Рожденные в СССР. Откат
Шрифт:
Геолог смущенно потупил взор. Это он немного в пятницу побуянил в «Пулково», когда их рейс отменили по причине непогоды. Ему не очень понравилось обслуживание пассажиров «Аэрофлотом». В здешнем же мире качать права было чревато. Но как-то разрулили.
Романов, видимо, пожелал снять напряжение и спросил.
— Николай, мы с вами немного общались по телефону, так что шапочно знакомы.
— Кстати, спасибо вам за поддержку, Григорий Васильевич.
— Не за что, мне на самом деле очень интересны ваши идеи. Насколько я понял, они весьма нестандартны и далеко от наших методов воспитания советского человека. Но мне и Петру Мироновичу хочется узнать больше. Понять за что мы будем бороться и что мы будем строить?
— Даже вот так серьезно? —
Миронов понял сомнения писателя и зачинателя движения «Коммунаров» по-своему, поставил чашку на стол и наклонился вперед, сложив ладони вместе.
— Чтобы не путаться, я буду называть вас всех по вашим прозвищам. Так привычней.
— Позывным.
— Ну пусть будет так, — усмехнулся секретарь ЦК КПСС. — Я ведь участвовал в прошлогоднем, как вы это называете, мозговом штурме. Только одна ваша группа из всех совместно с глушковцами смогла предложить что-то на самом деле стоящее. Поэтому и вы второй день здесь в Минске. Узнаете совершенно закрытые для посторонних вещи.
— Мы сами по себе большой секрет, — саркастично усмехнулся Реконструктор. В комнате засмеялись, обстановка немного разрядилась. Если люди из будущего еще могли держаться с сильными мира сего откровенно независимо, то молодые сотрудники ИСИ немного робели.
Малиновский же с неподдельным интересом наблюдал за общением людей из будущего и двумя секретарями ЦК. С Машеровым он уже довольно много общался, уважал его совершенно искренне и даже поражался умению того объять невозможное. Чисто природный дар улавливать полезное и конъюнктурное. Романов же был пока для него «темной» лошадкой. Глава Ленинграда, стремительно взлетающий на Олимп. Приезд его сюда в Минск, в этот необычный на самом деле институт мог означать многое. В первую очередь то, что мир уже никогда не будет прежним. Отдав приоритет науке и новому мышлению, пути назад уже не будет. Ну как может талантливый руководитель вернуться к привычным замшелым представлениям, познав блестящее будущее не только его страны, но и всего человечества. Заместитель руководителя института прочистил горло заявил:
— Я думаю, что нашим гостям будет в первую очередь любопытно ознакомиться с вашими представлениями о новом обществе. Ведь насколько я понимаю, вы и есть его первые идеологи?
Истомин поднял глаза и эмоционально выступил:
— Я бы не стал брать на себя функцию Бога, могу просто предложить в сжатом виде наше миропонимание. С матричной постструктурой социума, внутренним контуром преобразовательных групп вполне разберутся и ваши ребята. Все это неплохо просчитывается в компьютерных программах. Думаю, что через несколько лет они выдадут все необходимые параметры. Вдобавок к этому времени они смогут получить относительно объективные данные от социологов и демографов. Но это только первая ступенька преобразования всего советского общества.
— Простите, Снайпер, — прервал его Романов, — вы говорите сейчас о тех модулях развития, что будут внедряться в наши социальные системы?
— Примерно так. На самом деле все несколько сложнее, как, впрочем, и сам социум, но все это решаемо. Требуется только время и воля идти до конца.
Машеров задумчиво обвел взглядом стены и чеканным голосом заявил.
— Время пока у нас имеется, с решимостью…также проблем не будет.
Романов бросил быстрый взгляд на коллегу, но возражать не стал. Не все еще полностью сложилось у него в голове. Слишком много чрезвычайно незаурядной информации. Он коротко бросил:
— Что вы конкретно предлагаете?
