Розовый узор на черном крыле…
Шрифт:
– Все-все, мамуль, убежала! Люблю тебя!
Когда Марика вернулась в зал ожидания, то увидела, как Кирилл нервно расхаживает между скамейками.
– Где ты так долго? – бросился он к ней. – Уже посадку объявили!
Они схватили пакеты и устремились на перрон. Найдя нужный вагон, благополучно заняли свои места. В купе у них были нижние полки. Марика подняла сидение и поставила под него сумку Кирилла. Пакеты с продуктами сложила на своей полке. Она была взбудоражена. Полутемное купе, в котором пока они находились одни, предвкушение совместной поездки в течение целой ночи, замкнутое
Когда поезд тронулся и они поняли, что так и остались одни в купе, то отчего-то почувствовали странную неловкость. Проводница принесла им белье, спросила, нужен ли чай. Марика кивнула и достала из пакета салфетки. Она деловито поправила белую льняную казенную скатерку на столике, положила на нее две расправленные салфетки, достала из пакета упаковку мини – кексов, булочки, мясную нарезку и баночку с плавленым сыром. Кирилл, улыбаясь, следил за ее неторопливыми действиями. Появилась проводница с двумя стаканами дымящегося чая. Поставив их на стол, она заулыбалась, глядя на Марику. Потом перевела взгляд на Кирилла.
– Каникулы в школе? – спросила она.
– Ага, – кивнула Марика.
– Решили в столицу прокатиться? – продолжила расспросы проводница. – Вот странно, фамилии у вас по паспортам разные, а ведь вы близнецы, да?
– Так у нас и возраст разный, – рассмеялся Кирилл. – Как мы можем близнецами быть?
– Ну, на это я и внимания не обратила, – сказала проводница. – Но уж очень вы похожи, вот и подумала. Ладно, если что будет нужно, меня спрашивайте. Ночью холодно еще, так что сразу покрывала могу дать.
– Спасибо, если что, мы попросим, – улыбнулась ей Марика и открыла упаковку с кексами.
– Пока одни едете, – продолжила проводница, наблюдая за ней. – Следующая остановка через три часа.
– Вот и хорошо! – заметила Марика. – Успеем уснуть. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – ответила та и сделала шаг к двери.
– А можно к нам никого не подсаживать? – поинтересовался Кирилл и встал. – Свободных мест, кажется, много. А то устали, хочется выспаться, да и по Москве завтра набегаемся.
– Хорошо, хорошо, – торопливо ответила она. – Посмотрю, что можно сделать. А места, и правда, имеются. Отдыхайте.
Проводница вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Марика повернулась к Кириллу и засмеялась.
– Какой ты дипломат, – заметила она. – И так ласково с ней разговаривал. Она просто таяла.
– Выдумываешь ты все! – тихо ответил он.
Поезд в этот момент качнуло, они пошатнулись и схватили друг друга за руки. Кирилл притянул ее к себе и начал целовать, не отрываясь. Марика обмирала в его объятиях. Она обхватила его за шею и прижалась всем телом. Почувствовав его руки под своей кофточкой, вздрогнула и отодвинулась.
– Чай остынет, –
Кирилл не ответил и сел напротив. Его лицо раскраснелось. Они ели в молчании. Потом Марика убрала со стола, Кирилл отнес кружки проводнице. Вернулся он с двумя цветными покрывалами.
– Зачем? – засмеялась Марика. – Тепло в вагоне, даже жарко!
– Проводница настояла, неудобно было отказаться. Думаю, не помешают, – ответил он. – А то, и правда, вдруг замерзнем? – добавил Кирилл непонятным тоном.
– Еще чего! – сказала Марика, убирая пакеты под столик.
– Я в туалет, – сообщил он, взял полотенце и вышел из купе.
А Марика начала застилать полки. Она отчего-то никак не могла справиться с волнением. И думала только о том, что они будут всю ночь одни. Ей хотелось испытать полную близость, но стыд, страх перед неизвестным останавливали ее. К тому же Кирилл не был настойчивым. И впервые Марика подумала, что, возможно, и у него тоже никогда не было настоящей близости с девушкой. Эта мысль необычайно понравилась ей и мгновенно успокоила. Ей показалось, что если это так, то все будет намного проще для обоих. И она решила при случае осторожно выяснить это.
Когда Кирилл вошел в купе, она вгляделась в его лицо с удивлением. Что-то явно изменилось. И тут Марика поняла, что впервые видит его без косметики. Обычно они встречались или на улице или в клубе или у кого-то из эмо – друзей дома. И Кирилл, как и остальные эмо-киды, всегда был в стиле: объемная челка, черная подводка глаз, иногда блеск на губах и очень светлый тональный крем на лице. И Марика привыкла к этой картинке. Он, конечно, никогда не скрывал ни своего огорчения, ни грусти, ни обиды, и слезы легко выступали на глазах. От этого подводка часто размазывалась. Но он тут же приводил ее в порядок.
Кирилл сел напротив нее, заложил за ухо упавшую на глаза челку и приподнял подбородок. Его лицо выглядело свежим, нежным и каким-то по-детски милым. Распахнутые глаза без черной подводки казались прозрачными и глубокими. Ресницы, не склеенные тушью, выглядели пушистыми. Марика заметила, что их светлые кончики загибаются вверх. Кожа лица была чистой и нежной с легким пушком на щеках и над верхней губой. Марика смотрела на это, такое ею любимое лицо, казавшееся сейчас немного другим, и начала улыбаться. Ее неудержимо притягивали эти ясные глаза, эти нежные губы с поблескивающими тонкими колечками пирсинга.
– Знаешь, хочу тоннели поставить, – сказал в этот момент Кирилл и откинулся на стену купе, заложив ногу за ногу.
– Это же наверняка больно! – заметила она и пересела к нему на полку.
Откинув волосы, Марика помяла в пальцах мочку его левого уха, потом потянула и засмеялась.
– Представляешь, вгонят тебе расширитель, – сказала она, продолжая оттягивать мочку, – и будешь так ходить пару дней. А потом еще тоннель наденешь. Долго заживать будет!
Кирилл закрыл глаза, его губы улыбались. Марика вдруг смутилась и отпустила его ухо. Он повернулся к ней. Девушка, не отрываясь, смотрела в его лицо, ее дыхание начало сбиваться и учащаться. Жар разлился по телу.