Розовый завод
Шрифт:
– То есть в ТВОЁМ сознании страна уже давно бежит трусцой?
Мама говорит, Зинаида только мне кажется тупой. Для остальных социальных групп населения она как бы кандидат философских наук и автор десяти книг. Думаю, мама ошибается, просвечивая слайды собственного мозга на полотно сознания человечества. Весь мир не может быть слеп. О, этот сорт людей, не желающий замечать очевидного! Такие как мама. Спрятались в черепашьи панцири советских идей и голову наружу не высовывают. Специально, из упрямства, не смотрят телевизор. Даже Первый канал. Примитивные асоциальные
А ведь десять лет назад взгляд Зины был другим. Тогда у неё сломался пылесос Bosсh. Красный. Моющий. Циклонный. Она переживала. Плакала. Я поменял щётки на двигателе. И в благодарных глазах этой женщины отразился бог (с маленькой буквы пишу, потому что метафора, а не буквальное утверждение). Вот тогда было приятно. А сейчас непонятно. Что сделало с ней время? Я, например, стал умнее. Красный диплом, знаете ли…
– Зина, после революции 1991-го, когда мы покончили с коммунистами, всё только налаживается. Это в вашей Америке…
– Понятно, – Зинаида тяжело вздохнула, – ты не осознаёшь пустотность данной интенциональности. Безсущественность.
Как она любит заумности! Думает, скажет непонятное, и собеседник сразу забудет, за что страдал и боролся. Только меня таким дешёвым приёмчиком не возьмёшь.
– Ты, Зина…
Бодрая песня: "Три танкиста, три весёлых друга – экипаж машины боев…" – оборвала мысль.
Я поднёс покрытый трещинками экран смартфона Сяоми к уху.
– Да, слушаю!
– Здравствуйте! Извините, что беспокою. Лудислав Святозарович Горохов?
– Да. Это я.
– Очень приятно. Это Ростовский Автомобильный Завод. Менеджер Кукушкин Феофан Альбертович. Вы ведь инженер?
– Да.
– Прекрасно. Разрешите вам, как инженеру, и даже, насколько я понимаю, опытному инженеру, предложить участвовать в развитии российского автопрома.
Я слышал много анекдотов о прослушке ФСБ, но чтобы так. Нет, вряд ли это шутка. Голос такой правильный.
– Вы серьёзно? АвтоРАЗ?
– Предельно. Приглашаю вас на собеседование. В отдел кадров. В любое удобное для вас время. Хоть сейчас. Мы находимся в Ростове, на берегу…
– Я знаю. Береговая, 34, строение номер три, вход с северной стороны.
– Прекрасно. Ждём вас. Российский автопром очень рассчитывает на вашу поддержку! До встречи!
– До встречи!
Зина наморщила лобик.
– Кто звонил?
– "АвтоРАЗ".
– Серьёзно?!
– По-моему, да. Приглашают поднять автопром. Им нужны опытные инженеры.
– Как совпало. А меня инженер не хочет поднять на опытные руки и положить вон на тот диван?
– Какая ты странная, Зина! Ты что, вещь? Ладно. Пойду я, съезжу на завод. Они сказали, в любое время. Пока!
– Пока, – Зинаида смотрела с какой-то странной обидой.
Чего обижаться? Ведь предельно ясное дело – если поднимется автопром, поднимется вся страна!
Глава третья. «Один раз – не водолаз!»
Бетонный фасад завода высотой примерно 19 метров 48 сантиметров сиял глубоким голубым светом. Высокие десятиметровые
Глупая метафора! Примитивная параллель между автомобилестроением и водолазным делом? Намек на поговорку с известным началом «Один раз»? Обыгрывается слово «первый»? Не лучше ли: «Первый автомобиль – всегда комом»? Вот! За секунду придумал. Про блинчики. И близко к народной мудрости, и параллель какая тонкая! Первый блин – первый автомобиль. Классно же! Да, с русским языком у них очевидные проблемы!
В большом светлом зале торговали "пятаками". Симпатичные "РАЗы" пятой модели горели пятью знаменитыми цветами: белым, зелёным, салатным, изумрудным и хаки. «Пятаки» занимали центр магазина. Влево и вправо простирались торговые пространства, заполненные с одной стороны «двушками» и «копейками», с другой новейшими "десюликами".
Парень слегка за двадцать в белой рубашке, длинном чёрном галстуке, чёрных брюках и сверкающих тёплым апельсиновым цветом туфлях взмахнул чубчиком, приятно улыбнулся:
– За машиной?
Я не сразу уловил зерно вопроса. Не каждый день, знаете ли, бываешь на «РАЗе», тем более по приглашению. Говорят же, попасть сюда сложнее, чем устроиться на пост ГИБДД между Ростовом и Батайском.
– Автомобиль покупать? – переформулировал парень, видимо, решив, что лексическое значение слова «машина» не входит в сферу моих понятий.
– Да, – наконец очнулся я. – Нет. То есть, я вообще не за машиной. Я на работу. Меня пригласили. Менеджер Кукушкин.
Паренёк поскучнел, но слой вежливости, надетый перед работой поверх биополя, был толст, отчего любезность продолжала звучать в жестах и интонациях:
– Вон, видите, лестница наверх?
Я увидел. Винтовая чугунная завитушка в конце зала оптимистично восходила к длинной узкой металлической площадке второго этажа.
– Там двери. Несколько. Вам нужна фиолетовая.
Я кивнул.
– Спасибо!
Парень улыбнулся левой половиной лица и заспешил к новому клиенту, заглянувшему в сияющий храм автопрома.
Восемь оборотов вокруг толстого чугунного стержня – и стопа моя с церковным звоном опустилась на металлический ажур то ли балкона, то ли корабельной палубы, плывущей над восхитительным пространством бушующего человеческими радостями и надеждами завода. Симпатичную площадку размером тридцать на пять метров ограничивали с одной стороны крепкие, чугунные, в готических листочках поручни, с другой – восемь "кают". Деревянные двери, искусно отделанные неведомыми, но, сразу понятно, опытными плотниками лаково блестели восемью цветами. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Именно в таком порядке слева направо они располагались: Красная, Оранжевая, Желтая, Зеленая, Голубая, Синяя и Фиолетовая. Из гармонического ряда выбивалась левая дверь, чёрная, как космическая дыра в скоплении Феникса, что несколько разрушало образ традиционной радуги.