Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
Впоследствии сам Наполеон и некоторые из его почитателей гораздо охотнее возлагали вину за уничтожение французской армии на необычайно холодную зиму. Все это по большей части чепуха. По-настоящему необычайно и невыносимо холодной зима стала только в декабре — после того, как большая часть французской армии успела сгинуть. Октябрь был исключительно теплым и, возможно, внушил Наполеону ложное чувство безопасности. Как это порой случается в России, зима пришла неожиданно. Уже 6 ноября солдаты Наполеона маршировали по толстому слою снега. Однако все русские источники свидетельствуют о том, что ноябрь в 1812 г. был холодным, но температура редко опускалась ниже показателей, обычных для этого времени года. Главная «шутка», которую погода сыграла с Наполеоном в этом месяце, заключалась в том, что во второй половине ноября потеплело, и лед на реке Березине растаял, что стало серьезным препятствием на пути его отступления. Главным, однако, было то, что ноябрь в России — это холодный месяц, особенно для истощенных людей, вынужденных спать на открытом воздухе, не имея даже палаток, подходящей одежды и располагая ограниченным количеством еды [454] .
454
См. таблицу с ежемесячными показателями температур в
Батарея И.Т. Радожицкого преследовала противника по Смоленской дороге от Вязьмы до Дорогобужа. Он писал, что было захвачено много военнопленных, которых отправили в тыл под казачьим конвоем, но офицеров среди них было еще очень мало. Дорога была усеяна большим количеством мертвых и умиравших людей. Вид французских солдат, нередко поедавших полусырое конское мясо, вызывал у русских войск глубокое отвращение. И.Т. Радожицкий вспоминал одну особенно ужасную сцену: французский солдат насмерть замерз, пытаясь вырезать печень у павшей лошади. Русские солдаты отнюдь не питали любви к своему врагу, но несмотря на это, при виде столь страшных картин они исполнялись чувством жалости. Сами русские, не говоря уже об их лошадях, тоже находились в непростом положении. Радожицкий писал, что нигде нельзя было достать сена, у его батареи закончились запасы овса, и измученные животные выживали за счет скудных подачек соломы, которые им удавалось урвать. У его солдат по крайней мере были меховые тулупы и валенки, розданные его батарее в Тарутинском лагере еще до начала кампании, но им было нечего есть, кроме сухарей и очень жидкой овсяной каши. Все большее число больных и истощенных людей выбывало из рядов батареи И.Т. Радожицкого и к тому времени, когда 11 ноября она свернула с дороги и присоединилась к основным силам армии Кутузова, очень немногие роты насчитывали более восьмидесяти человек. Тем не менее благодаря победе они находились в превосходном моральном состоянии [455] .
455
Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 1. С. 256–267.
Сам Наполеон прибыл в Смоленск 9 ноября и покинул его пять дней спустя. В отступавших солдат город вселял надежду на то, что там они будут сыты, пребывая в тепле и безопасности. При других обстоятельствах это могло бы быть именно так. На складах в Смоленске продовольствие имелось в изобилии, и незадолго до прибытия наполеоновской армии в городе располагался свежий 30-тысячный корпус маршала К. Виктора. Однако наступление П.X. Витгенштейна заставило Виктора выдвинуться на подмогу Л. Гувьон Сен-Сиру и Н.Ш. Удино, и в городе остался лишь незначительный гарнизон, слишком слабый для того, чтобы защитить продовольственные склады или водворить порядок среди прибывавших из Москвы толп отчаявшихся солдат. Еще за день до прибытия основных сил Великой армии старший офицер комиссариата в Смоленске предсказывал катастрофу. Мародеры уже предпринимали попытки штурма складов, а войск, чтобы их остановить, почти не было. Впоследствии он писал, что входившие в город «полки» больше напоминали заключенных или сумасшедших и растеряли последние остатки дисциплины. Гвардия взяла больше, чем ей полагалось, тогда как прибывшие последними получили жалкие крохи. Среди этого хаоса еда, которой могло хватить на неделю, была съедена за день. Склады с едой и спиртными напитками брали штурмом и предавали разграблению, а их охрана оказывалась в меньшинстве и часто дезертировала в массовом порядке [456] .
456
Vicomte de Puybusque. Op. Cit. P. 105–115: 7, 10, 12 Nov. 1812. Duc de Fezensac. Op. Cit. P. 276.
