Ровесники. Герой асфальта

Курносова Елена

– Слушай, а ты мне об этом не рассказывал! – Оживлённо встрепенулся Виталик. – Кого ты там играл-то? Грузина?

– Ну вот ещё. – Обиделся Канарейка. – Скажи ещё – Шарика.

– Янека? – Предположила я и сразу же попала в цель.

– Точно! – Канарейка удостоил меня одобрительным взглядом. – Тоже что ли фанаткой была?

– Была. – Весело кивнула я. – Все эту школу проходили.

О том, что я, играя в танкистов, тоже всегда выбирала себе роль Янека, я почему-то не сочла нужным сообщить.

– Ну и вот, значит. – Углубился в воспоминания Вадим. – Я был Янеком. И была у меня, разумеется, своя Маруся. Алёнкой звали, соседская девчонка. Выполняли мы с ней как-то ответственное

задание и попали в немецкое окружение. Положение безвыходное и одно-единственное спасение – бочка с ржавой водой. Мы с Алёнкой, не долго думая, ныряем в эту бочку во всей одежде, погружаемся с головами и сидим. Минуту, две, три. И тут у меня мысли какие-то нехорошие появляются. Погибнем, думаю, сейчас от вражеской пули, не вкусив в полной мере радостей этой чудесной жизни. Была – не была! Подвигаюсь на ощупь к Алёнке, совершаю резкий выпад – и попадаю точно ей в губы. Алёнка с перепугу вместо того, чтобы шарахнуться в сторону, налетает прямо на меня, оба мы захлебываемся, начинаем выбираться, барахтаться, я её отталкиваю, она – меня, а в итоге вместе опять в ржавой воде оказываемся, друг друга топим…Немцы автоматы покидали, давай нас за волосы тащить, а я вырываюсь, ору: «Не дрейфь, Маруся, живыми не сдадимся!» А тут и друзья-танкисты с Шариком на помощь подоспели, камни из рогаток полетели по фашистским каскам…

Мы с Виталиком уже не могли просто слушать – мы надрывались от хохота, вытирая слёзы ладонями и хватаясь за животы.

– Но это ещё не всё, если вы так подумали. – Воодушевлённо продолжал Вадим. – Вся эта бойня завязалась возле бочки, если вы помните. А бочка эта принадлежала одному злому деду – дядя Костя его звали. Короче, он увидел в окно, что происходит, вылетел к нам. Как ещё без ружья с солью – не знаю. Мы, естественно, бросаемся в рассыпную, уже не разбирая – где немец, где грузин, где поляки, где собаки, всё смешалось – люди, кони, гора кровавых тел. Алёнка спотыкается, падает на асфальт, расшибает коленку, а сзади неумолимо приближается дядя Костя…Я оглядываюсь, вижу, что моя боевая подруга в опасности, открываю огонь на поражение из рогатки – аккурат дяде Косте в лоб…Остальное лучше не рассказывать.

– Да, да, хватит! – Замахала я руками на Канарейку, всё ещё плача от смеха. – Бедный дядя Костя!

– Бедный я! – Возмущённо поправил меня Вадим. – Бабушка потом со мной два дня не разговаривала из-за этого случая.

– Бабушка?

– Ну да, это же всё у бабушки происходило, на Чкаловской. Я там до школы рос.

– И хулиганил от души. – Добавил Виталик. – Оттуда ведь всё и началось, да?

– Наверное. А теперь это уже патология.

И вновь это было сказано с серьёзным, трагическим видом, хотя я лично готова была поклясться, что раскаяние Вадима вовсе не мучает. Впрочем, Виталик оказался прав – неприязни по отношению к Канарейке в моей душе больше не осталось, и для этого действительно стоило лишь немного с ним пообщаться. Волшебство какое-то. Красивый, интеллектуальный хулиган – явление редкое, если не сказать больше – эксклюзивное, но он мне и в самом деле понравился! Болезнь по имени Канарейка весьма и весьма заразна. Надо тормозить, пока ещё не поздно, ещё чуть-чуть – и я так же, как остальные девчонки начну расписывать физкультурную раздевалку полубезумными фразами о любви. Нет! Нет и нет…Надо увлечься Виталиком – он, по крайней мере, надёжней.

