Ронин
Шрифт:
— Конечно. Вы сами видите, выбирать не с чего. Подопытных мало. Завтра перевозите.
— Хорошо.
— Сколько всего сможете поставить экземпляров?
Что ответил солидному господину санитар я уже не расслышал. Они отвернулись и вышли из палаты. Под белым халатом гостя угадывались погоны.
Очнулся я на кровати, что уже обнадеживало. Удалось поднять руку и я увидел какую-то худую длань, словно руку смерти. Не ужели это моя рука? Подумал я. Движение это вызвало страшную ломоту во всем теле, словно меня долго держала судорога
— Очухался? Вижу уже ножками шевелишь?
Голос вроде веселый, но какой-то безрадостный с показной веселостью. Повернул голову направо и физически ощутил как скрипнули застывшие от безделья позвонки. А шейную мышцу повело. Направо от меня на койке свесив ноги, сидел человек. Он улыбался как это и было понятно по голосу. Но вернее скалился. Я попытался принять положение как и он, сидя. И мне это удалось. Голова сразу закружилась. Захотелось упасть назад на кровать и уснуть, набраться сил. Голова была безумно тяжелой. Я прилагал все свои силы, чтоб удержать её на месте, казалось, дай мне сейчас кто щелобана и она отвалится. Но Бог миловал. Никто не дал.
— Где мы? — спросил я шершавым языком, отвыкшим произносить слова.
— А фиг его знает. Знаю одно, хавка тут нормальная, а не та баланда, что через трубочку сосут. Ты вовремя проснулся, принесут скоро.
— Так Вас то же кормили с трубочки, там. Ну.,- я затруднялся назвать помещение, где пребывал последний месяц или два.
— А как же? Все мы через это прошли. Сдал всех с потрохами. Так, что кореша мои если их отловили сейчас тоже кино крутят.
— Как? Как вы сказали? «Кино крутят»?
— Ну, да. Все приключения свои на телек сдают. Ты я вижу про такую байду в первый раз слышишь?
— Да. А что теперь с нами будет?
— А теперь нас на откорме подержат и вперед, лес валить.
— Это точно?
— Ну обычно так делают, — пожал плечами незнакомец, отчего его плечо вывалилось через вырез свитера и стало видно, что он тоже неимоверно худ.
— И зачем, — я облизнул губы, мысли торопились а язык не успевал, — зачем нас было доводить до такого состояния? Сразу бы кормили нормально, не пришлось бы теперь откармливать?
— Э нет, так не получается….Если нормально кормят у них «кино» не идет, что-то в общем не выходит.
Странно, подумал я, причем здесь кормежка и «кино»? Или транквилизатор, который нам кололи не совмести с какими-то видами продуктов питания? Не понятно.
— Тебя звать то как?
— Игорь, а вас?
— Петруха, — ответил незнакомец и подмигнул. «Петруха» был лет на 15 старше меня.
— На чем погорел Игорёк? Порнуху с малолетками снимал?
Так! Разговор мне не нравился, нужно было всё расставить на свои места. Слышал я как с педофилами обращаются.
— Игорёк на базаре семечками торгует. Меня Игорь звать. И провинность моя политическая.
— Ну-ну. Дай бог если так. Ты учти, правда про всех на поселении всплывает.
— Мне боятся нечего. А вот у тебя Петруха какие проблемы?
— Да нет их уже, — Петруха похлопал ладонями по кровати. — Моё дело теперь на шконке чалится.
— Я вот слушаю и так понимаю, что ты не первый раз эту процедуру проходишь?
— И как ты догадался? — усмехнулся Петруха.
— Лексикон уж больно специфический. И как там? На поселении? Что за работа? Как люди живут?
— Живут. А куда деваться? Работают куда пошлют.
Петруха говорил неохотно и неопределенно. Но мне почему-то казалось, что готовят нас не на поселение, слова о подопытных не выходили у меня из головы.
Дверь открылась, и в комнату заглянул статный парень с резиновой дубинкой.
— Все на выход! Обед. Приглашения ждёте?
— Командир, он новенький, ещё не оклемался. Может, я пайку сюда принесу?
— На выход я сказал! — Недовольно рявкнул парень. И его румяные щёки стали ещё ярче.
Я с трудом поднялся на ноги. Петруха подставил мне своё плечо опереться, и мы как сиамские близнецы пошкандыляли по коридору. Шкандыляли не одни. Человек пятнадцать доходяг шли одним курсом с нами. Где-то посередине коридор расширился.
Тут оказалась столовая. Накрытые столы изобилием не баловали, но еда была питательной и сытной. С течением времени, меню того периода позабылось, но кое-что я помню. Дымящуюся гречневую кашу, компот и обязательную шоколадку на десерт.
Набросившись на еду, я думал о том, как её обидно мало. Но съев пару ложек, вдруг понял, что больше не могу. Ещё одну ложку я не выдержу, а просто лопну. Тогда я стал глазеть по сторонам и считать едоков. 10, 15,25, 30..итого тридцать два человека. Доходяг и нормальных, уже откормленных примерно пополам.
— Петро, а после обеда что? Назад по камерам?
Петро, который желудок видать натренировал, уплетал кашу за обе щеки.
— У? — Поинтересовался он с полным ртом.
— Я говорю распорядок здесь, какой?
— Угу.
Про распорядок я узнал сам по окончанию обеда. Дистрофиков ожидал тихий час, а упитанных охранники погнали куда-то на процедуры.
Через неделю, когда я вполне набрался сил и сквозняком меня не качало, выяснились некоторые особенности нашего содержания. Все арестанты были «стертые». Попали они сюда за банальное воровство вещей и продуктов. Но поскольку никто добровольно со своим добром расставаться не спешил, то грабежи и разбой были основными статьями. Исключение составляли пару человек, которые как и мой сосед по камере принадлежали к организованной преступности. И не делайте удивленные глаза, я вас умоляю!
И дело не в том, что в грабежах и разбое у них прорезался талант. А в том, что они во-первых, довольно долгое время умудрялись скрываться, а во-вторых, поставили кражи на поток организовав преступную группировку, именуемую в народе банда. Крали они автомобили. Специалист компьютерщик разблокировал сигнализацию, затем изменял прошивку хозяина. Третий специалист в автосалоне продавал автомобили как новые.
Правда, был видимо ещё и четвертый подельник, который умудрялся всё это проводить по документам, как я понял, именно он и оказался слабым звеном. Первая же проверка вывела его на чистую воду, и ребята оказались здесь.