Российские вожди в борьбе, любви и смерти
Шрифт:
А. Рыбин пишет: «В роковой день Николаев тоже свободно проник в Смольный, целый час болтался на запретном для себя этаже и, сидя на подоконнике, поджидал Кирова. К тому же буквально пропал сотрудник, который должен был находиться в коридоре совершенно независимо от того, в Смольном Киров или нет. Словом, как специалисту организации правительственной охраны, мне стало совершенно ясно: тут в каком-то звене были предатели… И получается: личная охрана Кирова не так заботилась о его безопасности, как следила, чтобы не ускользнул от убийцы. Любого».
Большие подозрения у Сталина вызвал и сам ход следствия. Начальник
Генеральный секретарь в эти дни понял, насколько ненадежно его ближайшее окружение. То, что он чувствовал, хорошо передано в рассказе адмирала И. С. Исакова писателю Константину Симонову. После заседания одной из комиссий по военному строительству был устроен ужин в Кремле. «К этому залу… вели довольно длинные переходы с несколькими поворотами. На всех этих переходах, на каждом повороте, стояли… дежурные офицеры НКВД. Помню, после заседания пришли мы в этот зал и, еще не садясь за стол, Сталин вдруг сказал: «Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: кто из них? Если вот этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…»
Перемены в действиях Сталина, случившиеся в 1934 году, определяются как «контрреволюционный переворот». Это верно только отчасти.
Сам Троцкий прекрасно понимал происходящее, он записал в своем дневнике: «Тот результат, который зеваки и глупцы приписывают личной силе Сталина, по крайней мере, его необыкновенной хитрости, был заложен глубоко в динамику исторических сил. Сталин явился лишь полубессознательным выражением второй главы революции, ее похмелья».
«Патриотизм» Сталина, добавим мы, вначале был именно «патриотизмом в кавычках», то есть вынужденным явлением, рожденным внешними обстоятельствами: приближающейся войной - войной с гитлеровской Германией на уничтожение.
То есть, начав как революционер-ленинец, Сталин эволюционировал. При этом его методы борьбы с врагами полностью вытекали из опыта революции и гражданской войны. Но, подчеркнем: экспроприации, борьба с политическим сыском, защита от провокаторов и предателей, война с аристократической элитой не смогли уберечь Российскую империю от краха.
Другого опыта у Сталина не было.
Децимации Троцкого (расстрел каждого десятого) или организованные им концлагеря в методологическом и психологическом смысле были равны жестокостям Сталина (и Ленина, и вообще всех революционеров, включая Робеспьера). Так что, пользуясь ответом Сталина на вопрос: «Какой из «уклонов», левый или правый, хуже?», следует признать выражение генсека универсальным: «Оба хуже».
Поэтому неосуществившееся намерение Троцкого уничтожить Сталина и реализованное желание Сталина устранить Троцкого имеют на весах Судьбы одинаковый кровавый вес.
Вспоминается история, приведенная в дневнике начальника гитлеровской тайной полиции Мюллера. Президент США Рузвельт во время войны отдал приказ разработать план бактериологической войны против Германии (с применением микробов сибирской язвы). Однако план не был приведен в действие: Рузвельту доложили, что в случае ответной акции со стороны Германии Америка окажется беззащитной. Рузвельт
Подобных замыслов в истории спецслужб множество. Так, Сталин рассматривал возможность устранения Рузвельта, с тем чтобы к власти пришел просоветски настроенный вице-президент Уоллес. Американцы, в свою очередь, в начале 1950-х годов планировали убийство Сталина, чтобы дестабилизировать Советский Союз, но директор ЦРУ У. Смит приостановил реализацию плана, опасаясь ядерной войны.
Завершим это отступление от канвы нашего повествования эпизодом, о котором поведал Александр Орлов (комиссар НКВД Фельбин) в мемуарах «Тайная история сталинских преступлений».
Когда нарком Ягода (после успешно проведенных им процессов по уничтожению «троцкистов») тоже был арестован, к нему в камеру был послан Ежовым начальник Иностранного управления НКВД Слуцкий, чтобы узнать о его психическом состоянии.
«Во время одного из этих свиданий как-то вечером, когда Слуцкий уже собирался уходить, Ягода сказал ему:
— Можешь написать в своем докладе Ежову, что я говорю: «Наверное, Бог все-таки существует!»
— Что такое? — удивленно переспросил Слуцкий, слегка растерявшись от бестактного упоминания о «докладе Ежову».
— Очень просто, — ответил Ягода то ли серьезно, то ли в шутку. — От Сталина я не заслужил ничего, кроме благодарности за верную службу; от Бога я должен был заслужить самое суровое наказание за то, что тысячу раз нарушал Его заповеди. Теперь погляди, где я нахожусь, и суди сам: есть ли Бог или нет…»
Теперь вспомним «военный заговор».
В антисталинских кампаниях, которые проводились много раз, за политическими интересами разоблачителей терялась простая истина: обвиняемые были противниками Сталина, а сам Сталин, особенно в начале 1930-х годов, не располагал безусловной властью. Обратимся к книге Р. Баландина и С. Миронова «Клубок» вокруг Сталина. Заговоры и борьба за власть в 1930-е годы»:
«В журналах «Отечественная история» (№ 1, 1999) и «Вопросы истории» (№ 9, 2000) были опубликованы две очень интересные статьи ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН Ю. Н. Жукова. Их автор пишет:
«В последнее время мне удалось познакомиться с некоторыми документами из Центрального архива ФСБ». Из них следует, что в начале 1935 года Сталин «получил донос от одного из очень близких ему людей».
Согласно доносу, комендант Кремля Петерсон с секретарем ЦИК СССР А. С. Енукидзе, при поддержке командующего войсками Московского военного округа А. И. Корка, из-за полного расхождения со Сталиным по вопросам внутренней и внешней политики составили заговор с целью отстранения от власти Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Орджоникидзе.
Заговорщики намеревались в этой связи создать своеобразную военную хунту, выдвинув на роль диктатора замнаркома обороны М. Н. Тухачевского.
Арест высшего руководства страны предполагалось осуществить силами кремлевского гарнизона по приказу Петерсона на квартирах «пятерки», или в кабинете Сталина во время какого-нибудь заседания, или, что считалось наилучшим вариантом, — в кинозале на втором этаже Кавалерского корпуса Кремля.
ОГПУ начало разработку по этому сигналу. Операция получила название «Клубок». Ею руководил сам нарком внутренних дел СССР Г. Г. Ягода.