Николай Истомин молча взял кружку, прошел в кухонный уголок и долил себе кофе, а затем строгим взглядом уставился на гостей. Его не останавливали сейчас ни предостерегающие жесты Сметанина и Дивова, ни показательно закативший глаза Аликбетов, как бы говорившие ему:
—
Но вся их досужая болтовня ничего не стоит, если не начать действовать. Все накопившееся в будущем зло сейчас остро хотелось выпустить именно в созидающую энергию. Вот пусть эти двое и не создадут решающий перелом сразу, но хорошенько о нем задумаются. Просто выбора он им не оставит. Или все разом похерить или прыгнуть над собой. Да и есть уже был пробный опыт. Молодые ребята глушковцы от идей Снайпера поначалу попросту охуели, но через некоторое время и после прочтения ряда книги из будущего стали с ним отчасти согласны. Даже подкорректировали изыскания ИСИ в нужном направлении. Вон сейчас как исподлобья наблюдают. Не до конца уверены в себе? Ну что ж, жребий брошен — или работаем в открытую или дальше партизанствовать. Начал Николай излишне пафосно, явно нагнетая обстановку:
— Дорогие мои сограждане, вы можете сказать в точности какое общество мы строим?
Романов, предчувствуя некий подвох, все же отважно бросился на «амбразуры».
— Это вроде как ясно выражено в уставе партии — коммунизм.
— Что для вас коммунизм?
Глава Ленинграда улыбнулся.
— Я не буду отвечать общими трескучими фразами. Мне уже не раз удавалось переговорить с вашим братом, попаданцем, вам подавай конкретику. Но если коротко — создание общества всеобщего братства. Ну вы хлебнули по самые уши буржуазного строя с его бесчеловечной эксплуатацией человека человеком. И не мне вам объяснять, что это регресс для всех сторон общественной жизни. Насколько я знаю, в той капиталистической России будущего и с экономикой было не так уж хорошо. Не взлетела она отчего-то, хотя кое-кто во время так называемой перестройки много чего народу на этот счет наобещал. И здесь мы проиграли. Так что лично я иной альтернативы, чем построение коммунизма, для нашей страны больше не вижу. Все эти россказни о молочных реках и кисельных берегах рассчитаны на необразованных простаков. Возможно, мы должны стать несколько либеральней и более открытыми, но до определенной степени и точно не взрывоопасным способом.
— Неплохо! — Снайпер был приятно поражен. Четкий, абсолютно не заидеологизированный ответ на прямой и жесткий вопрос. — Тогда пойдем дальше. Почему, на ваш взгляд, советский образ жизни не пришелся советским же людям по нутру. Ведь в нашем мире от него отказались, побежали сломя голову за красивой конфеткой.
— Дураки потому что, — мрачновато констатировал Машеров. Он сидел спокойно, облокотившись на стол и ожидая развития событий, догадываясь о том, что сегодня будет некий многозначительный разговор. Эти ребята ох как непросты и отношения с ними складывались у бывшего лидера Белоруссии не сразу и неоднозначно. Но сейчас они ему скорее доверяют, чем нет. Потому и услышать откровения вдвойне ценно.
— Ну что дураки, так это понятно. Что победило жлобье, циничное и нахрапистое также ясно. Но в чем коренная причина неудачи советской мощнейшей партийно-идеологической машины? Ведь в нашем поколении, — Истомин оглядел товарищей, — до сих пор жива ностальгия по СССР. Много там чего осталось на самом деле неплохого. Не все стоило выкидывать на свалку истории.
— Хорош балаболить, Снайпер, — вмешался смурный Геолог, ему до чертиков надоели эти заумные споры ни о чем, — не тупые здесь сидят. Рассказывай по существу!
— Ну ладно, сам напросились, потом не жалуйтесь! Товарищи руководители, вы каким образом хотели с этим народцем создать это самое высшее общество? С помощью кнута и пряника? Или выстроив в колонны и направив под конвоем к светлому будущему? По очередному приказу, постановлению или генеральной директиве? Но так это не работает. И даже то, что мы здесь планируем с помощью науки и послезнанию также не сработает, — Истомин остановился в середине комнаты и с самым серьезным видом обозрело всех. Люди притихли, ожидая откровения. — Вы не подумали, что окружающая людей среда для развития должна быть совершенно иная.