Ромео
Шрифт:
Перри не ответил.
— И что входная дверь была открыта, — продолжил Вагнер. — Вы ведь так сказали, мистер Перри?
На этот раз Перри еле заметно кивнул головой.
— Что вас заставило подняться наверх? — спросил Аллегро.
— Она… не… вышла… ко мне.
Аллегро поскреб щетинистый подбородок.
— И вы решили сами подняться к ней?
— Она… всегда… принимает меня… вовремя. Сначала я… прошел… по коридору.
Аллегро выглянул в коридор, ведущий из приемной к кабинету доктора Розен, скрывавшемуся за массивными створчатыми дверями из красного дерева.
— Вы, наверное, подумали, что она задержалась с
Перри покачал головой, все еще всхлипывая.
— Нет. По пятницам… я у нее… первый.
Детективы переглянулись. Оба обратили внимание на то, как Перри произнес слово «первый». С нескрываемой гордостью, с сознанием собственной значимости.
— Итак, что вы делали дальше? — спросил Аллегро. — Пошли проверить, у себя ли она?
Перри кивнул головой. Он вытер мокрое от слез лицо манжетой своей фланелевой рубашки, потом опять втиснул руку меж крепко зажатых бедер.
— И, убедившись, что ее в кабинете нет… — подхватил Вагнер, подталкивая его к дальнейшим откровениям.
— Я… забеспокоился. Я подумал… может… ей стало… нехорошо… или она… упала… или еще что-нибудь.
— Вы постучались, прежде чем войти в ее апартаменты? — спросил Аллегро.
Перри поднял на него красные от слез глаза.
— Конечно, постучался. — В голосе его зазвучали враждебные нотки.
— Вам уже приходилось бывать наверху?
У Перри дернулась мышца щеки.
— Нет, — выдавил он из себя, не разжимая губ.
— Вам придется еще немного побыть здесь, — сказал ему Аллегро. — Может быть, вам нужно позвонить на работу, предупредить, что вы…
— Я… не работаю. Меня уволили. Я инженер-программист. Между прочим, классный, — с некоторым вызовом заявил Перри. Он явно хвастал.
Аллегро бросил взгляд на Вагнера. Что случилось с безутешным пациентом?
— А семья у вас есть? — поинтересовался Аллегро.
— Жена меня бросила. — В голосе Перри было больше злости, нежели грусти. — Ее друзья, будь они прокляты, без устали твердили ей, что я неудачник.
— Как вы узнали об этом? Жена сказала?
— Я не хочу говорить о ней. Она для меня уже не существует. Так что давайте оставим эту тему. И вообще я устал. Нельзя ли мне пойти домой? Я уже все вам сказал. Вы не имеете права…
— Вы с кем-нибудь встречаетесь? У вас есть девушка? — не унимался Аллегро.
Перри поморщился, лицо его перекосило от злости.
— Сейчас у меня никого нет. Никого. Вы удовлетворены? — Его опять захлестнули рыдания, он заметно дрожал.
Вагнер, выкуривший сигарету до самого фильтра, оглядел комнату в поисках пепельницы. Ее нигде не было видно. Он вспомнил, как Мелани однажды сказала, что не разрешает своим пациентам курить ни в приемной, ни в кабинете. Ему стало стыдно за то, что он невольно нарушил установленные правила, но потом вдруг нашел оправдание. Какое это имеет значение теперь? Он затушил сигарету о подошву, а окурок спрятал в кармане пиджака.
Аллегро решил оставить пока Перри в покое. Он сделал знак Вагнеру, и они вместе вышли в коридор.
— Следы Ромео повсюду. Насколько я могу судить, насильственного вторжения в дом не было.
— Выходит, она сама впустила этого негодяя, — сердито буркнул Вагнер. — А это значит, было что-то вроде… свидания. — Фраза «как и с остальными» осталась невысказанной.
Они постояли молча — растерянные и ошарашенные, не в силах скрыть глубины потрясения.
— Послушай, —
— Черт возьми, да здесь можно предполагать все, что угодно, — огрызнулся Аллегро. Голос его прозвучал громче, чем он рассчитывал. — Кто докажет, что он не был одним из ее пациентов? А, может, она его подозревала и думала, что ей удастся уговорить его признаться, явиться с повинной?
— И нам ни слова не сказала?
— Врачебная этика. Если он был ее пациентом, она была не вправе предавать его. Ей нужно было убедить его в необходимости добровольного признания в содеянном.
Вагнер с сомнением покачал головой.
— Зачем же ей понадобилось приглашать его наверх, если он был пациентом?
— Может, она его и не приглашала, — резко заметил Аллегро. — А может, думала, что так ей легче будет завоевать его доверие. Откуда мне знать, какими методами она работала?
Вагнер покосился на Перри.
— Так ты не исключаешь того, что это мог быть наш инженер? А что — он вполне мог провести здесь всю ночь. Убил ее, дождался утра и вызвал полицию…
— Нам нужно знать о каждом его шаге за последние сутки. Если будет что-то интересное, проследим его связь с другими жертвами. И еще надо бы побеседовать с его бывшей женой.
— А что, если осмотреть картотеку доктора Розен? Может, она вела запись истории болезни Перри и в ней мы найдем какую-нибудь зацепку. Если это не Перри, вполне может всплыть другой пациент.
Аллегро покачал головой.
— Нам нельзя лезть в картотеку, и ты это знаешь, Майк. Все записи врача остаются конфиденциальными даже после его смерти. Если же мы все-таки закроем на это глаза и начнем в них рыться, все равно наши доказательства будут лишены юридической силы. Я уже не говорю о том, что нас вздернут как следует за самоуправство, если застукают.
— Можно попытаться получить санкцию прокурора.
— Да, но нам нужно хоть что-то иметь для начала. Давай-ка посмотрим книгу назначений и составим список пациентов. Если уж мы не имеем права соваться в истории болезней, то прощупаем ее клиентов сами. Начнем с Перри.
— Я предлагаю вернуться к нему и потрясти его как следует, — с мрачной решимостью произнес Вагнер.
— Нет. Пусть дозревает. — Аллегро потер большим пальцем щетину над верхней губой. Сегодня утром он не побрился. Когда позвонили из участка, он был еще в постели. Сказывалось тяжкое похмелье. За пятнадцать минут он принял душ, после которого несколько утихла головная боль, кое-как собрался, влез в мятый серый пиджак, который не снимал всю неделю, проглотил холодный кофе, оставшийся на плите со вчерашнего вечера, и, сев за руль своего битого автомобиля, доставшегося ему по дешевке семь лет назад как реквизированное имущество наркодельца, рванул на место происшествия. Автомобиль, как и его нынешний владелец, нуждался в капитальном ремонте. — В конце концов, — добавил Аллегро, — мы ведь не знаем, был Ромео ее пациентом или нет. Она могла познакомиться с ним на вечеринке или на конференции, да просто через своих приятелей. А может, эти телепередачи спровоцировали его интерес к ней, сделав ее очередной мишенью. Она говорила, что он очень умен. Может, он захотел проверить, насколько она умна.