5.

Из школы мы возвращались втроём. Было уже совсем темно и намного холодней, чем днём, но на этот раз я почему-то совсем не чувствовала резких порывов ветра. Щёки мои горели как после шампанского, и настроение было на удивление приподнятым. Может, этому способствовал

прекрасно проведённый вечер, а может быть знакомство с двумя классными ребятами, которые сразу же оценили меня по достоинствам и помогли освоиться на новом месте. Конечно, так и должно было быть, я ничуть не сомневалась в том, что первыми моими друзьями здесь станут именно мальчишки, но видеть в их лице Виталика Павлецкого и Вадима Канаренко было вдвойне приятно и радостно.

Мне нравилось, что они друзья. Мне нравилось, что никто из них не пытался со мной заигрывать вот так, сразу, с первого дня. Если бы это произошло, я, разумеется, особенно не обиделась бы – у меня были все основания предполагать, что я им обоим нравлюсь. И в этом плане меня больше беспокоил Виталик, потому что в его взгляде я читала нечто для меня непривычное – глубокое, страстное и серьёзное. Вадим же смотрел на меня так, как и многие другие парни – с расчётливым, чисто спортивным интересом, словно на дорогую, модную шмотку, которую хотелось бы при случае заиметь. А что же я? Я ещё не решила, с кем из них встречаться. С одной стороны, Канарейка, конечно, интересней, незаурядней, чем Виталик. Но с другой – он слишком распущен и избалован женским вниманием. Маме, по крайней мере, в отличие от Виталика, он вряд ли понравится – способность к физиономистике у нас родовая.

Сразу же на крыльце Вадим достал из кармана «пилота» пачку «Бонда», с жадностью прикурил спичками. Мне вспомнились рассказы Виталика, и я не удержалась от вопроса.

– Слушай, а ты правда сигареты воруешь?

Канарейка выпустил в мою сторону струю едкого дыма, угрожающе покосился на Виталика:

– Заложил уже, да? Вот и бери друзей в разведку.

Он сказал это шутливо, но Виталик всерьёз обиделся:

– Да ладно, можно подумать, это бог весть какая тайна! Тут даже учителя знают, чем ты в свободное от учёбы время занимаешься!

– Ну допустим, это ты переборщил. Марго точно не знает, иначе меня бы давно от общества изолировали.

– А зачем ты это делаешь? – Привлекла я его внимание к себе.

– Как это зачем? – Вадим взглянул на меня с беззаботным недоумением. – Курить-то хочется.

– У родителей попросил бы денег.

– У родителей? Как ты себе это представляешь?

– Ну…На карманные расходы, например?

– Ага. – Ухмыльнулся Канарейка, снова выпуская мне в нос клубы холодного морозного дыма. – Они у меня такие дураки, что вот так возьмут и поверят, что я хочу эскимо на палочке купить. Особенно отец! Это же начальник контрразведки Щёлковского района.

– Серьёзно? Строгий он у тебя?

– В какой-то степени. Но главное – проницательный. Я вообще не так давно курю… С полгода где-то.. Мамка – та до сих пор об этом даже не догадывается, а отец – сразу просёк. Каждый вечер шмон карманов и проверка дыхания.

– Ругает?

– Ругает, конечно. Но я каждый раз клянусь, что больше не буду.

– А он не спрашивает, где ты сигареты берёшь?

– Спрашивает. Говорю, что ребята угощают – у них родители добрые, деньги на жвачку регулярно выдают. Один раз, правда, ради прикола ляпнул, что, мол, украл с прилавка пачку.

– Ну? А он?

– Не поверил, естественно. Знает, что я всегда вру. В этом, кстати, есть хорошее преимущество, усвой на будущее – пригодится.

– В чём? – Не поняла я.

– Ну, во вранье. Когда часто врёшь, можно для разнообразия говорить правду в самых опасных ситуациях. Есть шанс, что тебе не поверят.

Мне стало смешно.

– И что же, часто ты врёшь?

Вадим скромно пожал плечами:

– Как получается.

– А получается почти всегда. – Вставил Виталик, явно пытаясь отомстить другу за его недавнее замечание. – Я так даже и не умею!