Россия - Век ХХ-й (Книга 2)
Шрифт:
Судьба военнопленных и тех, кого неправомерно объявили военнопленными, была настолько чудовищной, что даже некоторые германские руководители различных рангов пытались изменить положение,- разумеется, не из "гуманности", а по прагматическим соображениям. Так, уже на девятнадцатый день войны, 10 июля 1941 года, чиновник министерства по делам восточных территорий Дорш, пораженный увиденным, докладывал из захваченного врагом еще 28 июня Минска своему патрону Розенбергу:
"В лагере для военнопленных в Минске, расположенном на территории размером с площадь Вильгельмплац*, находится приблизительно 100 тыс. военнопленных и 40 тыс. гражданских заключенных. Заключенные, загнанные в это тесное пространство, едва могут шевелиться
Позднее, 28 февраля 1942 года, уже и сам Розенберг писал начальнику штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Кейтелю:
"Война на Востоке еще не закончена и от обращения с военнопленными в значительной мере зависит желание сражающихся красноармейцев перейти на нашу сторону... Это цель пока не достигнута. Напротив, судьба советских военнопленных в Германии стала трагедией огромного масштаба. Из 3,6 млн. (сюда, без сомнения, причислены и захваченные к тому времени гражданские лица.- В. К.) в настоящее время вполне работоспособны только несколько сот тысяч. Большая часть их умерла от голода или холода... во многих случаях, когда военнопленные не могли на марше идти вследствие голода и истощения, они расстреливались на глазах приходившего в ужас гражданского населения... В многочисленных лагерях вообще не позаботились о постройке помещений для военнопленных. В дождь и снег они находились под открытым небом. Им даже не давали инструмента, чтобы вырыть себе ямы или норы в земле... Можно было слышать рассуждения: "Чем больше пленных умрет, тем лучше для нас"..."137
Тогда же, в феврале 1942-го, "Военно-экономический отдел" Верховного командования "сетовал" в официальном циркуляре: "Нынешние трудности с рабочей силой не возникли бы, если бы своевременно были бы введены в действие советские военнопленные. В нашем распоряжении находилось 3,9 млн. военнопленных (разумеется, вместе с гражданскими лицами.- В. К.), теперь их осталось всего 1,1 млн. Только в декабре 1941 г. погибли полмиллиона..."138
Но все подобные возражения ничего не могли изменить, так как армия была с самого начала нацелена не только на захват страны, но и на уничтожение ее жизненной силы и, значит, прежде всего на уничтожение тех, кто способен носить оружие.
Начальник армейской разведки и контрразведки Германии адмирал Канарис еще 15 сентября 1941 года писал о "вредных последствиях" того "обращения с военнопленными", которое господствует в германской армии и которое он определял так: "...военная служба для советских граждан отнюдь не рассматривается как выполнение воинского долга, а... характеризуется в общем и целом как преступление. Тем самым отрицается применение военно-правовых норм". И благодаря этому, предупреждал Канарис, "облегчается мобилизация и сплочение всех внутренних сил сопротивления России в единую враждебную массу"139.
Однако подобные предупреждения оставались втуне. В основе действий вражеской армии лежало "геополитическое" убеждение, согласно которому война ведется против "азиатских недочеловеков". Даже 26 октября 1943 года, то есть уже после Курской битвы, начальник по делам военнопленных при Верховном командовании генерал Греневитц объявил в своем очередном приказе:
"Слабодушные, которые будут говорить о том, что при теперешнем положении надо обеспечить себе путем мягкого обращения "друзей" среди военнопленных, являются распространителями пораженческих настроений и за разложение боеспособности привлекаются к судебной ответственности"140.
В обращении с военнопленными, то есть на самом
16 июля 1941 года, когда враг, увы, уже захватил огромные территории СССР, Гитлер дал недвусмысленное "указание": "Гигантское пространство, естественно, должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достичь путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд" (там же, с. 56).
Два месяца спустя, 16 сентября, начальник штаба Верховного главнокомандования Кейтель издал приказ, в котором выразил возмущение "мягкостью" армии и потребовал "немедленно принять самые суровые меры". "Следует учитывать,- объяснял генерал-фельдмаршал,- что на указанных территориях (СССР.- В. К.) человеческая жизнь ничего не стоит, и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью",- например, 50 100 казненных "в качестве искупления за жизнь одного немецкого солдата" ("Совершенно секретно!..", с. 396).
И, как уже было показано, только примерно треть человеческих потерь в годы войны составили боевые потери армии.
Не приходится уже говорить о тотальном разрушении всех условий человеческого существования от жилищ до электростанций, от заросших бурьяном и кустарником полей до развороченных с помощью спецсредств железнодорожных путей и т. д. и т. п. Стране был нанесен поистине беспрецедентный урон и ущерб...
* * *
Но вернемся к проблеме боевых потерь. Как уже сказано, тщательно работающий демограф С. Максудов доказывает, что наша армия потеряла менее 8 млн. человек, вместе с погибшими в плену, которых было (погибших), по его подсчетам, 1,2 млн. человек. Напомню, что С. Максудов делает поправку на естественную смертность военнослужащих (и в том числе пленных). Но в то же время он, как представляется, значительно преуменьшил количество военнослужащих, погибших в плену.
Согласно германским сведениям (которым нет оснований не доверять, поскольку речь идет о ведомственных отчетах, а не о какой-либо "пропаганде"), в плену погибли около 4 млн. человек, правда, значительная часть их не принадлежала к военнослужащим, но, по-видимому, 2 с лишним миллиона из них были пленными солдатами и офицерами. И общее число потерь армии (вместе с погибшими в плену) составило от 8 до 9 млн. человек...
Конечно, это страшная цена победы, но тем прискорбнее читать сочинении, в которых и это число намного преувеличивают с помощью безосновательных и попросту несуразных "доводов". Такова, например, изданная в 1991 году книжка Бориса Соколова с широковещательным заглавием "Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном". Автор объявляет, что в 1941-1945 гг. погибли 14,7 млн. военнослужащих и "около 15 млн." гражданских лиц.
Один из главных "источников" первой цифры - некий полковник Калинов, похитивший какой-то сугубо секретный документ, перебежавший в 1949 году на Запад и на следующий год издавший там книгу "Советские маршалы имеют слово",- то есть предшественник нынешнего Резуна-"Суворова".
Но еще "замечательнее" другое. Б. Соколов пишет: "На 1 января 1941 г. население СССР насчитывало 196,6 млн. человек, а на начало 1946 г.- всего 167 млн. Чистая убыль населения составила за военные годы 29,6 млн. человек"141 (далее автор без особых "разысканий" делит эту убыль почти пополам - 14,7 млн. военнослужащих, "около 15 млн." гражданских лиц).