Россия и Израиль: трудный путь навстречу
Шрифт:
Письмо президента Д.А. Медведева представляется весьма взвешенным, соответствующим историческим реалиям начала 1930-х годов. В отличие от разговоров о И.В. Сталине, «симпатизировавшем сионизму» и «снабжавшем Израиль солдатами», здесь российский официозный нарратив ни в коей мере не искажает историческую правду. Проблема, однако, состоит в том, что, в отличие от российского властного тандема, Виктор Ющенко был любимцем многих западных политиков, которые были готовы пойти ему навстречу безотносительно того, что реально происходило в СССР в начале 1930-х годов. Признание парламентом ряда стран голода на Украине как акта «геноцида украинского народа» было частью их борьбы с реальными или мнимыми экспансионистскими намерениями современной российской политики.
Израиль оказался одной из очень немногих стран, официальная позиция которой по вопросу голодомора полностью совпала с позицией России. Израильский МИД официально заявил, что «трактовка данного исторического факта, принятая в России, является приемлемой и для нас» [203] . Принципиальной позицией израильского правительства является признание голодомора как трагедии украинского и других народов, но не как геноцида. Так, посол еврейского государства в Киеве Зинаида Калай-Клайтман подчеркнула, что «Израиль может признавать геноцидом лишь то, что признано международным правом, а именно – уничтожение людей по этнической принадлежности» [204] . Подпись же под проектом украинской резолюции
203
«Израиль отказывается считать голодомор геноцидом украинского народа» // РИА «Новости» – Украина, 28 января 2009 г., http://ua.rian.ru/politics/20090128/78092865.html.
204
«Израиль не может признать голодомор актом этнического геноцида». Интервью посла Израиля на Украине Зинаиды Калай-Клайтман газете «Зеркало недели», 27 сентября 2008 г.
205
«Израиль не признает голодомор геноцидом украинцев» // портал «Jewish.ru», 13 ноября 2007 г., http://www.jewish.ru/news/israel/2007/11/news994255731.php.
Солидарность Израиля с Россией по вопросу о голодоморе едва ли вызвана тем, что Иерусалим не пожелал портить отношения с Москвой. Куда более вероятной представляется точка зрения, не раз озвучивавшаяся и самими израильскими дипломатами, что непризнание голодомора геноцидом проистекает из того факта, что, с их точки зрения, под понятие «геноцид» в новейшей истории попадает только еврейский Холокост. Эту позицию сформулировал в январе 2009 года Пинхас Авиви, заместитель генерального директора МИДа Израиля, курирующий страны СНГ и Восточной Европы: «Геноцид для нас – это Холокост, это единственный эпизод, который мы признаем геноцидом» [206] . Этот нарратив израильский официоз готов отстаивать всеми правдами и неправдами; в частности, Израиль остается одной из немногих демократических стран мира, не признавших геноцидом массовое убийство армян турками в 1915 году. Тезис об уникальности еврейского Холокоста является краеугольным остовом всей израильской модели исторической памяти, которая и поныне играет огромную роль не только в т. н. «патриотическом воспитании» молодого поколения и новых иммигрантов, но и во внешней политике страны [207] . Таким образом, хотя мотивация сторон в вопросе о трактовке массового голода на Украине в 1930-х годах была очень различной, официальные Иерусалим и Москва заняли идентичные позиции. Более того, израильские дипломаты отдельно подчеркнули приемлемость для них именно российской трактовки этого исторического события.
206
Цит. по: «Израиль отказывается считать голодомор геноцидом украинского народа».
207
См. подробное обсуждение этого вопроса: Алек Д. Эпштейн, «По праву памяти: Холокост, Накба и прошлое, которое не уходит» // «Корни», № 42 (2009), стр. 5–21; Алек Д. Эпштейн, «Почему не болит чужая боль: память и забвение в Израиле и в России» // «Корни», № 44 (2009), стр. 5–26.
8.3. Между Чечней и Палестиной: враг моего врага – мой друг
Еще одной сферой, сблизившей российские и израильские политические элиты, стала область, которую принято называть борьбой с терроризмом. Военно-политические элиты обеих стран сталкиваются в этой сфере с одной и той же проблемой: те, кого они считают «террористами», в глазах лидеров многих других стран и общественно-политических структур являются борцами национально-освободительных движений; это верно как применительно к чеченскому, так и палестинскому сопротивлению. Более того: в то время как и в Израиле, и России и власть, и широкие слои общества считают, что обвиняемые в терроризме – заведомо бандиты, не обладающими правами и свободами, и их можно просто-напросто, цитируя В.В. Путина, «мочить в сортире», в европейских странах принято считать, что и лица, подозреваемые в участии в тех или иных насильственных акциях, имеют право на гуманное и человечное обращение, а внесудебные расправы никоим образом не могут быть оправданы. Таким образом, и с точки зрения определения ситуации, в которой они находятся, и с точки зрения методов, к которым они могут прибегать, Израиль и Россия оказываются в изоляции в мире, но при этом неожиданно близко друг к другу.
