Росс Полдарк

Грэм Уинстон

Росс простоял пятнадцать минут в темной будке, наблюдая за труппой лицедеев, изображающих пантомиму про святого Георгия и дракона. Он заплатил полпенни, чтобы посмотреть на мужчину, которому в детстве хряк сожрал руки и ноги, а он при этом чудесно рисовал, зажав в зубах кусок мела. Еще полпенни он отдал, чтобы посмотреть на безумную женщину в клетке, над которой издевалась публика.

Посмотрев все эти представления, он сел в питейном заведении, потягивая стакан рома с водой. Пока он наблюдал за проходящим мимо простонародьем, ему вспомнились

слова агитатора Джека Триппа. По большей части они были хилыми, вонючими, рахитичными, рябыми и в лохмотьях и выглядели немногим лучше, чем крестьянский скот, который здесь продавали и покупали. Разве удивительно, что высшие классы смотрели на них, как на другую расу?

Однако после увиденного в Америке нового образа жизни эти различия стали его раздражать. Джек Трипп был прав. Все люди рождены одинаковыми, не существует привилегий, не изобретенных самими людьми.

Он выбрал последнее питейное заведение, в самом конце поля. Гам и запахи здесь стояли не столь всепоглощающие, но как только он заказал еще один стакан, на задах лавки раздался какой-то гул, и несколько человек сгрудились в углу, чтобы поглазеть в чем дело. Некоторые начали хохотать. Шумные повизгивания и тявканье продолжались. Росс встал и взглянул поверх голов ближайших мужчин.

За палаткой с выпивкой находилось свободное пространство, где раньше располагались овцы. Теперь оно опустело, если не считать группы мальчишек-оборванцев, глазеющих на спутанный клубок шерсти, катающийся по земле. Клубок оказался псом и котом, которых мальчишки связали хвост к хвосту. Животные не особенно отличались по размеру и после драки, в которой никому не удалось одержать верх, теперь хотели лишь разделиться. Поначалу пес дернулся, а кот с шипением распластался на земле, потом кот с трудом поднялся на ноги и медленными рывками, вцепившись когтями в землю, потянул собаку обратно.

Зрители покатывались со смеху. Росс коротко улыбнулся и уже готов был сесть на место, как из рук мальчишек вырвался паренек поменьше ростом и бросился к животным. Он увернулся от остальных мальчишек, пытавшихся его поймать, и добрался до несчастных созданий, плюхнулся на колени и попытался развязать узел на их хвостах, не обращая внимания на царапающегося кота. Когда все поняли, что он делает, по толпе прошел ропот, поскольку ее лишали дармового развлечения. Но эти звуки утонули в яростных завываниях других мальчишек, все как один они накинулись на того, кто испортил представление. Он попытался защищаться, но вскоре сдался.

Росс, стоя, потянулся за стаканом, глотнул из него. Крупный мужчина, почти такого же высокого роста, вышел вперед и загородил ему вид.

– Хоть бы в живых остался, - произнес кто-то, - покалечат же паренька, ей-ей, ежели будут его так дубасить. Эти шалопаи уже перешли границы.

– А кто им запретит?
– возразил коротышка-торговец с фингалом под глазом.
– Они ж дикие, как коты. Просто позор для города, что бродяжки так распустились.

– Будете жаловаться, вам окно вышибут, - сказал другой.
– Да хорошо еще, коли так. Вот у моей тетушки Мэри Треглоун, у ней коттедж в Пуле...

– Да знаю я, как же...

Росс прикончил стакан и заказал другой, но потом передумал и двинулся к толпе.

– Господь всемогущий!
– внезапно произнесла какая-то домохозяйка.
– Они ж на девицу накинулись! Или я ошибаюсь? И что, никто их не остановит?

Росс достал из сапога свой хлыст и вышел на арену. Три оборванца увидели его приближение, двое улизнули, но третий остался, оскалив зубы. Росс хлестнул его по физиономии, и мальчишка взвизгнул и побежал. В воздухе мелькнул камень.

Осталось еще трое мальчишек, двое сидели на пострадавшем, пока третий молотил его по спине. Последний не заметил приближения врага. Росс треснул его по голове и пинком отбросил. Второго он поднял за штаны и кинул в ближайший чан с водой, а третий дал деру, бросив лежащую ничком фигуру.

Одежда на ней была мальчишеской - свободная рубаха и куртка, слишком широкие штаны, опускающиеся ниже колен. Круглая черная кепка валялась в пыли, взъерошенные волосы слишком отросли. Камень ударил Росса в плечо.

Носком сапога он перевернул лежащую фигуру на спину. Может, и девушка. Ребенок был в сознании, но задыхался и не мог говорить, каждый вздох давался ему со стоном.

На поляну высыпали горожане, но поскольку камни продолжали сыпаться, они отпрянули.

– Они тебя поранили, дитя?
– спросил Росс.

Судорожно дернувшись, она встала на колени, а потом смогла сесть.

– Иуды, да чтоб сгнили их вонючие потроха, - наконец-то смогла выдавить девочка.

Град камней стал прицельным, и еще два попали Россу в спину. Он убрал хлыст и поднял девчушку. Она почти ничего не весила. Пока он тащил ее к винной палатке, то заметил, что фермеры собрались вместе и преследуют мальчишек, вооружившись палками.

Росс усадил ее в конце устроенного на козлах стола, за которым только что сидел сам. Девочка опустила голову на стол. Теперь, когда угроза обстрела отступила, люди сгрудились вокруг.

– Что они с тобой сделали, дорогуша?

– По ребрам пинали, да?

– Бедняжка, как ее отделали.

– Вот я бы им...

Росс заказал два стакана рома.

– Дайте девочке продохнуть, - сказал он нетерпеливо.
– Кто она такая и как ее зовут?

– Никогда ее не видал, - сказал один.

– Небось из Роскира, - заявил другой.

– А я ее знаю, - уставилась на нее какая-то женщина.
– Это ж дочка Тома Карна. Живут в Иллагане.

– И где ж тогда ее папаша?

– Дык в шахте же.

– Вот, выпей, - Росс поставил перед девчушкой стакан, она подняла его и залпом выпила. Она была похожим на огородное пугало ребенком лет одиннадцати-двенадцати в грязной и порванной рубахе и с копной темных волос, скрывавших лицо.

– Ты здесь с кем-нибудь?
– поинтересовался Росс.
– Где твоя мать?