Рожденные в СССР. Откат
Шрифт:
— И с митингующими нехай работают именно наши ребята. Они для этого дела обучены и экипированы, — твердо заявил Щелоков.
— Согласен. Чтобы не получилось, как в том восемьдесят девятом, когда против безоружной десантуры кинули тысячи истеричных демонстрантов.
— Спецназ МВД уже сидит в аэропорту в полной боевой готовности.
Ахромеев кивнул в ответ.
— Перебросим нашим бортом. И пришлите, пожалуйста, Ивашутину всю имеющуюся информацию. Пусть он работает против вражеских диверсантов, наверняка они уже там и готовят некие пакости.
Кириленко бросил вопрошающий взгляд на Брежнева, тот понял
— Тогда товарищи действуйте согласно своим планам, согласовывая все со мной. КГБ пусть постоянно собирает информацию и передает напрямую во все заинтересованные ведомства. И ловите этих проклятых шпионов! Торопиться пока с введением чрезвычайного положения не будем. Сначала надо арестовать всех замешанных в заговоре. Андрей Павлович, а мы будем с тобой планировать срочное заседание Политбюро и выступление на телевидении. Думаю, что мне и надо это сделать. И я помню, что у тебя есть какой-то корреспондент из будущего. Очень неплохие у него были репортажи из Ливана. Смелые и честные, мне понравились. Вот пусть он туда и отправится. Не нам его учить, что надо делать. И я лично считаю, что ситуация в кавказских республиках попросту возмутительна! Мы советская власть или где? Надо показать нашим врагам, что мы настроены предельно решительно и будем твердо пресекать все попытки покуситься на нашу народную власть, — затем Брежнев несколько остыл и с жалостливой ноткой в голосе добавил. — И это перед решающим съездом.
— Ничего, Леонид Ильич, за одного битого двух небитых дают. Зато подойдем к съезду во всеоружии. Да и людям станет уже предельно ясно, что лишний балласт из партии надо немедленно сбрасывать, и кто наш враг.
Брежнев только вздохнул в ответ. Кто бы знал, как он стремился избежать чисток! Начать их просто, вот остановить и пережить последствия… Но видать, ничего не попишешь. Уж меньше всего он хотел остаться в истории руководителем, еще раз просравшим державу.
Глава 9. Столкновение. 5 февраля 1976 года. Ленинград. Дворец культуры имени С. М. Кирова
Это на улицах продуваемого всеми ветрами Васильевского острова было безумно холодно. С моря тянуло стылой позёмкой, выдувая с проспектов города немногочисленных пешеходов. В кабинете директора, наоборот, становилось довольно жарко. То ли от пышущих батарей центрального отопления, то ли от горячечной полемики, остро пахнущей будущим скандалом.
— Товарищ Истомин, вся эта ваша так называемая коммунарская деятельность не что иное, как самая настоящая идеологическая диверсия! Я вам со всем авторитетом об этом заявляю.
Секретарь райкома Петр Иванович Самохвалов так разгорячился, что расстегнул пиджак и стало заметно жирное пятно на его светлой рубашке. Видимо, любил товарищ хорошо и вкусно покушать. Ну это было сразу заметно по его объемистому брюшку и обрюзгшему лицу. Наверное, из-за такого внешнего вида секретарь не вызывал особой симпатии.
Истомин, сидевший на противоположном конце стола от представителей нагрянувшей нежданно проверочной комиссии, напротив, выглядел по сравнению с ними излишне спортивным. Его модное поло с короткими рукавами открывало напоказ мускулистые руки записного борца. Николай поднял на секретаря серые глаза, в глуби которых сейчас плавали колкие льдинки. Неподготовленный человек
— Мне бы хотелось уточнить, товарищ секретарь райкома, вы выражаете собственную позицию или позицию партии?
— Да вы, да вы! — Самохвалов аж поперхнулся словами и замахал руками, и вместо него выступил другой человек. Неказистый, в сером костюме он представился инструктором комсомольской районной организации. Но было абсолютно ясно какое конкретно ведомство он на самом деле здесь представляет.
— Товарищ Истомин, мы тут не шуточки играем, дело-то серьезное, политическое. Или вы думаете, что мы просто так здесь сидим, с вами беседуем?
Было заметно, что этот «серый» уже не в первый раз участвует в подобных мероприятиях. Пронять его словесами и поломать ему привычный ход осаживания зарвавшегося активиста будет ох как непросто.
— А и я не знаю, уважаемый, зачем мы тут сидим! Из-за вас в нашем клубе уже сорвано важное мероприятие. Лучше вы мне ответьте — что я детям скажу? Почему им отменили крайне интересную экскурсию. Экскурсию, между прочим, на судостроительный завод, которую мы очень долго согласовывали. Как мы будем дальше растить будущие рабочие кадры? Или вам на это наплевать?
Самохвалов неуверенно посмотрел в сторону «серого». Упрек был серьезным. Но «комсомолец» скрестил пальцы и продолжил давить на Николая.
— Вы уходите от ответа, Истомин?
— Это товарищ Самохвалов ушел от возражения. Почему он считает вправе принимать важные политические решения в отрыве от остального партийного коллектива. Ему что, на устав партии наплевать?
— Это вы, о чем?
В ответ Николай достал из кармана небольшую книжицу и выложил перед членами комиссии на нужной странице. Он аккуратно отчеркнул карандашом интересующий их сейчас абзац. Самохвалов нагнулся к брошюре, зашевелил губами, затем возмущённо откинулся на стуле.
— Это демагогия!
— Отлично! — Истомин широко улыбнулся. — Значит, партия для вас не указ. Так и запишите.
Протокол на самом деле никто не вел, но спрятавшийся в стороне директор клуба вытер враз вспотевший лоб. Угораздило же…
— Только вот не надо здесь, пожалуйста, вашей схоластики, формулировки в этом параграфе довольно размытые.
Сидевший до этого молча пухловатый мужчина с круглым румяным лицом веско обронил вдогонку.
— Товарищ Истомин, мы сейчас не устав партии разбираем. Все мы знаем, что между практикой и теорией всегда существовал весомый разрыв, мы конкретно сейчас вами занимаемся, и вашим так называемым клубом «Коммунар».
— И что такого страшного вы нашли в обычном коммунарском движении?
— Да как это что? Вы, молодой человек, на наших глазах растите самый настоящий Гитлерюгенд!
Секретарь райкома во время своей эмоциональной реплики довольно странно выкинул правую руку. Больно уж она вышла схожей с «зигой».
Сидевший до этого нарочито бесстрастно Николай сначала резко побледнел, затем его щеки налились краской. Он привстал с места и наклонился к Самохвалову, уперевшись руками в столешницу. Тот невольно тут же попытался отодвинуться подальше от стола, но, как нарочно, ножка стула не могла сдвинуться с места, зацепившись об зазор паркета.