12 ноября авангард Наполеона покинул Смоленск и начал отступление на запад. Непосредственная задача наполеоновской армии состояла в том, чтобы переправиться через Днепр в районе Орши. Недостаток кавалерии у французского императора не позволял ему вести разведку, а это означало, что он не знал месторасположения Кутузова. На самом деле тот факт, что Наполеон задержался в Смоленске, имел большое значение, так как это позволило основным силам русской армии сократить дистанцию и обойти город с юга. К 12 ноября Кутузов имел возможность разместить всю свою армию поперек дороги, которая вела к Орше, и заставить Наполеона с боем пробиваться к Днепру. Большинство генералов страстно желали, чтобы Кутузов сделал именно это. В их числе был К.Ф. Толь, позже сказавший, что, если бы Кутузов действовал таким образом, большая часть неприятельской армии была бы уничтожена, хотя нет сомнений в том, что самому Наполеону в окружении отборной охраны все равно удалось бы улизнуть [457] .
457
Bernhardi T. Op. cit. Vol. 4. P. 307.
Кутузов, однако, оставался верен своей системе и предоставлял Наполеону «золотой мост». Он отказывался вводить в бой большую часть своей армии, во всяком случае до тех пор, пока не убедится в том, что на его пути больше не стояли Наполеон и его гвардия. Последнее, чего он желал, было разрушение костяка русской армии в сражении не на жизнь, а на смерть, которое, несомненно, стала бы вести французская гвардия для того, чтобы спасти своего императора и саму себя. Настороженность Кутузова неизбежно сказывалась на его подчиненных. В.И. Левенштерн вспоминал, как барон Ф.К. Корф, командовавший большей частью главных кавалерийских сил армии, приводил слова Кутузова о «золотом мосте» в качестве довода, объясняя почему он не позволял своему корпусу более тесно сойтись с французами. М.А. Милорадович выражался более прямо. Его подчиненный, Е. Вюртембергский был взбешен, получив приказ позволить противнику уйти, тем более что он уже получал аналогичный приказ под Вязьмой. Милорадович ответил, что «фельдмаршал запретил нам ввязываться в бой». И добавил: «Взгляд старика таков: если мы доведем неприятеля до отчаяния, это будет стоить нам ненужной крови: но если мы позволим ему бежать и окажем ему достойное сопровождение, он сам себя уничтожит за несколько дней. Вы знаете: люди
458
W"urttemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 241–250; Lowenstern V. Op. Cit. P. Vol. 1. P. 348.
Стратегия М.И. Кутузова — ключ к пониманию того, что произошло в сражении под Красным 15–18 ноября. В действительности это было скорее не сражение, а последовательная серия стычек, происходивших по мере того как корпуса Наполеона один за другим проходили мимо русских, стоявших на том самом месте, где тремя месяцами ранее отряд Д.П. Неверовского сдерживал наступление И. Мюрата. Наполеон высылал свои корпуса из Смоленска с интервалом в один день, что могло бы иметь серьезные последствия, если бы Кутузов приложил серьезные усилия к тому, чтобы помешать отступлению. Вместо этого русский главнокомандующий с удовлетворением наблюдал за тем, как французская гвардия и остатки польского и вестфальского корпусов проходили мимо него по дороге от Смоленска до Орши. К вечеру 15 ноября они дошли до села Красное. За ними следовали корпуса Э. Богарне и Л.Н. Даву: если Кутузов и подумывал о том, чтобы вмешаться и блокировать им отступление, он отказался от этого, когда Наполеон пригрозил, что вернется им на подмогу с частью гвардейцев. Поэтому и Богарне, и Даву удалось бежать, правда, лишь после того, как они потеряли множество людей и почти весь остававшийся у них обоз и пушки, пробиваясь по дороге и пересеченной местности под огнем пехоты и артиллерии М.А. Милорадовича, кавалерия которого преследовала французов. Большая часть французских старших и штабных офицеров выжили, но в качестве боевых подразделений корпуса Богарне и Даву после сражения под Красным более не существовали.
