Рождение победителя
Шрифт:
Больше подкалиберных не оказалось: мне «повезло» сразу развернуть все имеющиеся. Оставшиеся шесть снарядов были двух типов. Подозреваю, что осколочно-фугасные и кумулятивные — по три штуки тех и тех. Попытавшись сложить взрывоопасные предметы в одну кучку, убедился, что объем у нее даже без пороховых зарядов получается приличный. Нет, для моего плана это слишком заметно.
Оставил четыре снаряда — по паре разных видов. Теперь займемся другим вопросом.
Неглупый человек, у которого имелась своя машина, всегда найдет топливные баки у любого вида техники. Вот и я не так много времени потратил, прежде чем узнал, что
Жаль, что не бензин или, еще лучше, керосин. Но лучше, чем пустой бак: грех жаловаться. Бурдюк, правда, придется потом выбрасывать — запах солярки никогда не выветрится. Ничего — невелика потеря.
Здесь все. Теперь надо спуститься вниз и заглянуть в замок. Там ограблю кузнечные запасы, чмокну Альру, что-нибудь перехвачу на кухне из горячего и, жуя на скаку, помчусь назад, в темнеющий лес. Спать некогда — сегодня еще многое надо успеть.
Кстати, по пути можно пообщаться с Зеленым. Тем более что епископу обещал исповедаться перед пернатым. У меня настроение сейчас почему-то интересное — энергия бьет гейзером. Прямо-таки жажда деятельности достигла апогея. Поражение и кровь не сказались на настроении пагубным образом — скорее, наоборот. И это хорошо.
Лишь бы все получилось.
«Продолжение отчета добровольца номер девять.
Отчет совмещен с исповедью.
Здравствуйте, дядя Ваня. Спешу сообщить важные известия. Помните, вы рассказывали, что конкуренты успешно заслали сюда добровольца номер четырнадцать? Того самого маньяка с бензопилой из недорогого фильма? Так вот, я обнаружил кое-что подозрительное: возможно, таких успешных засланцев было два. Первый — тот самый потрошитель, второй — бывший или действующий президент той самой страны. Встретил мулата по имени Обама — очень насторожился и теперь намерен следить за ним в оба.
А еще у меня неприятности — я проиграл сражение. Завтра попробую взять реванш, для чего намерен использовать возможности танка. Вы спросите: «В своем ли вы уме?! Танк ржавый и ни на что не годен, кроме как ржаветь и дальше, пребывая в сарае. Как вы намерены его использовать?!» А я отвечу, что это военная тайна.
Вам если все расскажешь — так вы аннулируете заявку на пулеметы, отмазавшись тем, что я и без них выкручиваюсь ловко и вообще умею из содержимого сортира изготавливать шоколадные конфеты.
Так что продолжаю ждать подрыва Вселенной и последующей посылки с пулеметами.
Четыре часа назад я убивал, меня самого пытались убить, а я еду верхом на кусачей кобыле и несу разный бред попугаю. Пожалуй, епископ был прав: при таком душевном разладе и впрямь исповедь не помешает. А лучше психиатр…
Теперь, собственно, сама исповедь.
Зеленый, я очень грешен. Убиваю людей, сожительствую с девой, не отягощая себя брачными узами, не соблюдаю постных дней, употребляю алкоголь (хотя не уверен, что это грех). Перестань так волноваться — я и без того знаю твое мнение по этому вопросу. Ну как? Отпустишь грехи? Что?! Ах ты жадная алкоголическая скотина! Жмот! Еврей летающий! Да я на столько не нагрешил еще!»
Глава 21
Диверсант
Климат в Межгорье не сказать чтобы тропический, но холодные зимы здесь редкость, а снега можно годами не видеть, если не приглядываться к далеким северным вершинам. Однако нам «повезло»: и морозы получили, и метели — все удовольствия сразу. Разве что серьезные водоемы продолжают сопротивляться — льда на них нет. Сейчас, правда, погода немного наладилась, но все равно холода стоят — днем около нуля, ночью небольшой минус.
Жителям Челябинска по суровости до здешних аборигенов очень далеко. Туземцы могут в лютую стужу под открытым небом ночевать с таким сладостно-оглушительным храпом, что деревья шатает. И плевать им, что сверху снег, сбоку ветер, снизу земля мерзлая, а где-то рядом чудища бродят.
Но это касается не всех. В силу природного любопытства я расспрашивал разведчиков о мелочах, которые они подметили у демов. И хорошо запомнил, что те при каждом удобном случае старались развести костры и толкались вокруг тесным кругом, грея ладони. Поверх доспехов закутывались в плащи, накидывали одеяла, при отсутствии огня могли подолгу сидеть на корточках, обхватив руками колени, — так меньше потери тепла.
Демы живут на юге — они привыкли к жаркой погоде. Им здесь неуютно, вот и не упускают ни единой возможности погреться.
Я человек добрый и в душе закоренелый пацифист. То, чем приходится заниматься в новой жизни, мне не всегда нравится. Но куда деваться, если очень хочется эту самую новую жизнь растянуть, а многие почему-то против. Бегать бесполезно — со своей способностью везде находить неприятности я далеко не уйду, да и от старых грехов не скроюсь: стражи здесь великая редкость и предмет повышенного интереса. Разве что сварить наконец Зеленого, избавившись от такой предательской приметы? Идея любопытная — на досуге надо будет с ним ее обсудить.
Вот интересно: откуда замшелый пацифист может столько знать о снарядах? Те, кто исповедует жизнь, лишенную насилия, подобными вещами не интересуются.
Я, если не вспоминать рискованного детского периода, когда все мальчишки временно превращаются в пироманьяков, тоже ничем подобным не интересовался. Кое-какие кусочки теории запали в голову во время подготовки к заброске. Яйцеголовые всерьез рассматривали сценарий, при котором я попаду в мир, где цивилизация достигла уровня нашего девятнадцатого века. Этого вполне достаточно для создания установки, а с аборигенами за помощь я могу расплатиться некоторыми знаниями. К примеру, конструкциями несложных артиллерийских взрывателей, прицелов, баллистических вычислителей и прочего.
К сожалению, учить меня разбираться в маркировке боеприпасов земных армий они не сочли нужным. И применять их в диверсионной деятельности тоже не натренировали.
Ну и не надо — у меня своя голова имеется и свой опыт.
Был у меня хороший друг — Миша. Хотя почему был? Есть… За стеной, которую преодолеть ох как непросто, но есть. Удачи ему и счастья побольше. Отличный человек. Достойный.
Что-то я отвлекся…
Так вот — жизнь у Миши была несколько сумбурной, но так как душевный стержень в нем неслабый, он всегда находил возможности для не совсем обычной деятельности. Нет, не экспериментировал с алкалоидами индийской конопли, не участвовал в гей-парадах, не рыскал по стихийным рынкам с бейсбольной битой в поисках представителей неславянских народностей. Он человек идейный, причем идей у него много.