Рождение Императора
Шрифт:
– Как думаешь, Целесс переживала твое отсутствие?
– Целесс… - кивнул я, опустив взгляд. Моя девочка. Неужели кто-то может подумать, что я забыл о тебе?
– Она, как и мать, как и Ранцесс – высший псионик. Она искала тебя все это время. День за днем…
Я сглотнул. Снова появилась боль и вина. Глаза увлажнились, я отвернулся.
– Андрес, неужели ты до сих пор не понял? – подняла она голос. – После того дня во дворце Ранцесса ты стал как бетонная стена для нас. Возможно не для всех и не всегда, но для меня – точно.
– Бетонная? – не понял я.
– Каменная! – поправилась мама. – Ни один
Я накрыл её ладошку своей, успокаивая. Вот в чём дело…
Это значит так же и то, что Ранцесс не знает о том, что я здесь. Отодвинув тарелку, я чуть наклонился, сжимая её ладошку. Поднес к губам, прикрыв веки. Уткнулся в неё лбом.
– Ранцесс хочет уйти из нашего мира.
– Именно! – согласилась мама, и я удивленно поднял голову.
– Когда и как ты это поняла?
– Я не уверена, но возможно в нашем с твоим отцом мире тоже когда-то жили ланиты. Когда Ранцесс был у двери в наш мир, он вобрал в себя нашу историю. Он всегда мечтал узнать другие миры, именно для этого он воспользовался Мечом из тумана в тот первый раз восемнадцать лет назад. Я была в пещере в Мертвых горах. Я ощутила силу того артефакта, которым он завладел. И я знаю, понимаю теперь, что он не мог не воспользоваться им. Слишком много силы, власти, обещания в нем было. Конечно, я делаю выводы лишь на том, что помню, вижу и постепенно понимаю. Но то, что Ранцесс хочет уйти – самое явное объяснение.
– Но почему?
– Не знаю, сынок. Возможно, об этом лучше спросить одного из тех, кого твой отец всё еще считает друзьями…
– Ты ушла из гильдии? – понял я неожиданно. Мама кивнула, и её ладонь в моих руках дрогнула. – Где сейчас Кларисс?
– Сейчас – не знаю. Но она часто бывает во дворце. Ранцесс практически не появляется в Объединенных землях. Уже год как основную массу решений принимает Кларисс.
– Я считаю, что Воронка – это след от изъятия энергии, силы, сущности земли для формирования нового мира или устройства какого-то найденного. – Выпалил я догадку. Я не верил в возможность этого. Но эта версия так громко кричала о себе!
– Возможно.
– Сколько лет Воронке? Восемнадцать где-то?
Мама кивнула.
– Она ровесница Целесс. На несколько месяцев старше тебя.
– Где отец? Ты не сказала ему?
Мама молча смотрела на меня грустным долгим взглядом.
– Если не хочешь чтобы люди шарахались от тебя, нужно вымыться и привести себя в порядок.
Что происходит, мам? Что случилось, пока меня не было?
– Иди…
11.
Какое это было наслаждение – ощутить на себе теплый бесконечный поток воды и ни о чем не думать. Не удерживать связи, не думать о её конечности, просто наслаждаться, отскребая отвыкшую от мочалки кожу. Я смеялся. Это было сумасшествием, но я хохотал и радовался, как ребенок. Избавившись от намеков на бороду и усы, я рассмеялся еще громче. Выйдя не раньше, чем через час, оделся в то, что нашел в шкафу. Все было мало в плечах и по росту. Снова примерки, как к школе…
Новая помощница по дому - Рори, шарахалась от меня как от дикого зверя. Я смеялся её реакции, она краснела и уносилась куда-то стремительно и неуловимо.
– Ты вырос… - сказала мама, осмотрев меня с ног до головы. –
Я засмеялся в ответ.
– Совсем взрослый мужчина, – подойдя, мама провела пальцами по моим волосам, убирая назад.
– Он тоже носил длинные волосы? – высказал я догадку. Мама кивнула и тут же вздрогнула. Я ухватил её запястье. В зеленых глазах появился страх. – Как его звали?
Мама молчала несколько секунд. Потом отвернулась, проговорив:
– Владимир.
Я разжал пальцы.
– Я буду к ночи. Скажи отцу, что я вернулся.
Мама кивнула, отходя.
Так просто я узнал имя мужчины, которого мама любила до отца. Возможно, единственного, кого она когда-либо любила. Я никогда не узнаю, что произошло. Мне это не нужно. Но одно это имя – факт его существования – ставил на места многие вещи для меня.
Я не решился пренебречь маминым советом забежать к портному. Но сразу же оттуда я взял летуна, чтобы увидеть, наконец, Целесс. Жара спадала, солнце становилось ласковее, светя в спину и обжигая затылок. Приземлившись в самой резиденции, я особо не скрывался. Лишь спускаясь с башни, я ушел в невидимость. Занятия сейчас как раз должны были заканчиваться.
Присев на лавочку во внутреннем садике, я почувствовал дрожь. Сад ничуть не изменился. Те же яблони разносили сладкий душистый аромат. Набухающие плоды шиповника рыжели по периметру. Тихо и ненавязчиво пели птицы, шумели листья. Обитель псиоников была бы для меня опасной, если бы не сказанное с утра мамой. Они не могут пробиться ко мне. Я как какая-то там стена.
Очень приятное чувство, принимая во внимание мою нелюбовь и недоверие к этим мозгогрызам…
Через широкую арку прошла небольшая группа школяров и завернула налево. Кто-то жил в самой резиденции, но основная часть студентов размещалась в корпусе рядом с замком. Целесс, если она не имела привычки прогуливать занятия, тоже должна была пройти через эту арку. Подперев коленкой подбородок, я остановил взгляд на проеме. Какая она сейчас? Такая же маленькая – бесспорно! Такая же волшебная и притягательная. Но что-то же в ней должно было измениться за это время. Я волновался, пытаясь унять переворачивающиеся в возбуждении внутренности.
Наверняка у неё немыслимое количество поклонников. Как она смотрин на них? Что думает? У неё было достаточно времени, проведенного в одиночестве, чтобы осознать свою ошибку. Если бы не браслет… был бы я так уверен? Я пойму это сразу, как увижу её. Как почувствую её в своих руках. Её взгляд, её тело, прикосновения скажут всё за неё.
– Целесс… - прошептал я, улыбаясь.
Пусть ты не можешь найти меня, но разве можешь не слышать? Между нами целая жизнь. Вся наша жизнь! Я виноват лишь в том, что позволил тебе познать время без себя. Так ли это много сейчас?
Она шла и смеялась в группе с двумя девушками и парнем. Уже на выходе из арки смех оборвался. Целесс обернулась. Закрутилась по сторонам. Я встал, пытаясь не выдохнуть из себя саму душу, так сильно я выдохнул, увидев её. Целесс растерянно осматривалась по сторонам, ища. Глаза стремительно наполнялись слезами, подбородок дрожал. Лоб разрезали поперечные морщинки…
Её спутники беспокойно наблюдали за ней, замолчав. Из глаз покатились слезы. Я не сдержался сам, сглатывая. Невыносимо…
– Целесс… - прошептал я, выходя из невидимости.