Члены правительства Израиля не только не осуждали российскую политику на Кавказе, как это делали многие западные политики и общественные деятели, но и всячески поддерживали ее. Еще в 2006 году Авигдор Либерман, тогда, как и сейчас, являющийся одним из заместителей главы правительства, предложил ни много ни мало позаимствовать у России способы ведения контртеррористической борьбы, считая их значительно более эффективными, чем действия израильской армии [208] . Несколько позже Авигдор Либерман подчеркнул, что террор в любой точке планеты является террором, а потому «когда Россия вела несколько лет назад активную кампанию в Чечне, все западные парламенты осудили действия России в Чечне. Единственный парламент на Западе, который поддержал действия России в Чечне, это был израильский Кнессет» [209] .
208
«Авигдор Либерман: ЦАХАЛ должен действовать в Газе, как русские – в Чечне» // сообщение портала Newsru.co.il, 1 ноября 2006 г., http://www.newsru.co.il/mideast/01nov2006/avigdor.html
209
Интервью министра иностранных дел А. Либермана радиостанции «Эхо Москвы» от 28 февраля 2007 г. http://echo.msk.ru/programs/beseda/49921/
Как отмечает политолог Вячеслав Лихачев в своей обзорно-аналитической статье «Палестино-израильский конфликт в зеркале российской прессы», «Вторая интифада, начавшаяся в 2000 г., воспринималась в России через призму Второй чеченской войны (начавшейся в 1999 г.); может быть, в несколько меньшей степени, но и для восприятия операции “Литой свинец” в Газе в 2008–2009 гг. у России была подобная же “собственная” призма: конфликт с Грузией в августе 2008 г.» [210] . По словам В.А. Лихачева, «если попытаться обобщить материал периода Второй интифады, то можно сделать простой вывод: позиция издания или автора при освещении палестино-израильского конфликта во многом зависела от позиции по северокавказскому вопросу» [211] .
210
Вячеслав
211
Там же, стр. 132.
Анализ, проведенный В.А. Лихачевым, позволил ему заключить, что «для изданий, придерживающихся идеологической “генеральной линии” исполнительной власти, очевидно, что военно-политическая кампания в Чечне – это вынужденная мера по борьбе со страшным врагом, угрожающим безопасности всего населения страны. Угроза населению России от “чеченских” (“ваххабитских”, “фундаменталистских”, “сепаратистских”) террористов вполне реальна – после ряда террористических актов, совершенных как на Северном Кавказе, так и в Москве, это было очевидно практически всем. Следует помнить и о том, что власти обвинили чеченских боевиков в совершении взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске, и в то время, в отсутствие другой информации, почти никто не поставил это под сомнение. Любая степень жесткости в подавлении сепаратистов казалась большинству граждан оправданной необходимостью обеспечить безопасность мирным жителям страны и покарать преступников за уже совершенные действия. <…> Сама собой напрашивается аналогия между поддержкой жесткой линии российской власти и политикой израильских “ястребов” по отношению к палестинцам, тем более что в обоих случаях есть детальные совпадения в “образе врага”: терроризм, фундаменталистский ислам, этнический сепаратизм (несмотря на специфику, палестинское национальное движение можно было рассматривать и под таким углом), незаконные вооруженные формирования, двуличность и коррупция авторитарного режима в мятежном анклаве и т. д. <…> Поддержка Израиля российскими средствами массовой информации, ориентированными на правительственную политику в Чечне, была обусловлена и необходимостью добиться легитимации действий России, исходя из накопленного международного опыта. <…> Израильские “ястребы” (например, Авигдор Либерман), в свою очередь, в беседах с российскими журналистами не забывают подчеркивать, что Израиль долгое время был единственной страной, полностью и безоговорочно поддерживавшей жесткие силовые методы подавления чеченского терроризма, и поэтому Россия тоже должна поддерживать Израиль на международной арене» [212] .
212
Там же, стр. 126–127.
