в Тильзите. Они обменялись краткими, но многозначительными приветствиями: «Александр – Россия – Величие» и «Наполеон – Франция – Отвага», но оба не верили в искренность друг друга. Наполеон не испытывал иллюзий от общения с царём: «Александр умён, приятен, образован, но ему нельзя доверять; он неискренен: это истинный византиец… тонкий, притворный, хитрый». Впрочем, со стороны Александра было бы непростительной глупостью откровенничать с недавним врагом. Но Наполеон тем не менее отдавал должное Александру: «Это, несомненно, самый способный из всех царствующих монархов». Внешне все приличия соблюдались, и, так же как в Тильзите, на следующей встрече в Эрфурте произошли ещё несколько трогательных театральных сцен. Так, когда во время спектакля, на котором присутствовали оба государя, игравший в вольтеровом «Эдипе» великий актёр Тальма с особым чувством произнёс фразу: «Дружба великого человека – благодеяние богов», Александр и Наполеон встали и под овации публики пожали друг другу руки. Александр писал сестре Екатерине: «Бонапарт принимает меня за глупца. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. А я уповаю на Бога». На одной из встреч с Наполеоном Александр заметил, что позабыл свою шпагу. Тогда французский император отдал ему свою, на что Александр ответил: «Я принимаю её в знак нашей дружбы… Я никогда не обнажу её против Вашего Величества». Наполеон делился с Жозефиной: «Всё идёт хорошо. Я доволен Александром, он должен быть доволен мной. Будь он женщиной, я, наверное, влюбился бы в него». Скрепить эту дружественную игру Наполеон предложил династическим браком, посватавшись к одной из сестёр Александра. Русский двор благоразумно отклонил эти притязания. Мало кто сомневался, что мир установлен ненадолго.
Вторжение Наполеона в Россию в 1812 году возмутило и потрясло Александра. Он заявил, что не сложит оружия до тех пор, пока хоть один неприятельский солдат остаётся на его земле, и не согласится на мир, даже если придётся отступать до самых отдалённых окраин Российской империи. Развернув карту страны перед глазами наполеоновского адъютанта Нарбонна и указав на крайние восточные рубежи государства, Александр сказал: «Если Наполеон начнёт войну и счастье ему улыбнётся, ему придётся подписывать мир у Берингова пролива». С этого времени девизом русского императора стали слова: «Наполеон или я, он или я, но вместе мы существовать не можем!»
Несмотря на все трудности, отступление и пожар Москвы (который Александр воспринял как Божье наказание за свои грехи) Россия разгромила непобедимую Великую армию. Во время заграничного похода Александр был со своей армией и часто выезжал на поля сражений. В битве при Люцене он стоял под градом картечи и на советы отойти на безопасное расстояние отвечал: «Моей пули здесь нет». Вера в Господа в нём укрепилась ещё сильнее. Это была война не с Францией, а именно с Наполеоном. Русские войска завершили её вступлением в Париж, и с помощью России на французский престол вернулся Людовик XVIII. Несмотря на то что французы грабили русские города и пытались уничтожить Москву, Александр отнёсся к Франции с истинным великодушием, как к освобождённой, а не порабощённой стране. Париж не подвергся разорению, главное – узурпатор свергнут с престола и опасность для Европы ликвидирована. Вступив в Париж, Александр распорядился 10 апреля 1814 года отслужить православную Пасхальную литургию на месте казни Людовика XVI. Однако он не испытывал больших симпатий к Бурбонам и скептически относился к новому королю. Благородство русского императора проявилось и в отношении к родственникам свергнутого Бонапарта. Он милостиво обошёлся с бывшей императрицей Жозефиной и её детьми. Коллекция картин замка Мальмезон, принадлежавшая первой жене Наполеона и приобретённая Александром, пополнила сокровища Императорского Эрмитажа. После «Ста дней», временной реставрации Наполеона, русские войска вторично заняли Париж. Оба раза Александра приветствовали с восторгом. Автор «Марсельезы» Руже де Лиль сочинил восторженную поэму:
Героем века будь, истории красой!
Изгнал ты с Запада зловредного тирана,
Утешь французов радостью победы,
Верни Бурбонам трон, а лилиям их блеск.
Можно сказать, что вместе со свержением Наполеона, происшедшим во многом благодаря Александру, завершился определённый этап французской истории, начатый революцией 1789 года. Александр осуществил мечты своих бабки и отца, ликвидировав последствия страшных событий, терзавших Европу в течение нескольких десятков лет. После окончания войны Александр выступил инициатором создания так называемого Священного союза – союза России, Пруссии и Австрии, призванного обеспечить мир и безопасность на Европейском континенте.
25 апреля 1814 года Государственный совет, Святейший Синод и кабинет министров пожаловали Александру титул «Благословенный». С ним он и вошел в историю. На возвращение государя в Россию откликнулись старейший русский поэт Г.Р. Державин («Ты возвратился, благодатный, Наш кроткий ангел, луч сердец!») и ещё совсем молодой А.С. Пушкин:
Тебе, наш храбрый царь, хвала, благодаренье!
Когда полки врагов покрыли отдаленье…
Ты браней меч извлёк и клятву дал святую
От ига оградить страну свою родную…
И ветхую главу Европа преклонила,
Царя-спасителя колена окружила
Освобождённою от рабских уз рукой…
Несмотря на фактическую поддержку реставрации Бурбонов, Александр оставался верен своим конституционалистским идеям. Когда-то он говорил князю Чарторыйскому, что «наследственность престола – несправедливое и бессмысленное установление, а передача верховной власти должна зависеть не от случайностей рождения, а от голосования народа, который сумеет выбрать наиболее способного правителя». «Он признался мне, – писал князь, – что ненавидит деспотизм везде, в какой бы форме он ни проявлялся, что любит свободу, которая, по его мнению, равно должна принадлежать всем людям». А за три недели до смерти императора барон И.И. Дибич услышал от него: «А всё-таки, что бы ни говорили обо мне, я жил и умру республиканцем».
Освободители Европы – император Александр I, австрийский император Франц I и король прусский Фридрих-Вильгельм III. Гравюра 1814 г.
Он успел сделать несколько шагов к конституции. После присоединения к России Финляндии в 1809 году там было образовано Великое княжество Финляндское, получившее довольно широкие права автономии и определённое подобие конституционного строя. Опыт Финляндии Александр считал лишь началом. Генерал барон Армфельд передаёт откровенные слова императора: «Я вам клянусь, что конституционные формы правления нравятся мне гораздо больше, чем неограниченная власть, в основе которой моя личная воля. Здесь (в Финляндии. – Е.П.) я не допущу ошибки, потому что в моём распоряжении все средства просвещения. Там (в России. – Е.П.) я наталкиваюсь почти всегда на давние, устоявшиеся привычки, которые заменяют законы».