Россiя въ концлагере
Шрифт:
– - Такъ вотъ, это и есть невeрно. Вотъ я вамъ сейчасъ разыщу. Пиголица сталъ рыться на книжной полкe.
– - Да бросьте вы, рeчи Сталина я и безъ васъ знаю...
– - Э, нeтъ, постойте, постойте. Сталинъ говоритъ, о Россiи, то-есть, что насъ всe, кому не лeнь, били... О Россiи, значитъ, заботится... А вотъ вы послушайте.
Пиголица досталъ брошюру съ одной изъ "историческихъ" рeчей Сталина и началъ торжественно скандировать:
– - "Мы отстали отъ капиталистическаго строя на сто лeтъ. А за отсталость бьютъ. За отсталость насъ били шведы и поляки. За отсталость насъ били турки и били татары, били нeмцы и били японцы... Мы отстали
Эту рeчь Сталина я, конечно, зналъ. У меня подъ руками нeтъ никакихъ "источниковъ", но не думаю, чтобы я сильно ее перевралъ -- въ тонe и смыслe, во всякомъ случаe. Въ натурe эта тирада нeсколько длиннeе. Пиголица скандировалъ торжественно и со смакомъ: били -- били, били -- били. Его бeлобрысая шевелюра стояла торчкомъ, а въ выраженiи лица было предвкушенiе того, что вотъ раньше-де всe били, а теперь, извините, бить не будутъ. Середа мрачно вздохнулъ:
– - Да, это что и говорить, влетало...
– - Вотъ, -- сказалъ Пиголица торжествующе, -- а вы говорите, Сталинъ противъ Россiи идетъ. {390}
– - Онъ, Саша, не идетъ спецiально противъ Россiи, онъ идетъ на мiровую революцiю. И за нeкоторыя другiя вещи. А въ общемъ, здeсь, какъ и всегда, вретъ онъ и больше ничего.
– - То-есть какъ это вретъ?
– - возмутился Пиголица.
– - Что дeйствительно били, -- скорбно сказалъ Ленчикъ, -- такъ это что и говорить...
– - То-есть какъ это вретъ?
– - повторилъ Пиголица.
– - Что, не били насъ?
– - Били. И шведы били, и татары били. Ну, и что дальше?
Я рeшилъ использовать свое торжество, такъ сказать, въ разсрочку -пусть Пиголица догадывается самъ. Но Пиголица опустилъ брошюрку и смотрeлъ на меня откровенно растеряннымъ взглядомъ.
– - Ну, скажемъ, Саша, насъ били татары. И шведы и прочiе. Подумайте, какимъ же образомъ вотъ тотъ же Сталинъ могъ бы править одной шестой частью земной суши, если бы до него только мы и дeлали, что шеи свои подставляли? А? Не выходитъ?
– - Что-то не выходитъ, Саша, -- подхватилъ Ленчикъ.
– - Вотъ, скажемъ, татары, гдe они теперь? Или шведы. Вотъ этотъ самый лагерь, сказываютъ, раньше на шведской землe стоялъ, была тутъ Щвецiя... Значитъ, не только насъ били, а и мы кому-то шею костыляли, только про это Сталинъ помалкиваетъ...
– - А вы знаете, Саша, мы и Парижъ брали, и Берлинъ брали...
– - Ну, это ужъ, И. Л., извините, тутъ ужъ вы малость заврались. Насчетъ татаръ еще туда сюда, а о Берлинe -- ужъ извините.
– - Брали, -- спокойно подтвердилъ Юра, -- хочешь, завтра книгу принесу -- совeтское изданiе...
– - Юра разсказалъ о случаe во время ревельскаго свиданiя монарховъ, когда Вильгельмъ II спросилъ трубача какого-то полка: за что получены его серебряныя трубы? "За взятiе Берлина, Ваше Величество"... "Ну, этого больше не случится". "Не могу знать, Ваше Величество"...
– - Такъ и сказалъ, сукинъ сынъ?
– - обрадовался Пиголица.
– - Насчетъ Берлина, -- сказалъ Середа, -- это не то, что Пиголица, а и я самъ слыхомъ не слыхалъ...
– - Учили же вы когда-то русскую исторiю?
– - Учить не училъ, а такъ, книжки читалъ: до революцiи -- подпольныя, а послe -- совeтскiя: не много тутъ узнаешь.
– - Вотъ что, -- предложилъ Ленчикъ, -- мы пока по стаканчику выпьемъ, а тамъ устроимъ маленькую передышку, а вы намъ, товарищъ Солоневичъ, о русской исторiи малость поразскажите. Такъ, коротенько. А то въ самомъ дeлe, птичку Пиголицу обучать надо, въ техникумe
– - А тебя -- не надо?
