Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра.
Шрифт:
Особо огорчало Шувалова и его окружение распространенное за пределами России мнение о неспособности русских без помощи других народов стать культурной нацией. Имея в виду время бироновщины, Шувалов писал Гельвецию: «Столь неприятный для нас промежуток времени дал повод некоторым иностранцам несправедливо думать, что отечество наше не способно производить таких людей, какими бы они должны быть»57. Убедить всех в обратном — такова была центральная идея Шувалова и близких к нему деятелей русской культуры. Наиболее емко эту идею выразил Ломоносов:
…может собственных ПлатоновИВ этой обстановке естественным выглядит подчеркивание Ценности национальной культуры, признание значительного и Не раскрытого еще (из-за неправильной политики предшествующего правительства) творческого потенциала нации. Подъем национального самосознания приводил к тому, что для современников открывались новые возможности нации. Примечательна речь ученика Ломоносова и протеже Шувалова H. Н. Поповского при открытии гимназии Московского университета в 1755 г. Обращаясь к будущим ученикам, Поповский сказал: «Если будет ваша охота и прилежание, то вы скоро можете показать, что и вам от природы даны умы такие ж, какие и тем, которыми целые народы хвалятся; уверьте свет, что Россия больше за поздним начатием учения, нежели за бессилием, в число просвещенных народов войти не успела». Эти взгляды полностью разделял Шувалов. По его мнению, в России «мало своих искусных людей или почти никого нет, чему не склонность и понятие людей, но худые смотрения в премудрых учреждениях виноваты»58.
Это и многие другие высказывания Шувалова отражают его общую концепцию понимания Просвещения применительно к России: государство может путем создания «премудрых учреждений» воспитать просвещенных, сознательных и послушных верноподданных. В соответствии с этой — близкой петровской — концепцией просветительской миссии государства Шувалов предполагал создать систему образования. Университет, Академия художеств, проект введения гимназий в губернских городах— вот ряд мероприятий просветительской программы Шувалова, разработанных и отчасти осуществленных в 50-х годах XVIII в.
История возникновения Московского университета изучена достаточно хорошо, хотя роль Шувалова в ней оценивалась не всегда объективно. Но вначале остановимся на отношениях Ломоносова с Шуваловым, ибо они сыграли большую роль и в жизни Ломоносова, и в жизни Шувалова.
Шувалов познакомился с Ломоносовым в начале 50-х годов, когда «случай» Шувалова только начался. Их отношения, сохранявшиеся почти 13 лет, были довольно тесными, причем Ломоносов оказывал сильное влияние на молодого фаворита Елизаветы. И это неудивительно: уже современникам Ломоносов — гениальный выходец из народа — казался личностью яркой, незаурядной. Ломоносов привлекал Шувалова не только успехами в естественных науках, но прежде всего блестящим поэтическим талантом. Есть свидетельства, что Шувалов сам сочинял стихи и брал уроки стихосложения у Ломоносова59. Переписка Шувалова с деятелями русской культуры показывает, что поэтический авторитет Ломоносова был для не отмеченного поэтическим дарованием Шувалова необычайно велик. Со своей стороны Шувалов влиял на Ломоносова, способствуя его увлечению литературой, искусством, историей.
Hемаловажным обстоятельством, определявшим отношение Шувалова к Ломоносову, было то, что Ломоносов являлся «природным» русским ученым, живым олицетворением реальных успехов просветительского курса Петра. В первом Собрании сочинений Ломоносова, изданных при Московском университете по указанию и при активном участии Шувалова, под портретом Ломоносова стояли такие весьма символичные слова:
ОткрылОбщепризнанным является факт активной поддержки Шуваловым Ломоносова в его борьбе за реорганизацию Академии наук, причем Ломоносов и Шувалов рассматривали эту борьбу как сопротивление засилью иностранцев в управлении Академией и придали ей острое политическое звучание.
Разумеется, не следует идеализировать отношения Шувалова и Ломоносова. Непреодолимый барьер социального происхождения, несопоставимое положение каждого из них в обществе, существенные различия во взглядах, разница возрастов — все это разделяло Шувалова и Ломоносова.
Шувалов действительно поддерживал Ломоносова в Академии и влиял на решения К. Г. Разумовского — президента Академии, но был при этом очень осторожен. Он явно не хотел, чтобы его вовлекли в открытую борьбу Ломоносова и других ученых с академической канцелярией во главе с И. Д. Шумахером, а также с Г. П. Тепловым — приближенным Разумовских. Шувалов, возможно, опасался, что прямое участие в этой борьбе может отразиться на его положении при дворе, а сохранение власти и влияния оставалось все же важнейшей задачей просвещенного фаворита.
Ломоносову приходилось расплачиваться и за меценатство Шувалова. Характерна в этом смысле история с полемикой вокруг появившейся в начале 50-х годов сатиры И. П. Елагина «На петиметра и кокеток». Из переписки Шувалова с Ломоносовым видно, что Шувалов, приняв на свой счет сатиру о щеголе, предложил Ломоносову публично ответить на выпад Елагина. Ломоносов вначале пытался уклониться от открытой защиты «петиметрства», но потом все же был вынужден написать стихотворный ответ Елагину, представив «петиметрство» как невинную шалость молодежи. Обнародование этого стихотворения, автор которого выступал с явно невыигрышных позиций защиты осуждаемого общественного порока, привело к грубым выпадам против Ломоносова его литературных противников и даже учеников60.
Не всегда считался Шувалов с самолюбием Ломоносова, его жизненными принципами. Он был и не прочь ради потехи сыграть на слабостях Ломоносова, его вспыльчивом нраве. Именно так следует трактовать попытки Шувалова публично примирить Двух литературных противников и заклятых врагов в жизни — Ломоносова и Сумарокова. После их ссоры 2 января 1761 г. в доме Шувалова, показавшейся хозяину и присутствующим гостям «смешной сценой», Ломоносов написал своему покровителю письмо, полное гнева и оскорбленного достоинства, которое закончил так: «Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого господа бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет»61.
Возвращаясь к истории образования университета, отметим, что анализ сохранившихся документов показывает: инициатором образования первого в России подлинного университета являлся Ломоносов62. Но эти же документы, как и знание общей обстановки в России того времени, убеждают, что без поддержки Шувалова организация университета в Москве была бы неосуществима. Огромна роль Шувалова как первого куратора, способствовавшего становлению университета. Подбор профессуры и студентов, условия учебы и жизни, программы образования, гимназия, типография, бюджет, правовой статус университета — вот только краткий перечень дел по университету, которыми занимался Шувалов. В основе современной библиотеки Московского государственного университета и Академии художеств в Ленинграде лежат книги Шувалова, подаренные и купленные им.