Роза и лилия
Шрифт:
Она вспомнила о том, что он сказал, впервые увидев племянника в колыбели:
– Какой маленький!
Не умерла ли его душа? Но ведь совсем недавно он плакал в ее объятьях! Вопрос, который задал Дени, совсем сбил ее с толку:
– И он правда сын короля?
У Жанны перехватило дыхание.
– Ну конечно же нет, Дени! Это сын Бартелеми!
Дени равнодушно кивнул.
– Очень милый, – произнес он, отводя взгляд. Это было все, что он сказал о маленьком Франсуа.
Не понравилось Жанне и его отношение к Донки, с которым прежде Дени был очень дружен.
– Осел все еще жив? – только и сказал он. – Да, я хотел бы его повидать.
Осел! Животное пошевелило ушами, давая понять, что узнает своего бывшего хозяина. Дени лишь рассеянно погладил его по шее.
Что значило это бесчувствие?
Сначала Жанна решила поговорить об этом с отцом Мартино, но потом подумала, что единственным настоящим чувством тот признает только любовь к Господу.
Тогда, может быть, посоветоваться с Франсуа?
Подошло время ложиться, а она так и не приняла никакого решения.
В который уж раз Гийоме засиделся у Жанны и не мог один возвращаться домой так поздно. Жанна отослала его наверх в комнату Дени. Она решила, что дружба с мальчиком поддержит Дени и вернет ему веру в жизнь.
Наутро Жанна встала сама не своя. Едва проснувшись, она вспомнила вечер с Дени. Разговор с ним подействовал на нее удручающе. Хлопоты по дому и лавке, которые никогда не были ей особенно в тягость, сейчас оказались весьма кстати и помогли Жанне отвлечься от грустных мыслей. Единственной маячившей впереди радостью был вечерний приход Франсуа.
Франсуа похвалил одежду Дени.
Тот взглянул на свои штаны, куртку и ботинки так, словно похвала была совсем неуместной.
– Все это выбрала для меня Жанна. Я сам так никогда не одевался. Это мещанское платье.
Жанна едва скрыла свое изумление. Бюргерское платье? Но ведь братишка всю жизнь проходил в крестьянской одежде. Как мог он знать, чем дворянское платье отличается от мещанского?
Франсуа спросил мальчика, посмотрел ли он уже город.
– Да, я немного прошелся по улицам. Это и вправду большой город. Тут много нищих. Все время звонят в колокола.
Этот вердикт рассмешил Франсуа. Жанна предложила Франсуа обучить Дени грамоте.
– Чему обучить?
– Он научит тебя читать и писать.
– Зачем это? Я не хочу быть профессором.
Терпение Жанны было на исходе. Да, дела шли все хуже и хуже. Ну что за грубиян этот Дени!
– Кем же ты хочешь стать?
– Сеньором, – ответил Дени.
Воцарилось молчание. Как, скажите на милость, такое желание могло родиться у безграмотной деревенщины? Франсуа тоже поразился наивной беспардонности ответа.
– Стать сеньором можно, завоевав это право на войне или по особой милости короля, а тот дарует дворянский титул лишь тем, кто верно ему служил.
– Тогда я пойду в армию. А может, и нет, но сеньором я стану.
Возможно, армия – это и вправду выход, подумала Жанна. Она могла бы просить короля взять
– Что ни говори, – уверенно заявил Дени, – в мире есть рабы и сеньоры, и так будет всегда. Я не хочу быть рабом.
Франсуа нахмурился. Жанна убрала со стола и спустилась с блюдами вниз. Возвращаться ей не хотелось, лишь усилием воли она заставила себя снова подняться наверх. Этому мальчику она была обязана жизнью, но потеряла надежду поговорить с ним по душам, как это часто бывало в детстве. Когда она заставляла грибы танцевать.
Жанна сказала, что очень устала и хочет спать. У Дени, напротив, сна не было ни в одном глазу. Франсуа предложил ему отправиться в город и посидеть в какой-нибудь таверне. Жанна согласилась. У Дени был свой ключ, и ему не пришлось бы звонить в колокольчик. Кроме того, она надеялась, что винные пары и мужское общество заставят Дени раскрыть душу. Мужчины ушли. Жанна задула свечи и пошла ложиться.
Раздеваясь, она предавалась невеселым думам: зачем было выдерживать столько испытаний, чтобы очутиться в такой нелепой ситуации? С братом, чья душа была опустошена страданиями, и легкомысленным любовником. В клубке зловещих интриг, где она могла стать лишь жертвой. Жанна говорила себе, что все, чем она владеет и что позволяет ей ни от кого не зависеть, досталось ей собственным трудом, упорством и удачей: ее торговля и ее дома.
Она заснула, так и не отогнав эти навязчивые мысли.
Глубокой ночью ее разбудил громкий звук бесцеремонно захлопнутой двери и тяжелые шаги на лестнице. Наверху заскрипела кровать: значит, Дени вернулся и лег спать. Жанна надеялась, что он не разбудил кормилицу и ребенка. Видимо, Франсуа возвратился к себе, один или с кем-то, Жанне это было уже безразлично. Вдобавок Дени не запер за собой дверь. Жанна спустилась и задвинула засов.
На колокольне Сен-Северен трижды прозвонил колокол. Жанна снова легла и вскоре заснула.
Утром невеселые мысли снова нахлынули на нее. Дени конечно же встанет поздно. Пока она будет работать, закупать снедь, месить тесто и обслуживать покупателей, он будет приходить в себя после выпивки. Он явно не имел ни малейшего желания помочь сестре в делах; работать пирожником было ниже его достоинства. Жанна укорила себя за наивность, с которой она, отведя Дени в баню, надеялась обрести кусочек прежней семейной жизни и счастья. Она приобрела только лишний рот.
Он вел себя как сеньор без малейших на то оснований, а ей отводил роль рабыни.
Вот уже второе утро она вставала из-за мыслей о нем в скверном расположении духа. Пора было признаться себе: Дени был ее братом, он спас ей жизнь, но невероятно раздражал ее. Его присутствие было не в радость, несмотря на узы крови и благодарность.
Жанна сгорала от желания выведать у Франсуа, какое впечатление он вынес из пьяного разговора с Дени. Она отправилась в гостиницу «Красная дверь» в надежде, что он окажется у себя.