Рожденные в СССР. Пришествие
Шрифт:
– Извините, ради бога! Мне в первый раз в жизни почти незнакомый мужчина поздно вечером предложил выпить лимонада. Хотя в здешней обстановке это как нельзя кстати.
– Сейчас, – пробки в этом времени ставили на совесть, рукам она не поддалась. Пальчики-то свежие, не огрубевшие от работы.
– Тут неподалеку маленькая беседка была, – неожиданно предложила дама, – наверняка там найдется какая-нибудь железяка. Мы в жизни в детстве лимонад открывалкой не откупоривали!
Она быстрым движением подхватила Степана под руку и уверенно направилась к цели. Холмогорцев несколько поразился её решительности,
Затем они пили лимонад и о чем-то болтали. Её звали Надеждой. Хорошее и доброе русское имя. О себе она почти не рассказывала. Только проговорилась, что жила в последние годы в Москве и потому несказанно удивилась родному Ярославлю семидесятых. К вящему удивлению Степана, Надя была его старше на пять лет, поэтому это время немного помнила. И далеко не все в нем ей нравилось. У мужчины быстро сложилось мнение о ней, как о женщине волевой, самостоятельной и отчасти непростой.
Затем он проводил её до калитки.
– Вот мы и пришли, дальше для вас хода нет. Боже, какая глупость, мы же совершенно взрослые люди!
– Мне объяснили тем обстоятельством, что такие предосторожности из-за того, чтобы мы, гости из будущего не устроили в этом санатории содомский вертеп.
– Вот как? Логово разврата! Знаете, я бы даже в нем активно поучаствовала. До свидания, продавец лимонада!
Она ушла не оборачиваясь. Какая странная женщина, ни слова о будущей встрече. Он ей не понравился? Ну да, есть ли шансы у обычного паренька против такой яркой красотки. Но все-таки – «Надежда, какое милое имя!» Холмогорцев не осознавал, что до самой комнаты шел со странной глуповатой улыбкой. Илья также ничего ему не сказал, только молча выключил бра. Сосед по палате любил рано засыпать.
Будни свалившегося на голову попаданца. Ярославский ЦПВП. 28 октября 1974 года
Полынин по своей стародавней привычке расхаживал по кабинету. Холмогорцев уже привык к такой манере вести беседу и молча поглядывал на своего куратора. Он размышлял о том, кто же все-таки этот странный человек? Ну никак не похож он на простого майора КГБ в его понимании. Или, и в самом деле, они в эти времена были именно такими? Интеллигентен, образован, обходителен и умеет втираться в доверие. Хотя с другой стороны, что знает обыкновенный обыватель о товарищах из компетентных органов? Образы, созданные на киноэкране? Документальные воспоминания проплаченных пропагандистов по телевизору? Так что будем исходить из того, что и там работают люди и ничто человеческое им не чуждо.
Насколько Степан помнил, внутренним сыском и контрразведкой в стране занималось специальное, второе управление КГБ. Его же в семидесятые годы преследовали частые провалы. Поляков, Гордиевский, Калугин, Митрохин и многие другие были далеко не заурядными предателями, а весьма высокопоставленными сотрудниками, с покровителями из высшего руководства ведомства. И ведь наверняка все эти фамилии уже слиты, больно часто были на слуху. Так что в КГБ скорей всего до сих пор стоит большой, да что там говорить, огромнейший шухер. Чистки должны быть не хуже, чем в приснопамятном тридцать седьмом.
– Что вы на меня так странно смотрите Степан? Как будто вызываете на откровение. Извините, просто до вас у меня был довольно-таки сложный кадр. Ваша смена в целом на редкость положительная, вот и сорвался после беседы с подобной мразью. Это абсолютно непрофессионально и недопустимо. Извините еще раз!
– Лёва Новожилов?
– Настоящая фамилия у него другая.
– Я уже догадался. Некоторые люди этой нации бывают поистине несносны.
– Зачем же так! Я знаю много достойных людей из представителей еврейского народа.
Холмогорцев внимательно следил за лицом гэбиста, он явно не врет или просто отличный артист. Хотя хладнокровие вроде как одно из отличительных свойств этой профессии.
– Вы ведь сами, Кирилл Тимофеевич, из какой части вашего ведомства? Не очень-то похоже на человека, занимающегося внутренним сыском и диссидентами.
Полынин удивленно обернулся, затем его губы исказила саркастичная улыбка.
– Вы проницательный человек, Степан. Точно занимались только ремонтом вычислительной техники?
– Кирилл, вы не представляете, каким надо быть проницательным человеком, чтобы вести в нашей стране собственный бизнес. Пройти между Харибдой чьих-то личных коррупционных интересов и Сциллой государевых. Вернее, ложно трактуемых чиновниками под видом государственных. Гипертрофированное понимание собственной значимости и важности для общества – вот бич всех служивых людей в России. Кстати, порок, ведущий свой род еще из глубин седой древности. Обычный гражданин в нашей стране со времен народного веча защищен от государственного насилия крайне плохо. Не обольщайтесь, вашего времени этот факт также касается. Государственное часто ложно ставится выше общественного, интересы же рядового гражданина попросту никого не волнуют.
– Ну вы, – Полынин закашлялся и тут же потянулся за графином, – пожалуйста, так уж не утрируйте.
– Я и не утрирую! – нарочито тяжело вздохнул Холмогорцев. – Сии обстоятельства постоянно возникают вокруг и лезут в глаза. Вспомните хотя бы бессмертные произведения Салтыкова-Щедрина. Наше общее с вами будущее, как никогда подходит под его высказывания.
Степану показалось, что куратор передернул плечами. Видимо, подобное сравнение его глубоко зацепило. Идеалист или искренне верит в собственную службу? Хрен знает, как в эти времена люди в форме относились к своей работе. Это ФСБшники двадцать первого века были прежде всего верны конторе, её непогрешимости и нахождению превыше всего остального.