Рой
Шрифт:
– Она же в машине.
– У нее есть телефон в машине. Позвони ей.
Я вздохнул.
– И что я ей скажу? «Привет, Джулия, кто тот парень, который сидит у тебя в машине?» – я покачал головой. Это будет нелегкий разговор.
– Возможно.
– Может дойти до развода…
Эллен посмотрела на меня.
– Ты ведь не хочешь с ней разводиться, правда?
– Конечно, не хочу, черт возьми! Я хочу сохранить свою семью.
– Может быть, это уже невозможно, Джек. Это зависит не только от тебя.
– Но это какая-то
– И что?
– Это не похоже на Джулию.
– Правда? – Эллен подняла брови. – Ну, допустим, ему лет двадцать пять-тридцать. Но откуда тебе знать, похоже это на Джулию или нет? Откуда тебе знать, что ей нравится?
– Мы прожили с ней вместе тринадцать лет.
Эллен с грохотом поставила кастрюлю на стол.
– Джек! Я понимаю, тебе наверняка очень трудно с этим смириться.
– Да. Трудно. – Мысленно я снова и снова прокручивал эту картину – машина Джулии отъезжает по дорожке от дома. Я думал о том, что в этом парне, в том, который сидел у Джулии в машине, было что-то очень странное. Я все время пытался представить себе его лицо, но ничего не получалось. Черты его лица были видны неясно, из-за бликов света, отражавшихся в ветровом стекле, когда Джулия сдавала назад по подъездной дорожке… Я не смог разглядеть ни глаз, ни скул, ни рта. В памяти осталась странная картинка – как будто вместо лица у этого парня было неясное темное пятно. Я попытался объяснить это Эллен.
– Ничего удивительного, – сказала она.
– Как это?
– Да. Такой психологический феномен называется отрицанием. Послушай, Джек. Ты своими глазами видел доказательство – это факт. Ты видел это, Джек. Не пора ли наконец в это поверить?
Я понимал, что она права.
– Да, – сказал я. – Пора.
Зазвонил телефон. У меня руки были по локоть в мыльной пене. Я попросил Эллен поднять трубку, но кто-то из детей успел первым. Я закончил отскребать решетку гриля и передал ее Эллен, чтобы вытерла.
– Джек, – сказала моя сестра. – Тебе пора научиться видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими ты их воображаешь.
– Да, ты права, – сказал я. – Я ей позвоню.
И тут на кухню вошла Николь, бледная как мел.
– Папа, это полиция… Они хотят с тобой поговорить.
Машина Джулии вылетела с дороги примерно в пяти милях от дома. Она покатилась вниз по довольно крутому склону оврага, прокладывая себе путь через заросли шалфея и кусты можжевельника. Потом машина, наверное, перевернулась, потому что лежала кверху колесами. Мне было видно только ее днище. Солнце почти село, и в овраге было темно. На дороге стояли три машины спасателей, сверкая красными мигалками, а сами спасатели уже спускались в овраг на веревках. Пока я смотрел, они включили портативные прожектора и осветили овраг резким голубоватым
Я стоял на дороге рядом с полицейским-мотоциклистом. Я уже спросил, можно ли мне спуститься вниз, и мне сказали, что нельзя, что нужно оставаться на дороге. Услышав треск раций, я снова задал вопрос:
– Она сильно пострадала? Моя жена ранена?
– Мы узнаем это с минуты на минуту.
Полицейский был совершенно спокоен.
– А тот, другой человек?
– Минуточку, – сказал полицейский. У него в шлеме были встроенные микрофон и наушники, и он просто понизил голос и произнес какой-то шифр: – …Запрос четыре-ноль-два, ответьте на семь-три-девять…
Я стоял у края дороги и пытался рассмотреть, что происходит внизу. Спасатели окружили «БМВ» со всех сторон, несколько человек забрались под перевернутую машину. Они возились там уже довольно долго.
Полицейский сказал:
– Ваша жена без сознания, но она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Они думают, что с ней все в порядке. Жизненно важные показатели стабильны. Они говорят, что позвоночник не поврежден, но… она… похоже, у нее сломана рука.
– Но с ней все в порядке?
– Они думают, да. – Он еще немного помолчал, слушая. Я слышал, как он проговорил в микрофон: – У меня здесь ее муж, так что давайте восемь-семь.
– Повернувшись ко мне, полицейский сказал; – Да. Сейчас ее поднимут наверх. В больнице проверят, нет ли внутреннего кровотечения. У нее сломана рука. Но они говорят, что в целом с ней все в порядке. Сейчас ее укладывают на носилки.
– Слава богу, – проронил я.
Полицейский кивнул.
– Это опасный участок дороги.
– Здесь такое уже случалось раньше?
Он снова кивнул.
– Тут по нескольку раз в год кто-нибудь переворачивается. И далеко не всегда так удачно.
Я достал свой сотовый и позвонил Эллен, попросил ее объяснить детям, что волноваться не стоит, что с мамой все будет в порядке.
– Особенно Николь, – подчеркнул я.
– Я о них позабочусь, – пообещала Эллен.
Я сунул телефон обратно и снова повернулся к полицейскому.
– А что с другим человеком?
– Она была в машине одна.
– Нет, – сказал я. – С ней был какой-то парень.
Полицейский снова поговорил по рации, потом повернулся ко мне.
– Они говорят – нет. Нет никаких признаков другого человека.
– Может быть, его выбросило из машины? – настаивал я.
– Сейчас они спросят у вашей жены… – Он послушал, потом сказал: – Она говорит, что была одна.
– Вы шутите.
Он посмотрел на меня и пожал плечами.
– Она так говорит.
В мерцающем свете красных мигалок я не смог рассмотреть выражение его лица. Но, судя по тону голоса, он решил, что я просто не знаю свою собственную жену. Я отвернулся и посмотрел вниз, за край дороги.