Рождение Зимы
Шрифт:
Кейнин оглядел остатки своей линии. Везде, где стояли тарбены, линия их прогнулась, часть их дрогнула и попятилась со своих позиций, толкаясь и переругиваясь со стоявшими рядом войсками Горин-Гира. В свое время сами Крови Гир научили их бояться кавалерийских атак, а в отличие от воинов Темного Пути, носивших металлические туники, у тарбенов для защиты от стрел, которые теперь обрушивались каскадами, были только небольшие щиты, сплетенные из ивовой лозы. Кейнин выругался.
Не спеша подъехала Вейн. Лицо у нее было чем-то испачкано, но глаза сияли от восторга.
— Скоро они появятся на нашем фланге, — закричала она, перекрывая шум.
— Займись линией, —
Кейнин повернул коня. За его спиной неподвижными, молчаливыми рядами ждал Щит — двадцать лучших воинов его Крови. Большинство каменноликих воинов, в том числе и Игрис, их капитан, успокаивая, трепали гривы своих коней. Глаза всех были неотрывно устремлены на Кейнина. Из-за Щита на Кейнина выжидающе поглядывали несколько любимых кавалеристов. Они жаждали крови и, что часто случалось с воинами Пути, нетерпеливо ждали момента вступления в сражение. Обычно их мало волновало, с кем драться, с врагом или друг с другом. Сегодня судьба позовет кого-то к хозяину смерти; тот, кто падет, отзовется на зов, прозвучавший при их рождении.
— За мной! — крикнул Кейнин и галопом поскакал по направлению к яростной битве на правом фланге. Дикая легкость наполняла его, когда он врезался в свалку. Здесь он был как раз на своем месте, и это было бы хорошим окончанием для его первой жизни. Всадники Горин-Гира ворвались в толпу всадников Килкри-Хейга, инерция стремительной атаки увлекала их все дальше и дальше. Лошади сталкивались друг с другом, клинки вспыхивали, скрещиваясь с клинками. В воздухе свистели стрелы лучников. На долгие минуты только толкотня и шум, только кровь и смерть. Потом Кейнин обнаружил, что врага перед ним нет. Всадники Килкри потекли назад к собственным линиям. Пешие воины рассыпались на мелкие группы, навалились на раненых и спешенных. Кейнин так резко остановил коня, что тот, протестуя, встал на дыбы и заржал. Наследник Крови огляделся. Земля вокруг была черной от тел. Здесь и там искалеченные кони пытались подняться из грязи. Из куч трупов иногда доносились отчаянные крики о помощи. Кейнин радостно рассмеялся.
Он поехал туда, где ждала его Вейн. Его ликующая команда всадников отправилась за ним. Многие из них пали. Но уцелевшие не расстраивались по этому поводу.
— Что теперь? — просила Вейн.
— Минутку, — сказал Кейнин. Сердце у него колотилось, лицо сияло. Но он справился с собой и сумел обуздать боевой азарт. Он поглядел в сторону врага, и это помогло ему успокоиться. Их все еще было очень много. Дисциплинированные конники Килкри перестраивались, а лучники продолжали свою методичную, неустанную работу. Отряды копьеносцев собирались в центре, как раз напротив.
— Как близко, — пробормотал он. Вейн вопросительно взглянула на него.
— Мы можем только оставаться на месте и сражаться.
— В таком деле от тарбенов пользы не больше, чем от козлов, — проворчала Вейн.
Послышался новый хор горнов и криков. С той стороны поля противник ряд за рядом начал движение вперед. Откуда-то неслась барабанная дробь.
— Тогда посмотрим, что с нами будет, — прокричала Вейн и погнала коня прочь.
Армии Ланнис и Килкри двигались по траве. Центру было трудно продвигаться по полю, и его линия начала нарушаться, потому что люди спотыкались, их ноги увязали в трясине. Появилась конница и, опять разбрасывая землю, пошла в атаку. Кейнин повел свою конницу навстречу. Стрелы, простые и арбалетные, летели из задних рядов. Стяг Гласбриджа упал, но тут же был подхвачен.
