Роза и тис
Шрифт:
Следует заметить, что сам я в политике новичок и никогда не понимал этого жаргона, поэтому мой рассказ о выборах в Сент-Лу, по всей вероятности, довольно неточен и, должно быть, в той же степени соотносится с реальностью, в какой деревья, изображенные на полотнах моего брата Роберта, имеют отношение к живым деревьям. Как известно, настоящие деревья – создания природы – с корой, ветвями, листьями, желудями или каштанами. Деревья Роберта – это пятна и кляксы густой, невообразимого цвета масляной краски, кое-как нанесенные на холст. Они совершенно непохожи на деревья. По-моему, их скорее можно принять за тарелки со шпинатом, буровые вышки или газовый завод. Это не живые деревья, а представление Роберта
Глава 4
Первое упоминание о Джоне Гэбриэле прозвучало в тот вечер, когда Карслейк сказал Терезе, что в результатах дополнительных выборов виноваты сами консерваторы.
Кандидатом от консервативной партии был сэр Джеймс Бредуэлл из Торингтон-парка, человек довольно состоятельный и закоренелый тори с твердыми принципами. Ему было шестьдесят два года, отличался прямотой характера, но, к сожалению, не обладал ни живым темпераментом, ни быстрой реакцией, ни ораторским даром и становился совершенно беспомощным, когда его прерывали вопросами, скептическими репликами или просто выкриками.
– На трибуне он был просто жалок, – рассказывал Карслейк. – Крайне жалок! Бесконечные «э-э-э», и «а-а-а», и «гм»! Разумеется, мы сами писали для него все выступления на ответственных собраниях, а в его поддержку всегда выступал наш подготовленный оратор. Все это прошло бы на ура лет десять назад: славный, честный малый, из здешних мест и к тому же джентльмен. Но теперь... теперь им нужно нечто большее.
– Неужели мозги? – предположил я.
Карслейк, похоже, особого значения мозгам не придавал.
– Нужен ловкий, хитрый малый, который за словом в карман не полезет, сумеет всех рассмешить и наобещать с три короба. Старомодный парень вроде Бредуэлла слишком для этого совестлив. Он не станет обещать, что у каждого избирателя будет свой дом, что война кончится завтра и что у каждой домохозяйки появится в доме центральное отопление и стиральная машина.
– А кроме того, – немного помолчав, продолжал Карслейк, – существует закон маятника. Мы были у власти слишком долго! Любая перемена желанна! Наш оппонент Уилбрэхем – человек компетентный и честный. До войны был школьным учителем, освобожден от армии по инвалидности. Уилбрэхем – краснобай. Он расписывал, что будет сделано для тех, кто вернется из армии, ну и, конечно, обычная болтовня про национализацию и здравоохранение. В общем, свое дело он сделал. Прошел большинством голосов – более двух тысяч. Такое случилось в Сент-Лу впервые. Мы все, доложу я вам, были просто потрясены Так что теперь нам придется постараться Мы должны вытеснить Уилбрэхема.
– Он популярен?
– Так себе. Он прижимист, но добросовестен и умеет держаться. Победить его будет нелегко. Нам придется засучить рукава и энергично действовать по всему району.
– Вы не допускаете, что победят лейбористы?
– До выборов тысяча девятьсот сорок пятого года мы в Сент-Лу вообще не допускали такой возможности. Но теперь лейбористы не пройдут. Все графство прочно поддерживает Черчилля – заявил уверенно Карслейк. – Однако прежнего преобладающего большинства у нас уже не будет. Конечно, многое зависит от того, как пойдут дела у либералов. Между нами говоря, миссис Норрис, я не удивлюсь, если число их сторонников будет значительным.
Я искоса взглянул на Терезу. Она всячески старалась изобразить увлеченность политикой.
– Убежден, миссис Норрис, – горячо заверил ее Карслейк, – что в нашем деле вы будете великолепной помощницей.
– Боюсь, я не очень искушенный политик, – пробормотала Тереза, – Нам всем придется немало потрудиться, – произнес Карслейк бодрым тоном и вопросительно посмотрел на меня.
Я немедленно предложил писать адреса на конвертах.
– Руками я пока еще могу работать.
Карслейк смутился и опять начал покачиваться на каблуках.
– Превосходно! – сказал он. – Превосходно! Где это вас? В Северной Африке [2] ?
– На Хэрроу-роуд, – ответил я.
Это его добило. Он окончательно смутился, так, что на него жалко было смотреть.
– А ваш муж, – хватаясь за соломинку, обратился он к Терезе, – он нам тоже будет помогать?
– Боюсь, что нет. – Тереза покачала головой. – Он коммунист.
Скажи она, что Роберт – черная мамба, даже тогда Карслейк не мог бы расстроиться больше. Он прямо-таки содрогнулся.
note 2
Здесь в 1940 - 1942 годах шли трудные для англичан кровопролитные бои с немецкими и итальянскими войсками, и только крупный англо-американский десант в 1943 году заставил немцев капитулировать.
– Видите ли, – пояснила Тереза, – он художник.
Карслейк немного повеселел. Художники, писатели, что с них взять...
– Понимаю, – произнес он великодушно. – Да-да, понимаю.
– Ну вот! – с облегчением вздохнула Тереза, когда Карслейк ушел. Теперь Роберт от всего этого избавлен.
Я сказал Терезе, что она совершенно беспринципна.
Ее это нисколько не смутило. Когда пришел Роберт, она сообщила ему, какую политическую веру он исповедует.
– Но ведь я никогда не был членом коммунистической партии! запротестовал Роберт. – Просто мне нравятся их идеи. И, по-моему, вся их идеология правильная.
– Вот именно, – подхватила Тереза. – Как раз это я и сказала Карслейку. Время от времени будем оставлять на подлокотнике твоего кресла открытый томик Маркса. И тогда ты будешь в полной безопасности – никто не станет к тебе приставать.
– Все это очень хорошо, – не очень уверенно произнес Роберт, – но, предположим, что за меня примется другая сторона.
– Нет, – разубеждала его Тереза. – Насколько я понимаю, лейбористы боятся коммунистов еще больше, чем тори.
– Интересно, – сказал я, – что представляет собой наш кандидат.
Дело в том, что Карслейк избегал этой темы. Тереза как-то спросила его, будет ли сэр Джеймс баллотироваться на этот раз.
– Нет, – покачал головой Карслейк, – не будет. Нам предстоит серьезная борьба. Уж и не знаю, как все пойдет. – Он выглядел очень озабоченным. Наш кандидат не здешний.
– Кто же он?
– Некто майор Гэбриэл. У него Крест Виктории.
– За эту войну? Или за прошлую?
– О, конечно, за эту! Он довольно молодой человек, дет тридцати четырех. Превосходная военная характеристика. А орден получил за «необыкновенное хладнокровие, героизм и верность долгу». Во время атаки у Салерно под шквальным огнем противника командовал передовой пулеметной точкой. Все из его расчета, кроме одного, были убиты. Он и сам был ранен, но продолжал держаться, пока не израсходовал все патроны, и только тогда отступил на основную позицию. Уничтожил ручными гранатами много солдат противника и вытащил в безопасное место раненого бойца, единственного оставшегося в живых из своего расчета. Звучит, не правда ли?! К сожалению, внешность у него неказистая: невысокий, вида никакого.