Лишь арьергард М. Нея Наполеон был вынужден предоставить самому себе. Ней вышел из Смоленска 17 ноября, имея под своим началом около 15 тыс. человек, из которых почти половина еще была в строю и готова к бою. К тому моменту корпус Милорадовича расположился поперек дороги ближе к западу. После того как несколько отчаянных попыток прорваться через линии русских 18 ноября провалились, корпус Нея распался, подавляющая часть его личного состава была убита или взята в плен. Благодаря отважному и вдохновенному руководству Нея костяк корпуса в составе 800 человек смог скрыться от русских в лесу, они переправились через Днепр и 20 ноября присоединились к Наполеону в Орше [459] .
459
Точные и справедливые оценки приводятся как у М.И. Богдановича, так и в Энциклопедии, см.: Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года. Ч. 3. С. 101–146; Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. С. 379–380. В мемуарах Е. Вюртембергского приводится взгляд с российской стороны на бегство Нея, см.: W"urttemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 268–270.
Как только наполеоновская армия миновала Кутузова и переправилась через Днепр в районе Орши, основные силы русской армии больше не принимали активного участия в боях в ходе кампании 1812 г. Даже если бы Кутузов и захотел догнать Наполеона, он не смог бы развить ту же скорость, что и отступавшие французы без риска навредить своей армии. Старый фельдмаршал был чрезвычайно рад такому положению вещей. Он рассматривал «сражение» под Красным как свой триумф и доказательство правильности выбранной им стратегии. В руки русских попали более 20 тыс. солдат противника и 200 пушек, еще 10 тыс. французов были убиты при минимальных потерях среди войск Кутузова. Капитан лейб-гвардии Семеновского полка П.П. Пущин добавлял, что после того, как Кутузов во всеуслышание объявил о количестве захваченных орудий, штандартов и пленных, не было «ничего, что могло бы сравниться со всеобщей радостью, которая овладела нами и от которой мы прослезились. Могучее “ура” раздалось и растрогало нашего старого генерала» [460] .
460
Дневник Павла Пущина. С. 71–72.
С другой стороны, многие русские военачальники были сильно недовольны результатами сражения, и принц Е. Вюртембергский был в их числе. Он вспоминал, что впервые после Тарутинского лагеря он встретился с Кутузовым в маленькой деревушке между Красным и Оршей. Главнокомандующий знал о разочаровании Вюртембергского и пытался оправдать свою стратегию, сказав следующее: «Вы не отдаете себе отчета в том, что обстоятельства сами по себе сделают больше наших войск. А сами мы не должны прибыть к нашим границам подобно истощенным бродягам» [461] .
461
W"urttemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 275.
Забота Кутузова о своих войсках была вполне оправдана. Хотя за первую половину кампании основные силы армии пострадали меньше, чем авангард Милорадовича, к середине ноября и они испытывали сильное напряжение. Вынужденные идти сами по себе, когда их обоз и артиллерия увязли на проселочных дорогах в глубоком снегу, солдаты начинали страдать от истощения. У многих не было подходящей зимней одежды, поскольку высланные из некоторых губерний обозы, груженные подбитым мехом обмундированием и валенками, прибыли только тогда, когда армия достигла Вильно. Продовольственное снабжение оказалось под угрозой, поскольку передвижные магазины находились в глубоком тылу, а производить реквизиции в Смоленской губернии становилось все труднее. В следующей точке маршрута, Белоруссии, где бои шли более полугода, и где на протяжении всего этого времени земли подвергались разграблению, едва ли было проще. Хуже всего обстояли дела с оказанием медицинской помощи, которая практически сошла на нет в результате постоянных перемещений и чрезвычайной многочисленности больных и раненых. Чиновники, занимавшиеся вопросами медицины, и врачи были рассредоточены вдоль всей линии движения войск: они предпринимали отчаянные попытки организовать временные госпитали и достать медикаменты там, где не было даже гражданской администрации, способной им помочь, а большая часть зданий, пригодных для оборудования их под госпитали, лежала в руинах [462] .
462
Гаврилов С.В. Указ. соч. С. 154–171; Управление генерал-интенданта Канкрина. С. 79. Об изнурительных маршах войск по заснеженным дорогам см.: Записки о походах 1812 и 1813 годов от Тарутинского сражения до Кульмского боя. СПб., 1834. Ч. 1. С. 40. Автор книги не указан, так как им являлся В.С. Норов, после восстания декабристов оказавшийся в тюрьме и написавший эту книгу в заключении.