Росские зори
Шрифт:
Но за несколько дней до праздника Лады Темная Вивея встала между Останей и Даринкой. То ли Урбан польстился на предложенное ему золото, то ли мягкосердечная Любава смутилась под мрачным взглядом Вивеи, способным настать на человека беду, — Брониславы сговорились с Урбаном, и их сговор скрепило множество свидетелей из Вежина и Загорья, а где в дело вступают отцы и при всех обязуются выполнить сговоренные условия, там начинают действовать могущественные силы, влияющие на человеческую судьбу. Попробуй лишь ослушаться родителей — эти силы тут же обрушатся на непокорного и отнимут у него если не жизнь, то радость жизни. Властные, древние, они родственны упырям и злым навьям, выпивающим кровь у обреченного на гибель человека. Кто решится пойти против них? Кто ослушается грозного приказа отцов? Кто устоит перед пронизывающим взглядом
Весть о сговоре между Брониславом и Урбаном облетела округу, ее передавали из уст в уста, о ней говорили, как о предвестии беды: ведь за нею стояли Бронислав и Добромил — у каждого свои люди, у каждого — дружина. Все понимали, что сговор между Урбаном и Брониславом — это новый удар по Добромилу, новое оскорбление, которое смывается только кровью…
Люди ждали беду и готовились к ней. Вежино напоминало теперь два вражеских лагеря, стоящих впритык друг к другу. Соглядатаи день и ночь были настороже, никто не расставался с оружием. Один Фалей казался невозмутимым и свободно разъезжал по селу. Никто не задерживал его — одни из опасения перед ним, другие — оттого что он был эллин и, следовательно, стоял вне местных обычаев. А Фалей все видел и тоже приготовился к неизбежной драматической развязке. Он понимал, почему воевода сдержал себя, когда Нарс разрушил брак Ивона и Агны, и почему теперь сдержанность была бы равнозначна позору: тогда поздно было действовать, а теперь нельзя было упускать момент…
Жил Фалей одиноко, он так и не женился, хотя и не чуждался женщин. В селе были вдовы, потерявшие мужей на войне или на охоте. У одной из них он бывал нередко, помогал ей по хозяйству. Охотно трудился он и на своем земельном участке, огороженном аккуратным плетнем. Одевался он по-росски, но не расставался с эллинским плащом, давно не новым. К Добромилам он относился неизменно уважительно, особенно же сдружился с Останей. Они вместе рыбачили, охотились, бортничали. Время от времени он уезжал в лес, чтобы повидать Ивона и Асту. Он отсутствовал по неделе и дольше, но непременно возвращался в Вежино.
Новое оскорбление, нанесенное Брониславом Добромилу, Фалей воспринял как свое личное, но ничем не выдал себя. Он спокойно встречался с людьми Бронислава и с ним самим. Бронислав питал к Фалею нечто вроде уважения, охотно заговаривал с ним. Оба лично знали императора Максимина и участвовали в рейнском походе, им было о чем вспомнить. Люди Бронислава, видя приятельское отношение своего воеводы к Фалею, относились к эллину соответственно. Только Вивея яростно ненавидела его: Фалей был неуязвим для ее злобы, и это ее бесило. Фалей хорошо понимал, какую неблаговидную роль играла эта женщина в создавшейся обстановке, и его проницательный взгляд выводил ее из себя, лишал привычного самообладания. Бронислав посмеивался, видя, с какой злобой жена смотрит на эллина. Фалей был для него своим — с ним Бронислава связывало солдатское прошлое. Он со снисходительной улыбкой поглядывал на жену: пусть злится баба — солдата от того не убудет!
Так же он воспринял и дерзкую выходку Остани — снисходительно и беззлобно: что ни говори, а сынок у Добромила ловок и смел. Солдат по натуре, Бронислав оценил отвагу парня и риск, на который тот шел: не удалась бы выходка, и Останя крепко поплатился бы за свою дерзость. Конечно, сочувствие смельчаку вовсе не означало, что Бронислав был на его стороне, — случись у парня неудача, Бронислав первый поиздевался бы над ним. Но удачливость служила парню щитом, и Бронислав остановил своих людей, готовых учинить расправу. Правда, он не стал препятствовать жене и сыну, когда они послали отряд конных в сторону Загорья: сговор сговором, а ухо надо держать востро!