– - И меня надо. Я, конечно, читалъ порядочно, только знаете, все больше "наше совeтское".
– - А въ самомъ дeлe, разсказали бы, -- поддержалъ Середа.
– - Ну, вотъ и послушаемъ, -- заоралъ Ленчикъ ("да тише, ты" -- зашипeлъ на него Мухинъ). Такъ вотъ, значитъ, на порядкe дня: стопочка во славу русскаго оружiя и докладъ тов. Солоневича. Слово предоставляется стопочкe: за славу... {391}
– - Ну, это какъ какого оружiя, -- угрюмо сказалъ Мухинъ, -- за красное, хоть оно пять разъ будетъ русскимъ, пей самъ.
– - Э, нeтъ, за красное и я пить не буду, -- сказалъ Ленчикъ.
Пиголица поставилъ поднятую было стопку на столъ.
– - Такъ это, значитъ, вы за то, чтобы насъ опять били?
– - Кого это насъ? Насъ и такъ бьютъ -- лучше и не надо... А если вамъ шею накостыляютъ -- для всeхъ прямой выигрышъ.
Середа выпилъ свою стопку и поставилъ ее на столъ.
– - Тутъ, птичка моя Пиголица, такое дeло, -- затараторилъ Ленчикъ, -русскiй мужикъ -- онъ, извeстное дeло, заднимъ умомъ крeпокъ: пока по шеe не вдарятъ -- не перекрестится. А когда вдарятъ, перекрестится -- такъ только зубы держи... Скажемъ, при Петрe набили морду подъ Нарвой, перекрестился -и крышка шведамъ. Опять же при Наполеонe... Теперь, конечно, тоже набьютъ, никуда не дeнешься...
– - Такъ, что и ты-то морду бить будешь?
– - А ты въ красную армiю пойдешь?
– - И пойду.
Мухинъ тяжело хлопнулъ кулакомъ по столу.
– - Сукинъ ты сынъ, за кого ты пойдешь? За лагери? За то, что-бъ дeти твои въ безпризорникахъ бeгали? За ГПУ, сволочь, пойдешь? Я тебe, сукиному сыну, самъ первый голову проломаю...
– - лицо Мухина перекосилось, онъ оперся руками о край стола и приподнялся. Запахло скандаломъ.
– - Послушайте, товарищи, кажется, рeчь шла о русской исторiи -- давайте перейдемъ къ порядку дня, -- вмeшался я.
Но Пиголица не возразилъ ничего. Мухинъ былъ чeмъ-то вродe его прiемнаго отца, и нeкоторый решпектъ къ нему Пиголица чувствовалъ. Пиголица выпилъ свою стопку и что-то пробормоталъ Юрe вродe: "ну, ужъ тамъ насчетъ головы -- еще посмотримъ"...
Середа поднялъ брови:
– - Охъ, и умный же ты, Сашка, такихъ умныхъ немного уже осталось... Вотъ поживешь еще съ годикъ въ лагерe...
– - Такъ вы хотите слушать или не хотите?
– - снова вмeшался я.
Перешли къ русской исторiи. Для всeхъ моихъ слушателей, кромe Юры, это былъ новый мiръ. Какъ ни были бездарны и тенденцiозны Иловайскiе стараго времени -- у нихъ были хоть факты. У Иловайскихъ совeтскаго производства нeтъ вообще ничего: ни фактовъ, ни самой элементарной добросовeстности. По этимъ Иловайскимъ до ленинская Россiя представлялась какой-то сплошной помойкой, ея дeятели -- сплошными идiотами и пьяницами, ея исторiя -сплошной цeпью пораженiй, позора. Объ основномъ стержнe ея исторiи, о тысячелeтней борьбe со степью, о разгромe этой степи ничего не слыхалъ не только Пиголица, но даже и Ленчикъ. Отъ хозаръ, половцевъ, печенeговъ, татаръ, отъ полоняничной дани, которую платила крымскому хану еще Россiя Екатерины Второй до постепеннаго и послeдовательнаго разгрома Россiей величайшихъ военныхъ могуществъ мiра: татаръ, турокъ, шведовъ, {392} Наполеона; отъ удeльныхъ князей, правившихъ по ханскимъ полномочiямъ, до гигантской имперiи, которою вчера правили цари, а сегодня правитъ Сталинъ, -- весь этотъ путь былъ моимъ слушателямъ неизвeстенъ совершенно.