Рождественский ангел
Шрифт:
Пока он произносил свою удивительную речь, Джудит не сводила с него глаз – уж не горячечный ли это бред? Когда он замолчал, она заговорила ему в лад:
– Милорд, мне двадцать девять, через два месяца будет тридцать. У меня двое детей, и я никогда не выезжала отсюда. У меня нет особых заслуг и достижений. Что может нас связывать?
Граф невозмутимо улыбнулся и жестом пригласил Джудит занять кресло.
– Прошу вас, миссис Росситер, садитесь.
Когда они оба удобно устроились в креслах, граф продолжил:
– Вчера
Интуиция подсказывала Джудит, что он говорит правду, но ей все же было трудно поверить в это. Точнее, она боялась поверить. До сих пор Джудит не признавалась себе в том, насколько ужасно положение, в котором она оказалась. Теперь, когда перед ней приоткрылась дверь в ослепительное будущее, стало страшно.
– Так что же вы можете дать своей жене, милорд? – едва слышно спросила она.
– Уважение, заботу, доброту, – с расстановкой ответил граф.
Чего же еще желать?
– А чего вы ждете взамен?
– Надеюсь получить то же самое, но, в общем, достаточно просто хороших манер.
– Вы просите так мало… Я должна подвергнуть сомнению ваши слова, – глубоко вздохнула она.
Граф удивленно приподнял брови.
– Что ж, хорошо. При встрече со мной вы должны всякий раз делать реверанс и каждый вечер танцевать для меня перед камином в обнаженном виде.
Его глаза озорно блеснули, и Джудит поняла, что он шутит. Нервно рассмеявшись, она сказала:
– Не могли бы вы объясниться так, чтобы я вас поняла, милорд?
Он безнадежно развел руками. Его жесты казались Джудит очень красноречивыми. Такого она еще не видела.
– Боюсь, это прозвучит хвастливо, – начал граф, – но… у меня всегда был талант располагать к себе людей, миссис Росситер. Частично этот талант унаследован от моего отца, владевшего им в совершенстве, но я отполировал наследство, служа на дипломатическом поприще. Мое европейское воспитание вызывает недоверие у англичан и восхищение у англичанок. Впрочем, до недавнего времени я и не подозревал, что мой дипломатический дар и европейское воспитание производят столь сокрушительное впечатление на чувствительных молодых англичанок.
– Они падают в обморок при виде вас? – скептически поинтересовалась Джудит. Граф был привлекателен, но не настолько, чтобы терять из-за него голову.
– Такое было только один раз, слава Богу.
– Неужели кто-то действительно упал к вашим ногам без чувств? – удивилась Джудит.
– Мне было ужасно неловко, – улыбнулся граф. – Я пытался улизнуть от слишком влюбчивой наследницы приличного состояния и пригласил на танец какую-то очень некрасивую девушку, которую никто не приглашал. Она встала, сделала два шага и упала в обморок.
– Ну что ж, по крайней мере вас учили обращению с дамами в обморочном состоянии, – заметила Джудит, и на губах графа мелькнула улыбка признательности за остроумную реплику. Он покачал головой:
– В тот раз я словно остолбенел. На помощь бросилась ее пожилая спутница, а я поспешно удалился. И не куда-нибудь, а в Хартуэлл.
Джудит стало жаль и графа, и ту девушку, которую он так неудачно пригласил на танец.
– Понимаете, она, возможно, долго смотрела на вас издалека, у нее могли возникнуть романтические мечты, но она знала, что вы никогда не обратите на нее никакого внимания. И вдруг все сбылось наяву!
– Полагаю, именно так и было, – слегка поморщился граф. – Зато теперь вам понятно, почему я сбежал сюда. Я ужасно не люблю причинять людям боль. В том обществе, где я вырос, оскорбленные чувства и обидные слова могут привести к настоящей резне.
Джудит чувствовала, что все больше подпадает под его очарование.
– Странно, что с такими убеждениями вы отправились воевать, – сказала она.
– О, война – это совсем другое дело! – покачал он головой. – Это гораздо честнее, чем оскорблять чувства других людей. Вот почему я хочу жениться на женщине, которая не станет требовать от меня слишком многого.
– И вы полагаете, что я и есть такая женщина?
– А разве нет?
Джудит задумчиво смотрела на графа, не отвечая на его вопрос. И хотя она не совсем понимала, почему граф оказывал такое неотразимое впечатление на лондонских красавиц, его слова казались ей правдой. Его кошачьи глаза, общий облик изысканности, лукавый юмор могли, наверное, возыметь такой эффект.
И все же вся эта затея казалась Джудит смехотворной. Ей никогда и не снилось, что на свете существуют такие мужчины, а тут вдруг предстоит выйти за него замуж!
Но если с его стороны это было честное предложение, то его можно было расценивать как ответ на ее горячие молитвы о самом несбыточном.
Она с отвратительной ясностью понимала, что граф делает ей предложение, исходя из ложных предпосылок. Но она всегда была честной женщиной, так что же ей теперь делать?
– Значит, вам бы не хотелось, чтобы я вас любила, – тихо сказала она.
– Совершенно верно.
– И вы уверены, что и сами меня никогда не полюбите?
– Именно так, – после некоторого колебания сказал он. – Это не имеет никакого отношения лично к вам, миссис Росситер. Просто я не способен на романтическую любовь.
Могла ли она поверить в это? Но зачем ему лгать?
Она сама была когда-то безумно, по-настоящему влюблена, и ее любовь увенчалась законным браком с Себастьяном, но этот брак, к ее смятению, показал, что романтическая любовь оставляет желать много лучшего. Теперь она спокойно обойдется без этой глупости, особенно при условии обещанного уважения, заботы и доброты и освобождения от нужды.