Розамунда, любовница короля

Смолл Бертрис

Означает Ли это, что мы и поцеловаться до свадьбы не сможем?

Оуэн тихо рассмеялся:

– Вряд ли я смогу вытерпеть так долго, любимая. Обещаю, что найду для нас укромные местечки, где мы сможем быть одни. Ну а пока веди себя примерно.

Они добрались до покоев принцессы, где спала Розамунда. Оуэн поцеловал ей руку и быстро ушел. Розамунда, переступив порог, оказалась лицом к лицу с улыбавшейся Мейбл, которая поцеловала ее и всхлипнула.

– Ах-х, дитя, как я счастлива, что тебе нашли хорошего человека! Ты рада, крошка? Сэр Оуэн так похож

на сэра Хью, только моложе. А ты повзрослела, и скоро моя госпожа сама будет матерью!

– Да, мне давно пора вырасти, стать настоящей женой.

Я не против брака с сэром Оуэном. Он добр и, Мейбл, кажется, неравнодушен ко мне.

– Нужно помолиться нашей доброй Богородице за то, что ты сумела это понять. Да, девочка, ты ему небезразлична. Я бы даже посмела заметить, что он влюблен в тебя, хотя, возможно, сам этого еще не сознает. Ты должна тоже полюбить его, детка, и не просто телом, а всем своим сердцем. Из всех моих знакомых девушек тебе одной так повезло.

– И все же выбор остался не за мной! – рассмеялась Розамунда. – Но я счастлива! Это Мег постаралась ради меня. Я у нее в большом долгу, ибо, не предложи она сэра Оуэна, кто знает, кому бы захотели оказать эту честь!

– Что же, кто бы ни был причиной столь удачного поворота событий, я ему благодарна. И мы едем домой. Я снова буду со своим Эдмундом. Вряд ли мне когда-нибудь захочется снова путешествовать, детка. Приключений последних месяцев хватит, пожалуй, на всю жизнь!

Утром, после мессы, сэра Мередита и Розамунду призвали к королю. Там уже находились графиня Ричмонд, принцесса Маргарет, принц Генри и капеллан его величества. На столе лежали пергамента, которые предстояло подписать жениху и невесте, – Вы согласны, леди? – спросил священник.

– Да, преподобный отец, – улыбнулась Розамунда.

– А вы, сэр Оуэн, тоже согласны взять эту леди в жены?

– Согласен, – кивнул сэр Оуэн, стараясь согнать с лица улыбку. Что ни говори, а событие достаточно серьезное. Певучий валлийский акцент, которым когда-то, так давно, отличался его голос, сейчас снова прорвался.

Король переглянулся с матерью, и оба едва заметно улыбнулись. Редко приходится наблюдать столь неподдельную радость, тем более что королевские приказы обычно встречались с волнением или страхом.

Присутствующие поставили свои подписи, как свидетели помолвки между Розамундой Болтон и Оуэном Мередитом, после чего пергамента были посыпаны песком и свернуты Одну копию вручили рыцарю. Вторая должна была храниться капелланом в королевских архивах.

Священник велел обрученным встать на колени и благословил их, завершив тем самым официальную церемонию Теперь оставалось лишь дождаться венчания.

– Когда-нибудь, – заявил принц Генри, – вы покажете этот документ своим детям и объясните, что свидетелями вашего обручения были король и королева.

– Ты пока еще не король, – сухо заметил его отец и обратился к Оуэну:

– Мне будет недоставать тебя, мой верный рыцарь, но ты достоин этой красавицы и собственного дома. Как по-вашему, леди Розамунда, одобрил бы сэр Хью Кэбот мой выбор?

– Да, ваше величество. Одобрил бы от всего сердца, и я благодарю вас за доброту. В вашем доме я не видела ничего, кроме тепла и ласки, сначала от вашей милостивой королевы, пусть Господь уготовит ей место в раю, а потом от ваших дочери и матушки, И наконец, от вас, сир.

Розамунда встала перед королем на колени и благоговейно поцеловала ему руку.

– Спасибо, сир. Я готова служить вам до последнего дыхания.

Король поднял девушку и, глядя на нее, сказал:

– Да. По твоему прелестному личику я вижу, что ты искренна, Розамунда Болтон из Фрайарсгейта. Господь благословит тебя, дитя мое, и твоего доброго мужа, сэра Оуэна.

– Пойдемте, – пригласила Достопочтенная Маргарет, – выпьем за счастливую пару.

Она кивнула ожидавшему слуге, который немедленно разнес присутствующим кубки с вином. Все выпили за здоровье Розамунды и Оуэна, после чего жениха с невестой отпустили.

– Мне сказали, что мы уезжаем менее чем через неделю, – сообщил Оуэн, когда они вышли в коридор.

– Какое сегодня число? – спросила Розамунда. – Странно, что я не помню, но вспомню обязательно, если скажешь.

– Двадцать второе июня.

– Отъезд назначен на двадцать седьмое. Сначала мы отправимся в Коллиуэстон, который, как говорили, принадлежит матери короля. Он очень велик, Оуэн?

Оуэн весело хмыкнул, вполне понимая нежелание Розамунды оказаться в очередной королевский резиденции.

– Видишь ли, любимая, – начал он, – когда-то это было простое поместье, совсем как Фрайарсгейт, но с тех пор дом несколько раз перестраивался. К нему было добавлено большое помещение для гостей не далее как этой весной. Кроме того, Коллиуэстон окружен обширным парком, где любит охотиться король, когда навещает мать. Мы пробудем там не так долго, прежде чем настанет время продолжать путь, В назначенный день они покинули Ричмонд и пятого июля прибыли в Коллиуэстон, расположенный всего в нескольких милях от Стамфорда. Там они провели три дня, в продолжение которых их развлекала капелла графини вместе с хорами из Кембриджа и Вестминстера. Устраивались состязания лучников, танцы и охота. Однако Розамунда куда больше интересовалась архитектурой дома, особенно пятью окнами-фонарями, специально сделанными к их приезду.

Они были украшены витражами, первыми, которые увидела Розамунда вне церковных стен.

Пока придворные гонялись за оленями в парке, Розамунда расспрашивала дворецкого о секретах ведения хозяйства, поскольку искренне восхищалась способностями графини Ричмонд управлять слугами. Дворецкий, польщенный тем, что кто-то из придворных, пусть даже столь незначительных, как эта девушка, интересуется его скромными заслугами, ничего не скрывал от Розамунды.

Восьмого июля принцесса Маргарет распрощалась с отцом, бабушкой и их окружением и перешла под покровительство и защиту графа Суррея, старого воина, хорошо известного жестокими подавлениями приграничных мятежей.