Росс Полдарк

Грэм Уинстон

– Затем был Клод Генри, мой брат, женившийся на Матильде Эллен Питер из рода Тревилей. Он умер на десять лет раньше матери. Его изводили рвота и расстройство желудка. Он был твоим дедушкой, Росс. Вы с Фрэнсисом - пятое поколение, а крошка Джеффри - шестое. Шесть поколений, а я вот еще жива.

Руку Демельзы наконец отпустили, и она подошла поздороваться с малюткой. Джеффри Чарльз был пухленьким мальчуганом со столь гладким лицом, что трудно было себе представить, как оно растягивается в широкой улыбке. Красивый ребенок,

как и следовало ожидать при таких родителях.

Встреча Росса с Элизабет спустя шесть месяцев не оказалась такой спокойной и бесстрастной, как он надеялся или ожидал. Росс полагал, что окажется неуязвимым, словно его брак и любовь к Демельзе были лекарством от вскипания крови, и что эта преднамеренная встреча лишь подтвердит, что он исцелился. Но как он обнаружил, Демельза не лекарство, а сама по себе лихорадка. Теперь же, с самых первых мгновенией встречи, Росс гадал, не оказалась ли Демельза проницательней, когда отказывалась от приглашения.

Встреча Демельзы с Элизабет оставила у него неприятный осадок; хоть их отношение друг к другу внешне и выглядело дружелюбным, но внутренне оставалось настороженным. Росс не знал, обманули ли кого их приветствия, но его точно не провели. Им не хватало естественности.

Но Демельзе с Верити понадобилось время, чтобы сойтись. С женщинами так всегда: как ни обаятельны они по отдельности, при первой встрече с соперницей они подсознательно испытывают и исследуют друг друга.

Элизабет предоставила им лучшую спальню, окна которой выходили на юго-запад, в сторону леса.

– Прекрасный дом, - сказала Демельза, сбрасывая с плеч плащ. Пройдя первое суровое испытание, она почувствовала себя лучше.
– Никогда не видела ничего подобного. Этот зал прямо как в церкви. А эта спальня? Взгляни на птиц на шторах, похожи на дроздов, только пятнышки не того цвета. И все эти картины внизу. В темноте я бы их испугалась. И они все из твоей семьи, Росс?

– Так мне говорили.

– Никак не могу взять в толк, почему людям нравится видеть вокруг столько покойников. Когда я умру, Росс, то не хочу висеть, пока не высохну, как простыня на веревке. Не хочу вечно глазеть на всех людей, которых я вообще не знала, пра-правнуков и пра-пра-правнуков. Пусть уж меня лучше выкинут и забудут.

– Уже во второй раз сегодня мы разговариваем о смерти, - заметил Росс.
– Тебе нехорошо?

– Нет-нет, я вполне бодра.

– Тогда сделай милость, давай перейдем к более приятной теме. Что это за коробка?

– Вон та? О, это нечто. Я попросила Джуда захватить ее вместе с пеньюаром.

– А что в ней?

– Платье.

– Для тебя?

– Да, Росс.

– Тот костюм для верховой езды, который ты купила в Труро?

– Нет, Росс, другой. Ты же ведь не хочешь, чтобы я выглядела оборванкой перед всеми твоими прабабушками, правда?

– Это то платье из библиотеки, что ты переделала?
– засмеялся Росс.

– Нет... Мы с Верити тогда же купили его в Труро.

– И она за него заплатила?

– Нет, Росс. Я взяла из тех денег, что ты дал нам на мебель.

– Обманула, значит, бутончик мой. А выглядишь такой невинной и непорочной.

– А ты украл прозвище, которым меня нарекла тетушка Агата.

– Думаю, мне оно понравится. Но я обнаружил червяка в прекрасном бутоне. Обман и двуличие. Хотя я всё равно рад, что не Верити его оплатила. Дай мне взглянуть.

– Нет, Росс. Нет, Росс! Нет, Росс!
– ее голос поднялся до визга, когда Демельза попыталась помешать Россу добраться до коробки. Он положил туда одну руку, но Демельза обхватила его за шею и обняла так крепко, что он не мог пошевелиться. Он поднял жену за локти и поцеловал, а потом дважды легонько шлепнул по заду и опустил обратно.

– Где же твое пристойное поведение, бутончик? Подумают, что я тебя бью.

– И это правда. Это правда, - она выскользнула из его объятий и протанцевала, держа коробку за спиной.

– А теперь спускайся, прошу тебя, Росс! Ты не должен ничего о нем знать! Может, я его и не надену, но хочу попробовать, а обед через час. Спускайся и поговори с тетушкой Агатой, пересчитай волоски на ее подбородке.

– Мы же не на балу, - заметил Росс.
– Это всего лишь семейный обед, нет нужды так выделываться.

– О, так ведь это же Сочельник! Я спросила Верити. Она сказала, что будет правильно переодеться.

– Что ж, поступай, как тебе угодно. Но не забудь, что ты должна быть готова к пяти. Кстати, - добавил он словно бы вдогонку, - не слишком утягивай корсет, а то будешь чувствовать себя плохо. Кормят здесь хорошо, а мне известен твой аппетит.

С этими словами он удалился, оставив Демельзу заниматься приготовлениями в одиночестве.

Она решила, что не стоит принимать во внимание последнее предупреждение Росса. Весь день ее одолевали приступы тошноты. Она уж точно не жаждет поглотить обед в Тренвите, беспокоясь лишь о том, как бы не выплеснуть его обратно. Будет совсем уж дурно, если она устроит нынче вечером подобное представление. Просто трагедия. Демельза задумалась о том, как в спешке вскочит из-за стола, побежав к ближайшему клозету.

Она стянула платье через голову, перешагнула через него, оставшись лишь в нижнем белье, и на мгновение застыла в тех вещичках, которые одолжила ей Верити, уставившись на свое отражение в миленьком чистом зеркале над туалетным столиком. Никогда прежде она не видела себя так ясно и полностью. Отражение было не сказать чтобы постыдным, однако она задумалась, как это ей хватало бесстыдства передвигаться по комнате и раздеваться перед Россом, когда она носила собственное исподнее и то, что соорудила Пруди. Больше она никогда его не наденет.