Рождение Императора
Шрифт:
Провел рукой по груди под серым платьем школяра-псионика. Прижал плотнеё, впиваясь в губы снова… Она ударила мне по плечу, привлекая внимание. Спрыгнула с колен, повела к себе в комнату. Я лишь старался не споткнуться по дороге и не выронить книгу, бездумно идя за ней в темноте. Как я соскучился по тебе, Целесс…
6.
Анж разбудила рано, с рассветом. Она всегда знала дома я или нет. Хотя, возможно она заходила каждое утро – не знаю. Я сел на кровати, вопросительно глядя на нее.
–
Я кивнул. Пробегусь, пожалуй.
Ожидая, когда женщина покинет комнату, я сидел на кровати и потирал глаза. В голове всплыла недавняя отцовская фраза: «Я наблюдал ваш разговор с Целесс… Даже мать не всегда понимает…»
Анж вздрогнула, оборачиваясь. Я поднялся и медленно пошел к ней. Как же так!? Анж пятилась назад, пока не уперлась спиной в стену у двери. Глаза, знакомые с детства – добрые и смеющиеся – смотрели на меня с неподдельным страхом. На лбу выступили капельки пота.
– Андрес, что ты…?
Я и сам не знал, что собирался делать. Взяв за горло, я прижал Анж к стене. У неё рука не поднимется причинить мне вред! Она же как нянька мне была…
Как же так?! И все эти годы ты доносила обо всем, что у нас происходит, о чем мы думаем? Но кому? Кому?
– Кому?
– Я отчитываюсь только перед главой гильдии.
Вот оно что. Анж…
Я помнил её, сколько помнил себя. Она часть этого дома, часть нашей семьи. Она делила с нами всё: кров, еду, радости и беды. Анж была рядом всегда.
– Беги… - прошептал я, разжимая руку и тяжело опираясь о стену.
Женщина нырнула вбок и исчезла за дверью. Я вздохнул, закрывая глаза. Почему так? Почему?
В окнах стремительно поднималось солнце, щекоча лопатки. Нужно было возвращаться в школу, я направился под душ.
– Мам, пап… - улыбнулся, заходя в столовою.
– Андрес!? – воскликнула мама, с шумом отодвигая стул.
– Сын?!
Мама замерла в нерешительности. Я прилетел только для этого, мам. Не смей делать вид, что не рада мне! Стремительно преодолев несколько шагов, она потянула руки, и я подхватил её, прижимая к себе и пряча лицо на груди. Как же я скучал, мам.
– Ты будто в день по сантиметру прибавляешь!
– смеялась она.
– Анж не видел? – спросил отец.
Пройдя к своему месту, я взял вареное яйцо, подкинул в воздух.
– Не играй с едой, – побранила мама.
– Анж больше не появится в нашем доме, – предупредил я, наливая себе молока. – Нужно подыскать новую помощницу. Желательно, не псионика, доносящего Арханцель все происходящеё у нас в доме и в головах.
Мама и отец замерли, перестав жевать. Обернулись друг на друга. Потом мама отвернулась, и злость искривила черты лица. Отец, поднявшись к окну, от всей души ударил раскрытую раму окна. Стекло жалобно загудело.
– Ты отпустил её? – обернулся через мгновение.
Я вскинул взгляд. А ты бы не отпустил? Отец отвернулся.
–
– Ты пятнадцать лет не могла понять, что Анж – псионик? – обернулся снова отец.
– Саш, не утомляй… - отмахнулась мама, вставая из-за стола. Я сдержался, чтобы не улыбнуться. Откусил хлеба. Все уже случилось. Что уж…
Доев, я сходил в кабинет за книгой. Лишь здесь, в комнате, где я постоянно накручивал все новые и новые защитные программки, книга могла быть в безопасности. Вернувшись, я подошел к отцу у окна. Он все еще переживал.
Открыв замок книги, я достал сложенный листок бумаги, на котором, как мог, изобразил дерево.
– Художника из тебя не вышло бы. Написано «белое». Что у него белое?
– Все.
– То есть белое невидимое дерево? Ветви так и выглядят как ласты, или ты не смог разъединить их вовремя?
Ласты… Что это? Открыв четвертую страницу с невидимым оружием, я показал папе. Какое-то время мы смотрели друг на друга, пока он не потер нос, опуская голову. Значит, не расскажешь?
Я все равно не пойду дальше, пока не узнаю что это за оружие.
– Что? – в дверях стояла мама. Это уже становилось интересным.
Увидев раскрытую книгу у меня в руках, она подошла.
– Это то, о чем я думаю? – спросила она, и отец кивнул.
– Через полгода тебе исполнится шестнадцать, Андрес, – начала мама и я поднял взгляд от книги. – Мы давно решили, что в день твоего шестнадцатилетия расскажем одну историю… которая, надеюсь, избавит нас от недомолвок и многое прояснит.
– Почему не сейчас? – удивился я.
– Нужно кое в чём разобраться. Возможно, эта история приобретет совершенно другие оттенки.
Я закрыл книгу, запер замочек. Аккуратно завернул в рубашку.
– Это же твоя рубашка! – воскликнула мама.
– Ну, не могу же я таскать её без всего… а её сундук слишком большой.
– Андрес, а карманы? Да хоть креациновый мешок!
Я замер, пытаясь представить, как положу эту реликвию в карман. Когда она была в руках – я чувствовал её, был уверен в безопасности. Рассмеявшись, отец махнул рукой. Мама же расстроено уткнула пальцы в лоб. Мам…
– Андрес, мало того, что ты полностью игнорируешь обувь… Ты еще и одежду начал употреблять не по назначению.
– Да, какая разница?! – вскинулся я. – Мне так удобно!
– Два с лишним месяца назад мы говорили о дисциплине, помнишь? Тогда у меня не возникало поводов сомневаться в том, что у тебя не будет проблем в школе.
Я сжал челюсти.
– Сейчас я вижу своего сына, - она посмотрела на солнце. – Когда занятия в самом разгаре – дома. Босяком (ну, с этим я уже смерилась). Отец заплатил за ремонт части здания, которую ты снес. Но не все можно решить деньгами.
Я отвел взгляд.
– Или ты намеренно добиваешься исключения?