Фалей выехал на открытое место, ведя за собой навьюченного коня; через седло были перекинуты кожаные сумки, к одной приторочен топор. Останя принял повод, привязал к своему седлу. Фалей передал Остане меч в ножнах, лук со стрелами, копье и доспехи.
Говорить им ни о чем не надо было, они заранее обо всем договорились.
— Поехал! — сказал Останя.
Фалей тепло смотрел ему вслед.
Останя свернул с тропы в гущу леса, а Фалей не спеша отправился в село.
Останя долго ехал лесом, упавшие от старости деревья затрудняли путь. То и дело приходилось обходить препятствия и искать проход для коней. Останя спешил: дорога
Он спустился к Вежинке, прислушался. Издалека доносились голоса людей, лай собак и мычание коров. Самый полдень. Загорьевские женщины доили коров. Не опоздал, успел в самый раз!
Он напоил коней, напился сам, потом отыскал укромное место, завел туда лошадей, привязал. После этого он срубил несколько березок и воткнул в землю так, что они надежно скрыли лошадей от посторонних взглядов. Потом он дал лошадям овса и оставил их здесь — пусть отдыхают, вскоре им предстоит нелегкий труд.
Через Вежинку он перебрался по ветле, низко склонившейся над водой; укрывшись в кустах, он осторожно выглянул в поле. Людей Бронислава не было видно. Как он предполагал, они подстерегали его за Загорьем, а здесь, из-за Вежинки, где не было ни дорог, ни тропинок, его не ждали. На Красной горке темнело изваяние Лады — она стояла здесь, когда Остани еще и на свете не было. Вскоре к ней начнут сходиться жители окрестных селений. Девушки будут в сапожках, в ярко расшитых кофтах и сарафанах, с украшениями, парни — в вышитых подпоясанных рубахах и штанах, заправленных в легкие сапоги, женщины и мужчины тоже во всем праздничном; день Лады — торжество жизни, любви и веселья. Сначала все образуют три кольца вокруг Лады: внутреннее — девичье, среднее — из парней, внешнее — из замужних женщин и женатых мужчин, — и закружатся, каждое в свою сторону.
Ой, диди-Ладо, Ой, мамо-Ладо, Все, что на свете, От тебя, Ладо! От тебя дождик, От тебя травы, От тебя мы, Ой, диди-Ладо! Ты всех сильнее, Семена твои всхожи! Приди, диди-Ладо, Соедини нас…Потом кольца рассыплются, и зашумит, засмеется, заговорит поле — вот начнется кутерьма вокруг Лады! Вспыхнут румянцем девичьи лица от соленых мужских шуток, засмеются женщины от ядреных словечек и всем понятных намеков, а потом девчата с веселым смехом убегут от парней, разбредутся по цветущему лугу и назад вернутся уже с венками вокруг светло-льняных волос. После этого они опять возьмутся за руки и поплывут мимо Лады, будто один большой яркий венок.
Ой, диди-Ладо, Приди к нам, Ладо, Мы твои поля, Осемени нас, Ладо…А потом Красная горка станет местом завершающей свадебной игры. Выстроятся две шеренги — парней и девчат — и попеременно пойдут навстречу друг другу.
А мы просо сеяли, сеяли! Ой, диди-Ладо, сеяли, сеяли! —двинется вперед одна, а другая соответственно отступит, чтобы тут же, в свою очередь, пойти вперед.
А мы просо вытопчем, вытопчем. Ой, диди-Ладо, вытопчем, вытопчем!Первая перестанет отступать и снова двинется вперед:
Да чем же вам вытоптать, вытоптать? Ой, диди-Ладо, вытоптать, вытоптать?Другая ответит:
А мы коней выпустим, выпустим! Ой, диди-Ладо, выпустим, выпустим!Первая дружно возразит:
А мы коней переймем, переймем! Ой, диди-Ладо, переймем, переймем!Вторая еще дружнее ответит ей: