Рождество по-новорусски
Шрифт:
– Зачем сегодня напали? Ведь если бы не вы, вполне могли похитить или даже убить еще кого-нибудь.
– Не знаю. Понятия не имею. С Липским еще похитители связывались? Ведь он должен был сегодня деньги отдавать.
– Вот тут он темнит. Сказал, что ему дали отсрочку. И сказал, что из-за вас ему вчера угрожали. И что сегодня напали потому, что вы терлись возле его дома. Ему по телефону сказали, что за ваше участие в деле накажут его семью. И чуть не наказали.
– Интересно, – пробормотал Гринчук.
–
– Ему вчера звонили и угрожали по поводу меня?
– Где-то в полночь.
– А кто знал, что я занялся этим вопросом? Что я не послушался ваших рекомендаций? Я знал. Вы знали. Владимир Родионыч. Шмель. Люди Шмеля знали только, что меня пугали, и что разговор закончился в кабинете Владимира Родионыча.
– На что вы намекаете? И вы, к тому же, забыли упомянуть Михаила и вашего бывшего уголовника Братка. Еще цыгане…
– Но говорили по телефону обо мне, или обо всем отделе?
Полковник задумался.
– Похоже, что конкретно о вас.
– Да, опять получается, что скорость стука у нас выше скорости звука. Кто же мог так быстро оповестить похитителей? И почему они так остро отреагировали?
– И почему Липский, – подхватил Полковник, – приготовил два миллиона, но не отдал, а стал собирать еще столько же?
– Похоже, что ему вчера повысили сумму выкупа.
– Очень похоже.
– Тогда сегодня напали, чтобы подтвердить серьезность своих намерений. Нужно срочно проверить, кто напал. Его связи, знакомых, друзей. Оружие.
– Этим уже занимаются люди Шмеля.
– А я все еще не могу принимать участие в этой праздничной суете?
Полковник промолчал.
– Владимир Родионыч настаивает? – спросил Гринчук.
– И Шмель тоже. И Липский.
– А что, еще не понятно, что я – только повод? Повод поднять выкуп, повод потянуть время…
– Мне – понятно, – буркнул Полковник.
– Тогда можно, я выйду? Тошнит. Не блевануть бы тут у вас.
Машина остановилась.
– До свидания, – очень вежливо попрощался Гринчук. – Своему красавцу прикажите «джип» мой отогнать в гараж.
– Хорошо.
– А погодка – сказочная, – сказала Гринчук, проводив взглядом машину Полковника и свой «джип».
Такую погоду Гринчук любил. Было что-то философское и трогательное в том, как снег, не торопясь, ложится на землю. Очень хочется молча бродить под таким снегом, просто бродить, ни о чем не думая. Просто наслаждаться жизнью. Не задумываясь над тем, что случится завтра. Учится у снега, который деловито пеленает землю, который не думает, что завтра его неторопливый полет, скорее всего, сменится оттепелью. И что вытканное за вечер и ночь покрывало утром покроется лишаем луж.
Михаил остановил машину рядом с Гринчуком и спокойно ждал, когда тот сядет в салон.
– Скажи мне, Миша, как профессионал, – Гричун сел в машину и осторожно прикрыл дверцу. – Если бы ты ликвидировал двоих вооруженных людей и знал, что у них нет бронежилетов. Куда бы ты стрелял?
– Дистанция, оружие?
– Пистолет, метров с десяти.
– Лично я – стрелял бы в голову. Практически в любом случае. Или в горло. Но, в принципе, если огневой контакт начат неожиданно и в высоком темпе, то лучше всего – пару пуль в корпус, а потом – контрольный в голову.
– Приблизительно так я и подумал, – кивнул Гринчук. – Охранников Леонида мочили именно в голову. А сегодня товарищ стрелял в корпус. В бронежилет. И только потом – в голову. Дистанция была почти та же самая. Если бы наоборот, вчера в корпус и голову, а сегодня, наученный горьким опытом, наоборот – я бы понял. А так…
– Если стреляли разные люди, – предположил Михаил.
– Ага, и еще не знакомые друг с другом. Ты бы вот меня предупредил о бронежилете? Грохнул двоих в голову, а мне бы что, не сказал бы о жилетах?
– Сказал бы.
– То-то и оно. Странно получается.
– Так куда едем? – спросил Михаил.
– А где сейчас Браток?
– Насколько я знаю, пытается задействовать конкретных пацанов для поиска Леонида. Только они уже и так ищут. Браток звонил мне пару часов назад. И люди Гири, и люди Мехтиева землю роют. Им пообещали премию.
– Еще интереснее. Им значит, можно, а меня держат на дистанции… Не смешно.
– Совершенно, – подтвердил Михаил.
– Слушай, Миша. Ты не задумывался над тем, что происходит с Братком?
– Я не задумывался, что происходит с Братком, – каким-то деревянным голосом ответил Михаил. – Я не хочу задумываться над тем, что с ним происходит. Мне кажется, что в этом должны разобраться вы, Юрий Иванович, и он. У меня он помощи не просил.
– У меня, представь себе, тоже, – зло бросил Гринчук.
Михаил промолчал.
– Я, ты, Полковник, Владимир Родионыч, Шмель, Липский, Браток, – сказал Гринчук. – Найдите лишний элемент.
– Или недостающий, – сказал Михаил.
– Или недостающий, – согласился Гринчук. – Есть предложения?
– Поехали к маме Ире.
– Поехали, – кивнул, не подумавши, Гринчук и тут же схватился за голову. – Только сначала заедем в аптеку.
– Хорошо. А голову пусть посмотрит Доктор.
– Этот твой еще Айболит, – пробормотал Гринчук, но возражать не стал.
Конечно, врач, которого лишили права лечить, особого доверия вызывать не мог. Тем более, если последние годы он бомжевал, добывая себе прокорм исключительно мелким воровством. С другой стороны, если этот врач умудрялся лечить своих собратьев по Норе и не допускать среди них эпидемий, не имея ни лекарств, ни просто санитарных условий – это не могло не вызывать уважения. Даже у много повидавшего Гринчука.