Нарастающий рев заполнил воздух, когда армии сошлись, в последнем рывке перекрыв остававшееся между ними расстояние. В первый момент показалось, что линия Горин-Гиров сразу подалась, но, нет, она пока держалась.
Кейнин ударом сплеча рубил любую фигуру, оказавшуюся в пределах его досягаемости. Он хотел найти Гирена, Наследника Крови Килкри-Хейг, чей стяг он видел, но в таком хаосе у него не было шанса отыскать его. Стрела скользнула по закрытому кольчугой плечу. Он поднырнул под взвившийся меч и ткнул клинком в незащищенное бедро владельца меча. Клинок прорезал кожу врага, и оттуда так сильно хлынула кровь, что у Кейнина промокла перчатка. Конь наследника отскочил в сторону и сделал несколько неуверенных шагов, пока не нашел кусок твердой почвы.
Кейнин осмотрел себя и огляделся вокруг. Теперь враг превосходил численностью его армию, и, хотя воины Горин-Гира нанесли противнику большие потери, только вопросом времени был момент, когда они рухнут. Едва лишь эта мысль пришла ему в голову, как ряды сражающихся пронизала какая-то дрожь, по рядам будто прокатилась огромная волна. Он обернулся и увидел, что инкаллимы черной бурей ворвались в битву. Вела их Шрева, ее мечи сверкали, словно яркие лучи. Она разметала по сторонам тарбенов, присела, подпрыгнула и сбила с седла воина килкри. Человек со вспоротым животом умер, даже не долетев до земли. А Шрева уже развернулась и одним махом срубила ноги, видневшиеся под животом второго коня.
Из воинов обеих сторон никто еще не встречался с Детьми Сотни на поле боя, за исключением кучки тех, кто был в Колгласе в ночь Рождения Зимы. Все знали о них только по ужасным рассказам. Теперь их увидели воочию: скачущих, вертящихся, внезапно возникающих то тут, то там. За каждым инкаллимом тянулась кровавая дорожка, которую они прокладывали сквозь сражение с легкостью птиц, играющих со штормовым ветром. В первые несколько минут резни казалось, будто вороны вылетели из сказки в реальность, и человек за человеком падали под их клинками, воля воинов Килкри и Ланнис была потрясена, поколеблена и сломлена. Сначала один, потом десятки, потом сотни повернулись и бросились бежать туда, откуда пришли. В жажде спасения они затаптывали собственных товарищей. Некоторые из всадников Горин-Гира, ошеломленные неожиданным поворотом фортуны, не сдержавшись, погнались за противником. Тарбены, увидев пятки врага, вдруг возжаждали крови и тоже бросились вперед.
Инкаллимы остановились, как только противник был сломлен. Их гнев был холодным и расчетливым. Кейнин закричал, собирая около себя всех воинов, которые могли его услышать. Он, как и Шрева с ее воронами, знал, что битва еще не выиграна. Фланг, может быть, и спасен, но вся линия напоминала водовороты во время прилива. Вражеские стрелки, не особенно заботясь о цели, все еще поливали стрелами поле сражения. А центр Горин-Гира опять выгнулся, сплотился и готов был вступить в дело. Это вам не тарбены, которые уже откатились назад.
Щит Кейнина, точнее сказать, то, что от него осталось, собрался возле него. Кейнин отобрал еще человек сорок — пятьдесят. Он вскинул меч и, ни слова не говоря, толкнув коня, помчался к тому месту, где разгоралась самая жаркая битва. Инкаллимы понеслись вслед за ним. Мир сократился до минимума. Кровь вперемешку с грязью; бесформенный гул сражения наполнял воздух, поглощая все другие звуки. Тела сталкивались и падали, искалеченные, иссеченные, разрубленные на куски. Павшие усеивали землю под ногами живых.