В политико-стратегической сфере Россия и Израиль, как показали события последних лет, могут найти общий язык. Наиболее важным достижением двусторонней дипломатии после войны на Кавказе в августе 2008 года стала заключенная между двумя странами негласная политическая сделка: Израиль обязался свернуть военно-техническое сотрудничество с Грузией, в обмен на что Россия приняла на себя обязательство не поставлять в Иран ракетные комплексы дальнего радиуса действия. Сотрудничество Иерусалима и Тбилиси носило долгосрочный характер и было важно для обеих сторон. Израиль не только продавал Грузии современную военную технику, но и участвовал в обучении грузинских солдат [213] . Однако, видя острую чувствительность руководства России к данному вопросу, правительство Э. Ольмерта сразу после августовской войны 2008 года приняло решение свернуть военное сотрудничество с Грузией. Пришедшее к власти в Израиле в 2009 году правительство Б. Нетаньяху продолжило тот же курс. 18 августа 2010 года в Иерусалиме состоялась встреча министра иностранных дел Израиля Авигдора Либермана с министром регионального развития и инфраструктуры Грузии Рамазом Николаишвили. Как сообщили израильские дипломатические источники, Либерман высказался за укрепление сотрудничества с Грузией в «гражданской сфере», особенно за активизацию торгово-экономических связей. Вместе с тем он дважды подчеркнул: «С учетом чувствительности ситуации на Ближнем Востоке и на Кавказе военное сотрудничество не стоит на повестке двусторонних отношений» [214] . Учитывая принципиально иную позицию по этому вопросу руководства США, чьим ближайшим союзником традиционно считается Израиль, в Москве не могли не заметить этих слов. И действительно, член Общественного совета при Минобороны России, консультант Общественной палаты по вопросам оборонно-промышленного комплекса, издатель журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко прокомментировал слова министра А. Либермана: «Высказывания израильской стороны продиктованы позицией России относительно категорического неприятия Кремлем процесса усиления военного потенциала Грузии. Это заявление было адресовано даже не представителям Грузии, а непосредственно Москве» [215] .
213
«Following Russian pressure, Israel freezes defence sales to Georgia» // «Haaretz», August 8, 2008.
214
Михаил Фальков, «Глава МИДа Израиля: о военном сотрудничестве с Грузией не может быть и речи» // сообщение портала Izrus, 18 августа 2010 г., http://izrus.co.il/dvuhstoronka/article/2010-08-18/11372.html.
215
Цит. по: Артем Мартынюк, «Израиль лишил Саакашвили статуса “оружейного барона”» // «Georgia Times», 19 августа 2010 г., http://www.georgiatimes.info/analysis/40639.html.
Далее Игорь Коротченко связал израильские уступки России с теми уступками, которые Израиль сам желает получить от России: «Мы знаем, что целый ряд враждебно настроенных по отношению к Израилю арабских государств активно интересуется поставками современного российского оружия, в первую очередь тактических ракетных комплексов “Искандер”. Получение такого оружия не подпадает под какие-либо ограничения по режиму ракетных технологий и серьезно меняет баланс сил в регионе». Он добавил, что, обращаясь к Москве с просьбами не поставлять оружие Сирии и другим арабским странам, Израиль вынужден идти на встречные шаги и в очередной раз подтвердить свое нежелание идти на сотрудничество с Тбилиси в военной сфере [216] .
216
Там же.
В начале ноября 2010 года ряд сайтов в Грузии, а вслед за ними в России и Израиле опубликовали сообщения о том, что Израиль якобы намерен продать Грузии новейшие танки «Меркава Mk-4». Представители Минобороны Грузии не стали комментировать данную информацию, что породило еще больше домыслов и спекуляций по этому поводу. Однако заместитель генерального директора Министерства иностранных дел Израиля, возглавляющий Департамент Центральной Европы и Евразии, однозначно заявил: «Это – абсолютно безосновательные слухи, глупость. Я со всей ответственностью заявляю: никаких танков Грузии мы не продаем и продавать не будем. Я прошу подчеркнуть, что никаких шансов на подобную сделку нет! Данный вопрос даже не обсуждается» [217] . Все это свидетельствует о готовности и политической воле Москвы и Иерусалима искать и находить общий язык в сложных ситуациях с учетом интересов обеих сторон.
217
Цит. в статье: Александр Гольденштейн, «Замдиректора МИДа: Израиль не намерен продавать Грузии танки!» // сообщение портала Izrus, 11 ноября 2010 г., http://izrus.co.il/dvuhstoronka/article/2010-11-11/12412.html