Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– У нас телевизор работал. – Старшая девочка – хрупкая, беленькая, лет четырнадцати, метнулась мимо меня и матери прямо к Виталику, склонившемуся над своими ботинками. – Кто это тебя так, Виталь? Опять звёздновцы напали?
– Ну да. – Подтвердил Павлецкий как можно беспечней. – Врасплох, черти, застали. Жаль, Канарейки рядом не было, вдвоём мы бы их уделали.
– Ты что же, один был?
– Нет. С Ксюшкой. До дома её провожал.
Серые, чуть удлинённые как у лисички глаза вскинулись на меня, словно до этого и не видели вовсе. Я непонятно почему вдруг смутилась.
– Привет. Ксюша.
– Привет. Наташа.
Так сдержанно и лаконично
– Привет! Я – Ира! – Подскочила к нам младшая девочка. – Мам, ты ужинать будешь? Мы все поели уже, ты одна у нас голодная осталась!
Татьяна Евгеньевна вопросительно обернулась к нам:
– Ужинать будете, ребята?
– Нет. – Хором сказали мы и одновременно покачали головами.
– Ладно, тогда будем чай пить. Поставь чайник, Володь, мы пока что с нашим раненым героем разберёмся.
– Я сама! – Вспыхнула неожиданно Наташа и поспешно схватила Виталика за руку. – Пойдём в ванную, тебе умыться надо, а то вон как кожу на щеке содрал – заражение может начаться.
Слабо сопротивляясь, Павлецкий потащился вслед за ней на необходимые лечебные процедуры, а я, совершенно растерявшись, так и осталась стоять посреди прихожей. Насколько я поняла, гостей в этой квартире принимали часто, и подобным поздним визитам никто в семье не удивлялся. Жили здесь, по-моему собственному выводу, очень дружно – муж у Ворониной был человеком хозяйственным и деловым, и девочки в этом плане от отца не отставали. Атмосфера уюта и взаимопонимания в этой квартире передалась и мне, я стала гораздо уверенней – словно сто лет уже приходила сюда по вечерам на чаепитие, словно каждый уголок тут был мне хорошо знаком. Такая «дежа вю» иногда происходит с каждым – попадая в подобное райское место, ощущаешь себя его частичкой и уходить оттуда не хочется. Я уже реально чувствовала себя СВОЕЙ в этом добром, гостеприимном доме.
И десяти минут не прошло, а все мы уже сидели в гостиной за накрытым для чаепития столом. Для полного довершения картины тут не хватало только пышущего паром русского самовара. Сушки, печенье, варенье, конфеты – всё было выставлено перед нами в ассортименте. Шустрая Иришка порхала от чашки к чашке, разливая заварку, следом за ней чинно шествовал Владимир Михайлович с большим чайником и добавлял в чашки кипяток. Наташа, расставив угощения на столе, тотчас же уселась рядом с Виталиком, которого только что своими же стараниями привела в божеский вид. Лицо его теперь можно было назвать чистым и относительно сохранившимся: ссадину на щеке закрывала аккуратная полоска лейкопластыря, да и глаз, тоже промытый от грязи, открывался уже значительно шире. Я сидела напротив них и с любопытством наблюдала то за восторженно-заботливым личиком Наташи, то за слегка сконфуженным видом Павлецкого. Похоже, я всё-таки заблуждалась, когда думала, что все девчонки этого посёлка поголовно влюблены в Канарейку. Вот наглядный пример того, что в школе имеются ребята ничуть не хуже. Да собственно, чем Виталик хуже Вадима? Лицом? Нет, я бы так не сказала, они просто разные и каждый привлекателен по-своему. Манерами? Тут тоже вопрос спорный: кому-то нравится вечная дурашливость Вадима, а кого-то она может основательно раздражать. Интеллектом? Канарейка, бесспорно, парень одарённый, однако ведь и Павлецкий далеко не дурак. С ним есть о чём поговорить. И потом, в Вадима Канаренко действительно страшно влюбляться уважающей себя девушке. Стоит мне потерять голову – и я стану одной из многих его подружек. А это совершенно неприемлемо – я для своего парня хочу быть единственной в мире.
Должно быть, такого же
Переодевшись в домашний халат, Татьяна Евгеньевна вышла к нам, и снова я поразилась тому, как непохожи на неё дочки. Самое интересное, что и с отцом обе они имели мало общего – белокожие, светлоглазые, Наташа и Иришка существовали словно само по себе на фоне своих более тёмных родителей.
– Да, Виталик…- Произнесла Воронина, усаживаясь за стол возле меня. – Как ты сейчас домой покажешься с такими украшениями?
Павлецкий пожал плечами, отхлебнул горячий чай:
– Не знаю. Покажусь как-нибудь.
– Ругать будут? – Сочувственно предположил Владимир Михайлович.
– Да как будто в первый раз, господи.
– Значит, уже не в первый? – Татьяна Евгеньевна нахмурилась, постучала по столу аккуратными маленькими пальцами с красивыми, ухоженными ногтями перламутрового цвета. – А что у вас происходит, можно узнать?
Виталик не ответил, но вместо него это сделала Наташа:
– У них война, мам. – Пояснила она серьёзно. – Со Звёздным Городком.
– Война? – Это уже Владимир Михайлович не сдержал своего изумления. – С каких это пор и по какому это поводу?
– Из-за канарейкиной сестры. – Пискнула Иришка, не менее серьёзно и деловито, чем сестра.
Похоже, в этом городке, как в глухой деревне, никаких секретов не существует. Даже дети тут знают то, о чём им знать не полагается. А вот взрослые зато до сих пор находятся в счастливом неведении относительно всего происходящего. Я заметила, как супруги Воронины озадаченно переглянулись между собой:
– Интересно. – Произнёс наконец Воронин, пошевелив чёрными жёсткими усами. – И давно?
– Три месяца. – Ответил Виталик и, чтобы скрыть своё смущение, вцепился зубами в сушку с маком. Смотреть на гостеприимных хозяев он явно был не намерен.
– Неужели из-за Вари? – Расстроилась Татьяна Евгеньевна. – Чего же она натворила?
– Ничего. – Снова подала голос Иришка. – Просто нельзя быть на свете красивой такой.
– Не просто, а потому что. – Машинально поправила сестрёнку Наташа, на что та вызывающе задрала вверх маленькую кнопку носа:
– А я и не песню имела в виду!
– Интересно, откуда ты у нас всё знаешь? – Наташе, насколько я поняла, этот разговор удовольствия не доставлял. И вообще её угнетало моё присутствие за этим столом. Я её понимала – Виталик если не сидел, уставившись в свою чашку, то смотрел только на меня. Это, конечно, было приятно с одной стороны, но с другой…Лучше бы он отдал должное своей юной поклоннице. Я бы, думается, ничуть не обиделась.
Иришка, к своему большому счастью, ещё не успела познать страданий первой любви и потому была рада всем гостям без исключения.
– Между прочим, - заявила она авторитетно, - брат Машки Раскопиной постоянно с такими вот фингалами домой приходит. Родителям ничего не объясняет, а Машке рассказывает по секрету. Она со мной всем и делится. Вот так-то!
Владимир Михайлович недоумённо прислушивался к дочерям и только головой качал:
– Да-а…Хорошие дела…Пообщайся с детишками – чего от них только не узнаешь…
– Ладно. – Татьяна Евгеньевна первая решила прервать неприятную тему, обратилась ко мне. – Ну как тут тебе, Ксюша? Не скучно?