Рожденная революцией
Шрифт:
– Слушай, Никифорыч, не первый день знакомы, – остановил его Амир. – Говори прямо, зачем пришел?
– Зачем пришел – уже сказал, – улыбнулся Никифоров. – Прощай.
– Не могу поверить… – растерялся Амир. – Я ведь завязал. Неужто ты меня на дело навести пришел?
– Ты битый, умный. – Никифоров взялся за ручку двери. – Должен понимать больше, чем сказано. Кто Жичигиных-то убил?
– Кутьков… – Амир все еще не понимал.
– Ну вот! – обрадовался Никифоров. – Ты все и понял!
Амир задумался.
– Меня хотели пришить
Никифоров ушел. Амир оделся, сунул в карман финку. Потом подумал и бросил ее в ящик буфета. Спустя двадцать минут он уже стоял перед вывеской трактира на Хитровом рынке; улыбающийся мужик в поддевке в левой руке держал штоф вина, а в правой – поднос с кругами колбасы. Витиеватая надпись гласила: «Вася, не жалей карман, будешь сыт и будешь пьян!» Амир толкнул дверь и вошел. Под потолком кольцами вился сизый махорочный дым, слышалось пьяное пение. Подскочил половой, но Амир не стал с ним разговаривать и спустился прямо в подвал. У двери на страже стоял чубатый парень с золотыми зубами. Он подозрительно посмотрел на Амира и загородил ему путь.
– Что, Бусой, все петуху хвоста вертишь? – Амир легко отстранил его и прошел в небольшое помещение со сводами. Там никого не было.
– А ты, я слыхал, большой скок подыбил, поделиться пришел? – заинтересованно спросил Бусой.
– Угадал, – снисходительно, как и полагалось отвечать тому, кто стоял значительно ниже на иерархической воровской лестнице, обронил Амир. – Кто внизу?
– Зайди, – Бусой почтительно распахнул дверь.
В следующей комнате стоял густой запах спирта. Шесть живописно одетых воров играли в «двадцать одно».
– Бог в помощь, – поздоровался Амир.
– Лучшим людям наше с кисточкой, – отозвался банкомет. – Что скажешь, уважаемый? Или дело есть?
– Есть, – сказал Амир. – Только мокрухой пахнет, а сам я на мокруху не иду, знаете…
– Знаем, – кивнул банкомет. – Возьми в долю, что надо, – сделаем.
– А ему можно верить? – спросил один из игроков. – Может, он ссучился! Может, его на правило поставить надо?
– Я те поставлю… – Банкомет смазал недоверчивого вора по лицу. – Ты, Корявый, баклан против Амира. За него кто хошь слово скажет!
– Любой жаронёт, Амир – никогда, – поддержал банкомета второй игрок. – Амир дербанит по справедливости… Давай, Амир, говори.
– Есть баба, рыжья у ей навалом, – сказал Амир. – Ейную кладку я надыбил. Можно взять. Почти верняк, но лучше, если сама покажет.
За дощатой стеной стоял Кутьков. Рядом с ним застыли несколько бандитов. Все жадно слушали Амира – каждое его слово доносилось отчетливо.
– Я подъеду на лихаче, посадим бабу, увезем на хазу, там все скажет, – развивал свой план Амир.
– Ты хоть намекни, кто она? – осклабился банкомет.
– Мария, полюбовница
Кутьков отскочил от стены, забегал по комнате.
– То жизнь клади, то само на грабках виснет, – сказал он взволнованно. – А все ж есть чутье у Кутькова. Есть! У Машки рыжьё.
– Подозрительно, – сказал один из бандитов.
– Амиру не веришь? – резко спросил Кутьков. – Амир – мастер, он – свой в доску, он ссучиться не может!
– Сделай так, – посоветовал сообщник, – пусть Амир и кто с ним в доле, – работают. А как рыжьё возьмут, – мы им гоп-стоп сделаем и не вертухайся!
– Заметано, – сказал Кутьков.
Амир условился со своими сообщниками о месте встречи и ушел…
Вечером Трепанов вызвал Колю:
– Все готово, браток. Деньги спрятали, наши сообщают, что воры за Машей ведут наблюдение. Звонил Амир: сегодня ее возьмут. Какое у нее настроение?
– Я с ней еще не говорил, – признался Коля.
– Как? – опешил Трепанов. – Мы готовим операцию в полной надежде на тебя, а ты? Теперь поздно. Поздно!
– Сделаю все, что смогу, – угрюмо сказал Коля.
– Наблюдение и охрану мы ей обеспечим, – сказал Трепанов. – Но риск, конечно, есть, и немалый… Говорил и еще раз повторяю: скажи ей все честно! Я в нее почему-то верю.
«Верю, – повторил Коля по дороге домой. – Верю… А собственно почему это он ей так верит? Чем она завоевала доверие? Или сказал для красного словца? Нет, не похоже это на Трепанова… Раз верит – имеет основания. А какие? Что может думать о Маше посторонний человек? Взбалмошная, насмешница. Вон Никифоров считает, что она вообще чуть ли не контра. Но он ошибается, это факт! А может, Трепанов заметил в Маше то, что он, Коля, не увидел?»
– Маша, – сказал Коля прямо с порога. – Начальиик просит тебя помочь.
– Вам нужна уборщица? – насмешливо спросила Маша. – Или, может быть, кухарка? Или я буду грамотно переписывать ваши безграмотные документы? Что ты молчишь? Ты сражен моей догадливостью?
– Деньги, которые ты мне отдала… нам отдала, – деревянным голосом сказал Коля, – спрятаны на Калужской, двадцать шесть, квартира восемь… Там живет Николай Иванович Кузьмин, давний приятель твоего отца, он очень бедный, поэтому ты у него не жила.
– У отца никогда не было такого знакомого, – растерялась Маша.
– Был, – возразил Коля. – За тобой следят люди Кутькова. Они возьмут тебя и будут пытаться выяснить, где клад. Ты назовешь этот адрес. Остальное – наше дело.
Маша смотрела на него с ужасом:
– И ты предлагаешь мне, своей жене, идти почти на верную гибель?
– Да. Своей жене. Самому дорогому для меня человеку, которому верю, как себе. Просто Маше Вентуловой я бы этого не предложил.
– Очень тронута. Я прослезилась! – Маша постепенно повышала голос. – Может быть, у вас, в среде бомбистов и революционеров, такие номера и приняты, но я не из цирка. Убирайся вон! Ты мне омерзителен! Фанатик!